Поворачивается купец к толмачу, повторяет свой вопрос. Толкает толмач Гирю ногой, переводит:
– Эй ты, вставай! Спрашивает у тебя почтенный Али: сколько тебе лет?
– Тридцать.
Радуется купец: хороший возраст. Долго будет работать раб. Снова что-то лопочет по-своему.
– Работать какую работу умеешь? Хлебопашец? Рыбак? – спрашивает толмач.
– Кузнец я!
Заблестели от жадности глаза у купца. Большая выгода – кузнеца хорошего задешево купить. Хорошему кузнецу цены нет.
– Рот открой! Зубы у тебя почтенный Али посмотреть хочет! – требует толмач.
– Сейчас! – говорит Молчан. – Только встану!
Встал он во весь рост. Напряг руки. Разогнулись, порвались на них кандалы.
– Плохая работа! – говорит Молчан. – Не умеют ваши кузнецы цепи клепать!
Задрожал купец. Попятился. Намотал Молчан цепь на кулак, ударил купца под подбородок. Хрустнули позвонки у почтенного Али. Упал он, не шевелится. Бросился на Молчана воин с саблей. Схватил его Молчан за руку и его же саблей другого воина зарубил. После и с первым воином управился. Остался один толмач.
– Теперь переводи! – говорит Молчан толмачу.
– Кому переводить? – дрожит толмач.
– Себе переводи! Нельзя на врага работать! Не служи ворогу!
Поднял он толмача над землей, бросил его об пол, вышиб из него дух. Оглянулся на других пленников.
– Ну, – говорит Молчан, – пошли со мной!
Мотают рабы головами. Боятся.
– Убьют нас! – отвечают.
– Эх вы! – говорит Молчан. – Оттого и убивают вас, что боитесь!..
Хотел Молчан саблю с собой взять. Потрогал ее. Нет, не та работа кузнечная! Вывернул он тогда столбец воротный. Хороший столб – как раз по руке пришелся. Провернул его со свистом. Вот это уже по-нашему.
Идет Молчан Гиря по улице. Кричат кругом. Закидывают Молчана Гирю мальчишки с крыш черепками и горшками.
– Раб сбежал! Лови его, хватай! Бей его, чтобы другим неповадно было!
Бросаются на Молчана Гирю хазары. Бросаются алларисии, гвардия кагана. У них щиты, у них кольчуги, копья, а у Молчана, кроме бревенца, ничего нет. Да только свистит бревенцо – как спичка летает в могучих руках.
– Это вам за девушек! Это за детей! Это за стариков! А это за то, что на нашу землю полезли!
Трескаются, как дыни, хазарские головы. Ломаются сабли и копья. Уже несколько ран получил Молчан, а все идет, пробивается.
Не могут враги Молчана взять. Пустеет улица. Лежат на улице хазарские воины. Кто-то мертвый лежит, а кто и шевелится. Почти до самой пристани дошел Молчан Гиря. Хочет он сломать засовы, выпустить всех пленников славянских.
Но не выпустил, не сломал.
Изловчился кто-то, задним двором забежал, пустил Молчану Гире стрелу в затылок. Погиб Молчан. Надолго запомнили Молчана хазары. Доложили самому кагану.
Каган сказал:
– Никто не должен об этом знать, особенно из рабов!.. Дурной пример! Если б все на Руси такие были, никто бы у них пленников не брал. Обходили бы такую землю за три дневных перехода.
Паслей Жила
500 христианских дев, которых везли к Хагану, по своей воле утопились в Ателе (Волге).
Армянский писатель Мхитар Айриванкский
Жаден купец Паслей Жила. По рынку идет – глазами по сторонам рыщет. Плату за товар принимает – каждую монетку на зуб попробует. Каждую шкурку осмотрит, едва ли не понюхает. Ночью спать надо, а он все ходит по двору. Не верит сторожам. Каждый засов по три раза потрогает. Псы у него на дворе самые злющие. Как спустят их с цепи, сам Жила их боится.
Нет богаче Паслея купца в тех краях, да все ему мало. Давно хочется Паслею с хазарами торговать, самому в их земли с товаром сходить. Да все сомневается. Не ровен час, еще ограбят в пути, всего лишишься.
Но все же решился Паслей. Отправился он к тудуну хазарскому. Тудун – наместник хазарского кагана в землях, которые платят ему дань. Следит он за выплатами дани, следит, чтобы соблюдались интересы хазарские.
Не с пустыми руками пошел Паслей Жила. Понес бивень моржовый с тонким рисунком по кости. Диковинка это в русских землях, диковинка и в хазарских. Толст тудун. Едва шея у него поворачивается. Все же подарок Паслея разглядел. Обрадовался, кивнул рабу, чтобы тот унес бивень.
Спрашивает тудун у Паслея, чего тот от него хочет.
Отвечает Паслей:
– Я бедный человек, хочу с Хазарией торговать, чтобы дела свои поправить. А то с голоду помираю.
Кивает тудун. Смотрит он на живот Паслея, который ничуть не меньше, чем у тудуна. Только шея получше ворочается: привык за замками да за товаром следить.
– Я, – говорит тудун, – сам бедный человек и тебя, бедного человека, уважу! Дам тебе охранную грамоту от имени нашего кагана! Силен каган! Весь Рус выплачивает кагану дань!
Кивает хитрый Паслей. Радуется за кагана. Радуется за тудуна.
Продолжает тудун:
– Торгуют с Хазарией многие земли! И ты торгуй, бедный человек! Поднимись по Дону до Белой Вежи. Там волоком до Волги, а потом уже плыви себе по Волге до Итиля, столицы хазарской!
– А какой товар с собой брать? – спрашивает Паслей.
– Меха, мед, воск… – отвечает тудун. – Все это в Хазарии в большой цене. А как обратно поплывешь, купи драгоценных каменьев, ожерелий, колец, блях для украшения одежды и конской сбруи. Тканей возьми шелковых и шерстяных. Вино возьми, пряностей! Здесь все это продашь – впятеро богаче станешь!
Радуется Паслей, потирает руки.
Смотрит на него тудун, спрашивает:
– Есть ли у тебя, бедный человек, жена, дети?
– Есть у меня жена-умница и дочь-красавица. А больше никого нет! – отвечает Паслей.
Кивает тудун. Глаза закрывает. Притворяется, что дремлет. Понимает Паслей, что пора прощаться. Кланяется низко, прощается, а как через двор идет, кричит ему тудун:
– Погоди, бедный человек! Вернись!
Возвращается Паслей Жила.
– Сделай мне одолжение! Захвати с собой десяточек моих рабов на продажу! – говорит Тудун.
Смущается Паслей.
– А что за рабы?
– Рабы и рабы. Невольники ваши славянские, – отвечает тудун. – Не смогли они дани кагану заплатить. Сжалился я над ними, заплатил из своего кармана. Добрый я, да?
Кивает умный Паслей, соглашается.
– А теперь вот продаю должников в земли хазарские. Кого самого головой забрал, а над кем сжалился: детей у него забрал. Хоть и добрый я человек, а должен же я убыток себе возместить? А деток они и новых народят.
Не хочется Паслею невольников в ладью к себе брать.
– Места, – говорит, – у меня в ладье не будет! Товара много. Убегут еще, чего доброго, а потом отвечай.
– Возьми, бедный человек! – уговаривает тудун. – Посади их куда-нибудь за бочки, под палубный настил. Закованы они в цепи, не убегут. Будут их охранять мои воины – никакой тебе мороки. Если и умрет парочка от духоты – не жалко.
Сомневается Жила.
– Да как же? Другие узнают, что я своих соплеменников в рабство продаю. Позор мне будет! Одно дело варяги, хазары, а тут я, свой же брат!
– Никто не узнает, – убеждает тудун. – Ты на повороте реки встань на якорь до ночи. А ночью мои воины тебе рабов пригонят. А за провоз невольников я тебе вперед заплачу.
Соблазнился Паслей Жила. Взял у тудуна деньги. А как он ушел, тудун позвал нескольких воинов хазарских и о чем-то долго с ними шептался.
Снарядил Паслей Жила ладью. Загрузил ее разными товарами. Погрузил мед, зерно, лен, пеньку, шкуры. Попрощался с женой-умницей, с дочерью-красавицей, обещал им подарки привезти и отчалил. Доплыл до изгиба реки, встал на якорь. Ночи ждет.
Наступила ночь. Ходит по палубе Паслей. Слышит он с берега свист. Отчаливает из камыша длинная лодка. Грузят Жиле рабов. Много их. Не десять даже, а двенадцать – целая дюжина. Темно, не видит Паслей ни одного лица. Все рабы скованы, на головы у них мешки наброшены, во рту кляп, чтобы не кричали.