В оформлении обложки использована фотография с https://www.pinterest.com. Художник-оформитель Костенко К. Ю.

Я не знаю, как долго я жила в сказке, в этих розовых очках, которые не давали мне ясно видеть. Я не помню, когда близкие и дорогие мне люди стали чужаками, которые всячески пытались меня унизить. И я не уверена, как, но я намерена это исправить. Сейчас я растеряна, расстроена и ко всему прочему зла. Зла на весь мир и на себя, в частности, за то, что позволила всему этому вранью, презрению и двуличию проникнуть в мою жизнь. Моя жизнь – неразбериха, и единственная тому причина – я. И я признаю это. Так разве признание поражения не первый шаг к исцелению?

Рэй

Наши дни

Только два раза в год я напиваюсь не потому, что я этого хочу, а потому что по-другому просто не могу пережить этот день. И именно сегодня один из таких дней – её день рождение. Каждый год в этот день я делаю одно и то же. Прихожу в бар, напиваюсь до потери сознания и ввязываюсь в драку, в надежде, что физическая боль и алкоголь сотрут все воспоминания.

Я потерял уже счёт стопкам текилы, которые выпил за сегодняшний вечер. Моя челюсть порядком онемела, но ужасающие воспоминания прошлого не отступали. Очередная блондинка попыталась привлечь моё внимание улыбкой в сто двадцать вольт и огромным декольте. Потерпев неудачу, как и две предыдущие она просто встала и ушла.

Сегодняшний вечер был реально отстойным. Текила, как и полбутылки, выпитого до этого виски, никак не помогали мне забыться. Бар был слишком тихим, поэтому никаких драк не предвиделось, а это значит, что ночь, которую я проведу в сознании, будет хуже любого похмелья.

Зажужжал телефон. Очередное сообщение от Дэрэка: «Где ты?». Он знал, что в этот вечер я ему не отвечу. В этот вечер я напиваюсь в одиночку. Но он как чёртова курица-наседка не прекращал мне звонить и слать сообщения, как будто я когда-то на них отвечал.

Возле меня снова села какая-то девица. Я уже приготовился к очередной дозе флирта, как подошёл Джек и, перегнувшись через барную стойку, громко чмокнул девушку в лоб. Джек работал барменом в этом баре достаточно давно, так что я знал, о том, что он симпатизировал парням, а не девушкам. Поэтому такое приветствие меня немного удивило.

– Привет, красавица. Как же давно я тебя не видел. Надеюсь, теперь-то мы чаще будем видеться. А то, насколько я знаю, ты приехала ещё неделю назад, но нашла время, чтобы зайти ко мне только сейчас.

И Джек обижено надул губы. Казалось, это развеселило девушку, но я не видел её лица, так как оно скрывалось за длинными волосами чёрного…, нет, погодите, красного цвета. Я закрыл глаза и снова их открыл. Должно быть, текила уже начала действовать на мой мозг, потому что мне казалось, что волосы девушки к концам становились ярко-красными.

Девушка всё так же продолжала разговаривать с Джеком, не обращая на меня внимания, а мне всё больше хотелось увидеть её лицо. И прежде, чем я успел остановить себя, моя рука потянулась к волосам незнакомки. Она остановилась на полуслове и повернулась ко мне. Её брови удивлённо взлетели вверх, а глаза бегло прошлись по мне, прежде чем остановиться на моём лице. Глаза у неё были светло-карие, и на лице было мало макияжа, что было весьма необычно для такого места, как это.

– Эй, Рэй, – обратился Джек ко мне, – ещё стопку?

– Пожалуй, на сегодня хватит. – Я отвечал Джеку, но всё так же смотрел в глаза девушке.

Я выпустил её волосы из руки и вышел на улицу. Что за чёрт со мной творится? Я достал сигарету из кармана, но никак не мог найти зажигалку. Не имея другого выхода, кроме как попросить зажигалку у Джека, я развернулся и почти не пошатываясь, зашёл обратно в бар.

– Смотри куда идёшь, придурок! – Выкрикнул парень, в которого я врезал по пути.

– Да пошёл ты. – Я знал, что, скорее всего, нарываюсь на неприятности, но сейчас именно это мне было нужно.

Один из его дружков толкнул меня, за что и получил в челюсть. А дальше всё пошло своим чередом. Меня бьют, я уворачиваюсь при лучшем раскладе, а затем бью в ответ.

У меня уже была разбита бровь и губа, когда в моём поле зрения осталось только двое парней. Должно быть, третий убежал зализывать раны. И не успел я закончить свою мысль, как мои ноги подкосились от сильного удара по голове. Чёрт….

Эмили

Три года назад

Нас называли элитой города. Определённый образ жизни, определённое поведение, всё это уже определенно… не нами – обществом. И у нас не было другого выбора, кроме как следовать всем этим правилам.

Моё новое платье, идеально выглаженное, уже весит на вешалке в шкафу, когда я только просыпаюсь. Спуская ноги на белоснежный ковер, я удовлетворённо вздыхаю, зарываясь пальцами в его мягкость. Весь интерьер комнаты выполнен в белых и бежевых тонах, и если бы не яркая мазня, (я говорю «яркая мазня» потому что этот рисунок не что иное, как холст, испачканный яркой краской, не содержащий в себе никакого смысла, подобно тем рисункам дельфинов, которые их заставляют делать дрессировщики во время представлений, представляя это чем-то необычным), то в целом можно сказать, что моя комната походила на одну из комнат в психиатрической клинике, очень дорогой психиатрической клинике. В этой комнате вы не увидите постеров любых групп или фотографий, на которых изображены мы с подругой с забавными выражениями лиц. Нет. Белые стены, белые занавеси, белое постельное бельё – белая, значит не запятнанная репутация, а не запятнанная репутация – значит уважение общества, так всегда говорил мой отец.

Я медленно подхожу к зеркалу и расчёсываю свои волосы цвета чёрного шоколада. Закончив с укладкой волос, и делаю повседневный макияж: подвожу свои светло карие глаза и наношу немного блеска для губ. Одевшись, я придирчиво оглядываю себя в зеркале, чтобы убедиться, что выгляжу безукоризненно.

Спускаясь вниз по лестнице, я знаю, что завтрак уже готов. За столом сидят родители, но Эвана всё ещё нет – это может значить только одно – вчера он поздно вернулся домой, потому что участвовал в гонках. Я вздыхаю и закатываю глаза – этот парень ищет приключения на свою задницу всегда и везде.

– Эмили, я кажется, тебе говорил избавиться от этой дурацкой привычки – закатывать глаза. – Строго говорит папа, и я удивляюсь, как он вообще заметил что-то кроме своих «важных» документов.

– И тебе доброе утро. – Всё ещё немного сонно отвечаю я.

– Привет, милая. – На автомате говорит мама, при этом в её голосе не слышно никаких эмоций. Она печатает что-то в телефоне, не отрывая глаз от экрана.

Как только я сажусь за стол и наливаю себе кофе, в столовую вбегает Эван и забирает чашку прямо у меня из рук.

– Всем доброе утро, – говорит Эван. – Спасибо, что позаботилась о своём любимом брате. – Невинно хлопая ресницами, добавляет он, обращаясь уже лично ко мне.

– Всегда, пожалуйста, любимый брат, – кривляясь, говорю я и уже себе наливаю кофе.

Эван подходит к маме и целует её в щеку.

– Аккуратней, милый, ты мне испортишь причёску, – возмущается мама, на что Эван только фыркает.

– Эван, я, кажется, просил тебя прекратить фыркать, ты не в хлеву находишься. – Ворчит отец и бросает недовольный взгляд на Эвана.

– А я, кажется, просил тебя не заниматься своими неотложными делами за завтраком с семьёй, – беззаботным голосом говорит Эван, но кривится при слове «неотложные», – но кажется не судьба. – Пожимает он плечами.

– Если бы не мои «неотложные дела», ты бы не сидел сейчас за этим столом. – Папа начинает кипятиться, но Эван полностью игнорирует его:

– Сегодня нас в школу подбросит Дэрэк, – обращается от ко мне.

– Ладно. – Отвечаю я.

Когда мы с Эваном поднимаемся из-за стола выходим из столовой, мама говорит: