– Мы могли бы встретиться, – робко предложила Кристина. – Я выделю часок на чашечку кофе с тобой.

– Где?

– Здесь, в Ваньчае. Заберу тебя возле метро, чтобы ты не заплутал в толпе.

– Не знаю.

По мере продолжения разговора Пол все больше убеждался, что этот звонок был непростительной ошибкой. Она и не думала о том, чтобы ему помочь. Всегда одно и то же. Черт дернул его с ней связаться.

– Тогда можем пересечься позже и…

– Нет! – оборвал он. – Думаю, мне будет лучше вернуться на Ламму.

Она замолчала. На заднем плане снова заговорили, послышались звонки, кто-то назвал ее имя.

– Сегодня вечером я могла бы приехать на Ламму, поужинать с тобой в «Сампане» и…

– Нет! – Теперь он не боялся ее обидеть. – Нет, ни в коем случае, – повторил он. Как будто опасался, что она приедет без его разрешения и подстережет его в укромном месте.

– Пол, как с тобой тяжело.

– Я знаю, Кристина, мне жаль… Пока, я позвоню тебе позже.

Ему не нужна подруга. Он давно уже не чувствовал в себе силы любить. Надоело разочаровываться и разочаровывать других. Он просто хотел быть один.

Они познакомились на Ламме в дождливый зимний день. Он совершал свою ежедневную прогулку, она искала деревню Сокквувань и паромную переправу, чтобы вернуться в Гонконг. Начался сильный дождь, и Пол укрылся под козырьком смотровой площадки, откуда любовался свинцово-серыми волнами с белыми барашками пены. Когда она подошла к нему сзади и заговорила, Пол вздрогнул от неожиданности.

– Простите…

На нем, как и на ней, были непромокаемые походные сапоги, темно-зеленый дождевик с низко надвинутым на лоб капюшоном. С носа свисала капля, к щеке прилипла мокрая прядь. Перед тем как найти это укрытие, он успел промокнуть.

Вода струями стекала по ее спине. Она робко приблизилась к незнакомцу, который никак не желал подвинуться, чтобы уступить ей единственное сухое место, и смотрел на нее так, словно здесь ее не должно было быть.

– Простите, не хотела вас пугать… – робко повторила женщина.

Он молчал. Ей казалось, что его лицо вот-вот покроется трещинами, как автомобильное стекло от удара. Никогда в жизни ей не приходилось видеть лица, которое с такой точностью отражало бы малейшее изменение настроения. Ей захотелось взять незнакомца за руку, подвести к скамейке и посидеть там рядом с ним, полюбоваться бушующим морем. Кто знает, может, тогда он смог бы подобрать подходящие случаю слова. Но скамейки нигде не было, дождь лил, она замерзла, а до парома оставалось всего сорок минут.

– Простите, как мне пройти в Сокквувань?

– Вам не за что извиняться, – ответил он, как будто не расслышав вопроса.

– Но мне показалось, я вас испугала.

– Испугали.

– Вот за это я и извинилась. Мне жаль…

Он долго смотрел на нее, прежде чем кивнуть. Как будто размышлял над тем, стоит ли ее прощать.

– Мне нужно в Сокквувань, – повторила она. – Я правильно иду?

– А зачем вам туда?

Она удивилась. Может, он плохо понимал ее английский? Ее вопрос был прост и требовал такого же однозначного ответа.

– Мне нужен паром до Гонконга.

– Идите по этой дороге прямо, – кивнул он. – Одну гору пропустите, деревня за следующей.

– И долго мне идти?

Незнакомец слушал дождь, который все сильнее барабанил по крыше павильона, и морщил лоб.

– При такой погоде? – заметил он меланхолично. – Думаю, порядочно.

Он произнес это по-кантонски. Женщина коротко рассмеялась, сама не зная почему. Был ли это мелодичный, спокойный голос незнакомца, так не подходящий грубым, срывающимся звукам ее родного языка, или его манера разговаривать, глядя мимо собеседника, что так рассмешило ее.

– Мой-паром-уходит-через-сорок-минут, – почти пропела по-кантонски женщина. Она говорила медленно, растягивая гласные, чтобы на этот раз он точно ее понял. – Думаете-я-успею?

– Все-зависит-от-того-как-быстро-вы-бегаете, – в тон ей пропел он.

Давно она не смеялась так громко. Незнакомец же оставался серьезен. Лишь спустя несколько минут на его лице мелькнуло подобие улыбки. Тогда она еще не понимала, какое это чудо.

Некоторое время они вместе пережидали дождь. Он поинтересовался, что погнало ее на Ламму в такую паршивую погоду, и она ответила, что сама спрашивает себя о том же. Подруга советовала ей как-то здесь прогуляться, но она, похоже, приезжала сюда осенью. Женщина рассказывала о воскресных походах на Лантау и по Новым Территориям, и как прекрасен полуостров Сайкун с его побережьем, и что она и не подозревала, что в Гонконге столько лесов и заповедников. Пол давно никого не слушал так внимательно. Женщина смотрела на него серьезно, как будто действительно открывала ему что-то важное, и словесный поток не иссякал, как переполненная дождем река.

Женщина говорила, как много значат для нее эти поездки, потому что она коротает дни в крохотном офисе в обществе двух сотрудниц и одного стажера. Бюро путешествий «Уорлд уайд трэвел» вынуждено довольствоваться площадью в тридцать квадратных метров, включая кухню и складские помещения. Она рассказала о своем двенадцатилетнем сыне Джоше, который с некоторых пор отказывается сопровождать ее в этих поездках, предпочитая проводить выходные в обществе приятелей или за видеоиграми. Что она устала спорить и убеждать его и как бывает трудно найти подход к современным детям. Она говорила долго, до темноты, и только тогда заметила, что вымокла насквозь и замерзла. Женщина выглядела так жалко, что Пол не мог не предложить ей отогреться у него дома.

Несмотря на непрекращающийся дождь, они шагали быстро, он впереди, она сзади, пытаясь спрятаться от пронизывающего ветра за его спиной. Она следовала за ним и когда он обогнул Юнсювань, с паромной переправой, и когда пересекал долину, и вместе с ним карабкалась по склону холма. Она молчала, когда они вышли на тропинку, которая становилась все уже и темнее, по мере их приближения к садовым воротам, за которыми открылся не видный с тропинки дом, окруженный непроходимой стеной растительности.

Пол проводил гостью на второй этаж, где она сняла мокрые вещи и по его совету приняла горячий душ. Она почувствовала, как в ней пробуждается желание, впервые за долгие годы, и решила, что снова одеваться не стоит, что он немедленно потащит ее в спальню, в постель. Ему не потребовалось бы ее уговаривать, хватило бы малейшего намека, жеста.

Но вместо этого Пол продолжал греметь на кухне посудой.

Он дал ей белое полотенце, шелковую мужскую рубаху с длинным рукавом, пуловер, ношеные спортивные штаны и шерстяные носки – все не по размеру большое, но сухое и теплое. Она осторожно спустилась на первый этаж, состоявший из маленькой прихожей, лестницы и двух больших вытянутых комнат. В одной стоял длинный китайский стол из розового дерева и восемь стульев, а на задней половине два дивана и еще один старый простенький столик. Пол был выложен темно-красной квадратной плиткой, на белых стенах между окнами развешены китайские каллиграфии. В каждом углу росло по пальме в желто-голубых китайских кадках. Ей сразу бросился в глаза царивший в комнатах порядок. Все до последней газетки, бумажки или DVD лежало на своих местах. Пол и столы блестели, будто протертые руками усердной филиппинской горничной.

Гостья вступила в комнату, где хозяин дома громыхал посудой. Помещение выглядело пустым, если не считать старинной деревянной кушетки возле окна в сад и свадебного китайского шкафа из окованного латунью красного дерева. К комнате примыкала открытая кухня-столовая с деревянной стойкой, на которой дымились две чайные чашки и две тарелки. В нос ударил запах имбиря и лимонника.

Кристине еще не доводилось бывать в столь загадочном доме. Судя по обилию дорогого китайского антиквариата, у его хозяина водились деньги. Почему же он жил на Ламме, а не в Мид-левелсе или Рипалс-Бей, как большинство богатых иностранцев? Или это всего лишь загородный дом? Кантонский хозяина был безупречен, но ничто в квартире не выдавало присутствия китайской жены или подруги. Как же он его выучил? Не похоже, чтобы он жил один. Она заметила в гардеробе детскую куртку, резиновые сапожки и ростовые метки с датами на двери. Голос хозяина прервал размышления гостьи: