— Ты всё-таки самая настоящая колдунья, — хриплым голосом сказал Тео, наконец нарушая тишину, наполненную лишь их тяжёлым дыханием.
— Маглорождённая, правда, — напомнила она.
Вот дерзкая чертовка, даже в таком состоянии ты язвишь! А если...
Он вновь склонился к ней и, уже не отрывая лукавого взгляда, тихо прошептал:
— Когда займёмся этим?
— Чем?.. — одними губами произнесла Гермиона, глядя на него сквозь пелену страсти, застилающую глаза.
Тео удовлетворённо усмехнулся. Теперь она уже вряд ли была способна на колкости.
— А чем ты хочешь, малышка? — вкрадчиво спросил он, выпуская наконец тонкие запястья и заправляя непослушную прядь волос за ухо Гермионы. Она была взбудоражена и совершенно сбита с толку, поэтому, не дав ей прийти в себя, Тео продолжил: — Как насчёт следующих выходных? К примеру, вечер после игры Слизерин-Когтевран?
Его лицо было слишком близко, а жаркое дыхание щекотало шею, доводя Гермиону до исступления. Она не могла собраться с мыслями, не могла думать ни о чём, кроме мурашек, покрывающих её кожу дюйм за дюймом, и практически не слышала, что говорил Нотт последние три минуты.
Гермиона резко вскинула голову, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение.
— Ты... имеешь в виду...
О да.
— Именно. Мы займёмся... разработкой окончательного плана по проникновению в Отдел тайн.
Этот ответ отрезвил Гермиону, вернув способность здраво мыслить, но она не сумела удержать вздох, в котором Тео услышал не только облегчение.
— Но почему после игры?
— Во-первых, потому что это суббота. Я надеюсь, ты не делаешь уроки в субботу вечером?
— У меня нет занятий в воскресенье, как ни странно, — парировала Гермиона.
— Вот и замечательно. А во-вторых, после игры, чьей победой она ни завершится, все наши соберутся в гостиной, чтобы обсудить матч. И мне будет довольно просто освободить комнату... — он нарочно выдержал паузу, чтобы последние слова прозвучали как можно эффектнее, и добавил: — Для тебя.
Гермиона сразу же отмела это предложение.
— Думаю, нам лучше встретиться на нейтральной территории, — нарочито твёрдо сказала она, стараясь скрыть волнение.
Это тебе не номер в гостинице посреди Лондона, голубушка, а его личная комната в подземельях. И он там полный хозяин.
За месяцы усердного наблюдения Тео хорошо изучил мимику Гермионы, поэтому и на сей раз быстро всё понял, но решил не подавать виду, а перевести всё в шутку.
— Грейнджер, не смеши меня! Неужто ты боишься, что рухнет потолок слизеринской гостиной, и все мы утонем в водах Чёрного озера?
— А ты неужто опять забыл, на каком я факультете? — заносчиво ответила Гермиона и подчеркнула: — Гриффиндорцы ничего не боятся.
— Ну раз так, то — прошу, — Тео демонстративно подал Гермионе согнутую в локте правую руку, левой же быстро орудовал палочкой, снимая заклятия с двери. — Пойдём в замок вместе, раз ты ничего не боишься, даже реакции своих ненаглядных друзей.
Чёрт бы их побрал!
Гермиона была загнана в тупик. Целиком и полностью. С одной стороны, ей уже порядком надоело прятаться вот так по всяким закуткам, чтобы Джинни, Дин или Полумна не увидели её в компании ненавистного слизеринца. Но, с другой, она слишком сильно зависела от мнения друзей и никак не могла отделаться от дурацкой привычки, приобретённой ещё на первом курсе, когда они с Гарри и Роном мчались по запретному коридору третьего этажа, спасаясь от Филча с его кошкой: привычки выстраивать свою жизнь в рамках пресловутого общего блага.
Она презирала в себе эту черту, но пока ей не удавалось её искоренить, а потому оставалось только одно: позволить одной зависимости взять верх над другой. Иными словами, забыть про друзей и окунуться с головой в свои чувства к Нотту, подчинившись наконец этому сумасшедшему притяжению.
И где-то глубоко внутри Гермиона уже знала, что рано или поздно поступит именно так. Самые близкие друзья давно повзрослели (в условиях войны пришлось пожертвовать парой-тройкой лет беззаботного детства), почти все уже окончили школу, скоро устроятся на работу и мало-помалу начнут обзаводиться семьями...
В конце концов, она тоже имеет право на счастье. Можно ведь хоть раз в жизни поступиться этим самым «общим благом» и сделать что-то для себя?
Но сейчас Гермиона лишь скользнула в дверной проём, не глядя на Тео, как в тумане прошла мимо полок с мандрагорами и остановилась у выхода из теплицы — эта дверь тоже была запечатана.
Тео молча повторил все магические формулы и пропустил Гермиону вперёд, на улицу. Она была в сильном замешательстве, и он взял на себя неприятную обязанность озвучить то, что камнем лежало у неё на сердце.
— Давай, Грейнджер, иди одна. Ты же не хочешь, чтобы нас видели вместе, — как можно равнодушнее сказал он.
— Нотт, я...
— Знаю. Извиняешься за своё поведение и обещаешь впредь так не делать.
— Ничего я не извиняюсь! — взвилась Гермиона.
Тео выдавил кривую улыбку.
— Считай, что я этого не слышал. Но раз уж ты не решаешься пока показываться со мной на людях, то у меня к тебе будет просьба — так сказать, в рамках компенсации морального ущерба.
— Какая ещё просьба? — насупилась Гермиона. Мысли о необходимости выбора всерьёз её растревожили.
Разгадав её настроение, Тео взял её за руку и внимательно посмотрел в глаза.
— Никому ни слова о наших планах. Не посвящай в это ни одну живую душу.
— Разумеется, — Гермиона недовольно повела плечом, собираясь добавить что-то ещё, но Тео её опередил:
— И, в первую очередь, Поттера с Уизли. Мне только их не хватало.
С этими словами он развернулся, обогнул оранжерею и пошёл в сторону Чёрного озера. Гермиона смотрела ему вслед сквозь тусклые тепличные стёкла, пока он не скрылся из виду. Ей нужно было разобраться в себе и хорошенько обо всём подумать.
====== Глава 22 ======
Январь в этом году выдался на редкость снежным и, как следствие, пасмурным. Тяжёлые серые тучи нависали над замком, цепляясь за шпили самых высоких башен, и потолок в Большом зале уже несколько дней подряд отражал хмурое небо, готовое в любую секунду низвергнуться на землю снегопадом.
К концу второй учебной недели Падма чувствовала себя настолько уставшей, что в четверг за ужином у неё остались силы только на то, чтобы рассеянно ковырять вилкой в тарелке. Дин был на тренировке, Полумна — в гостях у Хагрида, а Драко, в чём Падма была уверена на двести процентов, корпел над домашним заданием, которое им позавчера дал Слизнорт и к которому она ещё и не думала приступать.
Найти уникальное противоядие для Напитка живой смерти. Уникальное... Безоар? Ну да, конечно.
Снова Напиток живой смерти. Профессор Слизнорт явно выделяет это зелье среди других! Но проблема не только в этом. Как проверять противоядие? Опять на бедных подопытных игуанах и лягушках?
Падма едва подавила приступ тошноты, охватившей её при мысли, что, пострадает живое существо.
— Дай-ка угадаю, — раздался голос совсем рядом. — Думаешь над противоядием?
Падма подняла голову и слабо улыбнулась: Малфой тоже выглядел не слишком бодро, но, по крайней мере, держался на ногах.
— Угадал, — ответила она, чуть сдвигаясь вправо и пригласительным жестом показывая на место рядом с собой. — Но, похоже, у меня не осталось сил даже думать. Вчера проторчала в библиотеке с Защитной магией до самого закрытия.
— И как, успешно? — спросил Драко, присаживаясь рядом.
— Как сказать... — Падма чуть зарделась. — Скорее, нет, потому что сегодня утром я проснулась в Гриффиндорской башне. Дин перенёс меня спящую прямо из читального зала.
— Мерлинова борода, с помощью левитации?
— Нет, на руках... вроде бы. Не знаю, я так крепко уснула, что ничего не чувствовала.
— Я и не думал, что засиживаться в библиотеке так опасно, — присвистнул Драко, пытаясь подбодрить Падму: её измученный вид вызывал в нём искреннее сострадание. — Ну а если серьёзно — то советую тебе отдохнуть. Я сам буквально с ног валюсь. Понять не могу, что с преподавателями. Они какие-то дикие после каникул, задают на полгода вперёд.
