Молниеносное движение, и Тео свободной рукой схватил Дина за палец и выкрутил так, что тот заскулил от боли.

— Не дождёшься, поганец, — прошипел он, подтащив Дина ещё ближе к себе и заставляя смотреть в глаза. За спиной гриффиндорца по-прежнему причитала Патил, но Тео не обращал никакого внимания на её возгласы. — Не дождёшься. Гермиона будет моей всегда. Уясни это и больше не лезь ни ко мне, ни к ней. Иначе прибью.

Он произнёс это намеренно тихо, чтобы никто из девушек его не услышал, однако Падма всё равно кинулась к Дину, пытаясь помочь ему высвободить из мёртвой ноттовской хватки несчастный палец, который опухал прямо на глазах.

Но Тео и ухом не повёл, продолжая испытывать болевой порог Дина.

— Ты хорошо меня понял, Томас? — спросил он, упиваясь его беспомощным видом.

— Да пошёл ты!.. — выплюнул Дин, не желая сдаваться, и тут же почувствовал, как хрустнула фаланга.

— Повторяю свой вопрос: ты хорошо меня понял?

Падма закрыла лицо руками, не в силах больше смотреть на очередное издевательство над своим парнем, да и в эту секунду Нотт представлял собой поистине страшное зрелище: разозлённый до предела, он весь будто источал ярость, и приближаться к нему сейчас было на самом деле опасно.

Остановить его могла только Гермиона.

— Тео, пожалуйста, — мягко сказала она, осторожно касаясь его напряжённой руки, по-прежнему держащей Дина. — Пожалуйста, отпусти его.

Она интуитивно догадывалась, что такой спокойный тон подействует на него лучше, чем крики и упрёки. И оказалась права.

Тео ослабил хватку, и Дин моментально вырвал руку. Палец сильно разбух, но сейчас Дину было плевать на это.

— Я отомщу тебе, — пообещал он, прожигая Нотта мстительным взглядом. — Ходи и оглядывайся.

— Дин, не надо, — на этот раз голос Гермионы предательски дрогнул. — Мне... очень больно смотреть на это.

— Ничего бы не было, если бы ты не попала в сети этого слизеринского гада! — выкрикнул Дин, за что был отброшен заклинанием на несколько шагов назад.

— Только попробуй ещё раз повысить на неё голос, щенок.

Но Дин, возмущённый этой вопиющей несправедливостью, продолжал:

— Мерлин, Гермиона, это какой-то бред!

— Дин, остынь! — попыталась вразумить его Падма.

— Ты же хотела убрать его из квиддичной команды, хотела, чтобы его исключили из школы...

— ДИН!

— ... у меня в голове не укладывается, как ты только можешь стоять рядом с этой сволочью!

— Уложишь потом, если мозгов хватит, — резко пресёк его Тео и, видя, что Дин вновь открыл рот, метнул в него Остолбеней. — Как же вы мне надоели...

Не дав больше никому вставить ни слова, он ещё крепче сжал руку Гермионы, которая опять смотрела на Падму с этим виноватым выражением на лице и, не дожидаясь новых — совершенно не нужных и унизительных — извинений, крутнулся в воздухе.

====== Глава 29 ======

Гермиона перекувыркнулась вслед за своим спутником, но уже в полёте высвободила руку и, воспользовавшись этой секундой свободы, изо всех сил напрягла своё воображение, пытаясь представить себе место, отличное от того, куда собирался перенестись Тео. Она была так сердита, что даже не испугалась возможногпосло расщепа, а полыхавший внутри гнев придал ясности мышлению. И, как ни удивительно, Гермионе удалось осуществить задуманное: всё вокруг неё ещё сильнее потемнело и сузилось, стало нечем дышать, но уже через несколько мгновений она очутилась недалеко от мозаичной колонны, скрывающей потайной вход в замок. Одна.

От двойной трансгрессии ощутимо кружилась голова, и Гермиона едва не упала, но всё же удержалась на ногах и быстро огляделась вокруг — совершенно точно, Тео нигде рядом не было.

— Ух ты, получилось, — выдохнула она, чувствуя, как оглушительно бьётся сердце о грудную клетку. Нужно было как можно быстрее уходить, пока он не нашёл её, пока не догадался, что она наконец вырвалась из его цепких рук.

Её взгляд упал на каменную стену напротив двери — ту самую, возле которой Тео впервые её поцеловал. Воспоминания мощным неудержимым потоком ударили в голову, и Гермиона почувствовала, как предательски подгибаются колени и опять исчезает равновесие. Этот человек имел поистине чудовищное влияние на неё, раз после конфликта с Дином и Падмой она всё равно теряла голову от одного только воспоминания.

Она заклинанием открыла дверь и помчалась вверх по винтовой лестнице.

Это просто невероятно. Нужно бежать, бежать куда-нибудь, чтобы хоть на минуту выбросить его из головы!

И самое страшное то, что он наверняка знает, какая сильная у меня от него зависимость... Ну почему, почему я так к нему привязалась?

Ответ на этот вопрос был очевиден, но Гермиона всеми силами стремилась не впускать его в своё сознание, не давать ему название, не произносить вслух. Может, это было глупо, но в данный момент она всё ещё была под сильным впечатлением от разборок Тео с её друзьями и не хотела признаваться самой себе, что терпит всё это только потому, что по уши в него влюбилась.

Бежать, скорее, скорее, чтобы он не успел прочитать это по моим глазам.

В гриффиндорской гостиной, к счастью, никого из сокурсников не оказалось, и это было на руку Гермионе, решившей от всех своих дум отвлечься самым привычным для неё способом — с головой уйти в учёбу. Правда, на сей раз с этим пришлось туговато: все текущие домашние задания были сделаны, и от безысходности Гермиона решила взяться за семестровую работу по нумерологии, сдавать которую предстояло только в мае.

Несколько часов она упорно трудилась, сидя в кресле у камина и отгоняя навязчивые мысли о Тео, который сейчас, вероятно, носился на метле по квиддичному полю, от негодования швыряя бладжеры куда попало. Плюс к этому в голове, мешая как следует сосредоточиться, гремели последние слова Дина, брошенные ей вчера возле Визжащей хижины: «У меня в голове не укладывается, как ты только можешь стоять рядом с этой сволочью!» Мерлин, если бы ребята знали, какой Тео на самом деле, какой он с ней... если бы сам Тео перестал вести себя так по-свински и пошёл бы хоть на какие-то уступки...

Слишком много «если бы».

Последней каплей, переполнившей чашу терпения Гермионы, стала парочка шестикурсников, прошедшая через портрет Полной Дамы и уютно устроившаяся в дальнем уголке гостиной, чтобы заняться там явно не уроками. Услышав их шумные, ничуть не скрываемые поцелуи, Гермиона вскочила с места, сгребла в охапку все пергаменты и побежала наверх, в свою комнату.

Однако на пороге её ждал новый сюрприз: не успела она открыть дверь, как из комнаты на неё буквально налетела Джинни. Она была одета и уже на ходу завязывала красно-жёлтый шарф, поправляя лезущие в глаза распущенные волосы.

— А я тебя потеряла! — воскликнула она, с укором глядя на стопку пергаментов в руках Гермионы. У той засосало под ложечкой: что, если Астория успела что-то рассказать ей? Хотя это на неё не похоже. Астория всегда умела хранить секреты, чьи бы они ни были.

Особенно свои.

Гермиона невольно вспомнила свою реакцию, когда узнала, что Астория уже полтора года встречается с Малфоем. Теперь она сама была в такой же ситуации, и, хоть Тео не был Пожирателем смерти, а в Хогвартсе не правили ставленники Волан-де-Морта, легче от этого не становилось.

— Где ты была? Я хотела позвать вас на стадион, но вас с самого утра и след простыл!

— Просто кто-то любит поспать в выходной, — подколола её Гермиона, теперь полностью убедившись, что Джинни пока ничего не знает.

— Не стану отрицать, — хихикнула та. — Но, в самом деле, куда вы подевались так рано? В Хогсмид что ли пошли?

— Да... только отдельно друг от друга, — Гермиона почувствовала, как начинают гореть щёки, однако темнота ведущего в спальни коридора спасла её положение. — Она была с Малфоем, как обычно.

— А тебя подцепили Дин и Падма? — весело добавила Джинни, избавляя Гермиону от выдумывания дальнейших подробностей.

— Можно и так сказать, — с трудом ответила она, кое-как находя в себе силы смотреть в эти пронзительно-голубые глаза. Нужно было срочно менять тему. — Кстати, зачем ты хотела позвать нас на поле?