Тео с напускным безразличием пожал плечами.

— Я вижу, ты пытаешься изобразить вину.

— Я не пытаюсь...

— Не стоит. Он сам виноват, что не успел увернуться. В той битве ты и он были по разные стороны баррикад. Неудивительно, что все сражались как могли. И, более того, я уверен, что тебе досталось не меньше других.

Гермиона поджала губы, но промолчала. В один миг Тео пересёк кабинет и остановился в шаге от неё.

— Моя гордая гриффиндорка не хочет говорить, — вкрадчиво произнёс он, но Гермиона, зная, что нельзя сейчас поддаваться его чарам, поспешила их развеять:

— Нет, я просто не умею жаловаться.

Тео посмотрел на неё оценивающе.

— Похвально. Но дай-ка вспомнить. После той битвы тебя не было на уроках почти до конца семестра. Значит, ты пролежала в больничном крыле около двух недель, а с учётом профессионализма мадам Помфри — это долгий срок. Что с тобой случилось?

Гермиона промолчала, лишь слегка поморщилась и инстинктивно приложила ладонь к рёбрам — именно по этому месту Долохов полоснул её тогда заклинанием.

Тео почти неслышно вздохнул.

— Ладно, когда-нибудь всё равно расскажешь. Тебе придётся смириться с тем, что отныне я буду оберегать тебя, а потому, разумеется, буду знать всё про твоё состояние, душевное и физическое.

Теперь уже Гермиона не могла оставить без внимания его слова.

— Оберегать... меня? — переспросила она, уверенная, что ей это послышалось.

Тео приподнял бровь.

— Ну а ты думала, что я способен только размахивать битой, дразнить тебя и подначивать к захвату Министерства? Я вижу, ты всё никак не можешь определиться, но я для себя всё давно решил. Ты моя. И ничто это не изменит.

— Неужели? — Гермиона прищурилась. — А раз ты определился, почему другие девчонки шепчутся о тебе в туалете?

— Понятия не имею, — он пренебрежительно повёл плечом, но тут же взглянул на Гермиону с интересом. — Тебя это беспокоит?

— В какой-то мере да. Одна из них вчера пришла заплаканной на собрание старост.

— Дэвис, — сразу догадался Тео.

Гермиона кивнула.

— У меня с ней давно ничего нет. И, кажется, она выходит замуж. Так что не стоит переживать.

— Я не переж... «Давно нет»!.. А было?!

— Было, — просто ответил он.

— И со многими?

— Со многими.

Несколько секунд Гермиона явно боролась с собой, чтобы не выдать обуревающие её чувства: ревность, недоверие и даже мелькнувшее на миг желание отомстить Нотту за всех страдающих из-за него девушек. Но она взяла себя в руки и гордо вскинула голову.

— Это... неважно. Вернёмся к теме. Чтобы более подробно восстановить в памяти схему Отдела тайн, я покопаюсь в Запретной секции. Вдруг что-нибудь попадётся.

— Хорошая идея. Но лучше сделать это вдвоём.

Гермиона с сомнением покачала головой.

— Нотт, тебе вряд ли разрешат...

— А мы пойдём туда ночью.

— Ну уж нет! Сколько можно нарушать правила?

Тео широко улыбнулся.

— Грейнджер, ты чудо. Мне так нравится твоя принципиальность. Но если ты против, я могу наведаться в библиотеку один.

— Слушай, мне первой это пришло в голову! — с неожиданным вызовом воскликнула Гермиона. — Хватит красть мои идеи.

— Тише, дорогая, не бесись так, — приторно-ласково сказал он, еле удерживаясь от прикосновения к пушистым каштановым волосам. — Ладно, тогда договоримся так: ты проверишь Запретную секцию, а я покопаюсь в своих книгах. Последний раз оттуда волшебным образом вывалилась карта Министерства; может, найду её что-нибудь в этом хламе... или между строк.

— Хорошо, — сказала Гермиона и уже схватила сумку, намереваясь выйти из класса, пока Нотт не успел опутать её своими сетями коварного очарования.

— Стоп.

Он не хватал её за руки, не задерживал; более того, вообще не тронул, остановив одним только словом. Гермиона была вынуждена посмотреть на него, но на этот раз в тёмно-зелёных глазах не было того обольстительного огня, который пленял её сильнее всякого Инкарцеро, а на губах не играла привычная усмешка, словно перед ней стоял совсем другой Тео, неуловимо преобразившийся, но по-прежнему безумно притягательный.

— Нотт, я... наверное, пойду в библиотеку, — неуверенно проговорила она, не в силах оторвать от него взгляд. — Нам ведь нужно ещё много всего сделать...

Как же она хотела, как отчаянно мечтала сейчас услышать от него те заветные слова, которые поставили бы жирную точку на сомнениях, одолевающих и мучающих её с того самого дня, когда она призналась сама себе, что неравнодушна к этому таинственному слизеринцу. Он всё время молчал о своих чувствах к ней или говорил полунамёками-полунасмешками, тем самым непреднамеренно (на что она искренне надеялась) изводя её ещё больше, чем молчанием.

— Не уходи.

Хотя Тео произнёс эти два слова очень тихо, для Гермионы они прозвучали как гром среди ясного неба, гулким эхом отозвавшись от стен пустого класса. Первые несколько мгновений она была ещё настолько погружена в свои мысли, что услышанное показалось ей внутренним голосом в её собственной голове, но потом внезапно пронзило понимание. Он просил её не уходить! В этой фразе не было мольбы или приказа, одна лишь сильная, неподдельная эмоция, выражавшая всё его желание побыть с ней так долго, сколько это возможно.

Тео сделал шаг навстречу, и этого было достаточно, чтобы Гермиона напрочь забыла о своей нерешительности и порывисто бросилась в такие желанные, такие необходимые ей объятия. Он крепко прижал её к себе и, наклонившись, накрыл губы жарким, но таким мягким поцелуем, что у Гермионы голова пошла кругом. Она и не предполагала, что этот человек, который во всей школе считался жёстким беспринципным деспотом, способен быть настолько нежен. Всё вокруг перестало существовать, в целом мире был только он: тепло его губ разливалось по телу, ласковые прикосновения заставляли Гермиону задыхаться от блаженства, и в попытке устоять на ногах она уцепилась за его плечи и прижалась к мускулистой груди, отчётливо ощутив, как бешено стучит его ожившее сердце.

====== Глава 23 ======

Падма почти уснула, уронив голову на один из толстенных фолиантов, когда прямо возле её уха послышался распевный шёпот:

— Па-а-дма?.. Ты спишь?

Полумна приподнялась на цыпочки, чтобы осторожно убрать с лица подруги прядь тёмных волос и, убедившись, что та её не слышит, сокрушённо покачала головой.

— Бедняжка, — сказала она сама себе, потихоньку вытаскивая из-под локтя Падмы книгу и задумчиво читая вслух её название: — «Азиатские противоядия». Потрясающе... Интересно, здесь есть глава об использовании слизи пухлых заглотов?..

— Что? Каких заглотов? — Падма подняла голову и сонно взглянула на Полумну.

— Пухлых, конечно. Пресноводные для этого не годятся.

— Не годятся для... чего? — когтевранская староста ещё весьма плохо соображала.

— Для создания противоядия к большинству зелий, — ответила Полумна так, будто это был общеизвестный факт.

— Правда?! — вот теперь Падма окончательно проснулась. — Полумна, спасибо большое! Ты... ты даже не представляешь, как ты меня выручила!

Та лишь безмятежно улыбнулась.

— Всегда рада помочь.

Падма зевнула, потягиваясь. Потом огляделась вокруг — гостиная была почти пуста — и по привычке посмотрела на свои часики, однако не сразу поверила положению стрелок.

— А... который час?

— Уже девять доходит, а ты так и не была на ужине, — мечтательным голосом ответила Полумна.

— Девять! Боже мой, сегодня ведь выходной, и библиотека закроется через десять минут! — Падма вскочила и принялась собирать книги. — Я еле выпросила у мадам Пинс эти справочники на вечер и обещала принести до закрытия!.. А ещё мне нужно сбегать к Флитвику, взять список тем для промежуточного экзамена. Мерлин!

Полумна философски наблюдала, как Падма стремительными движениями палочки сооружает из учебников что-то наподобие не самой аккуратной стопки и по воздуху отправляет её в таком виде в сторону выхода из гостиной. Но вдруг взгляд Полумны стал осмысленным, и она медленно двинулась вслед за летящей стопкой.