Что касается этой особы, отношение Тео к ней в корне поменялось. Он больше не хотел ей грубить или ставить её на место, да и не стал бы этого делать, даже если бы Трейси его спровоцировала. Он вообще старался избегать любого контакта с ней, сам не зная, почему. Она не была ему противна, вовсе нет — скорее, она не вызывала в нём совсем никаких эмоций. Вероятно, причиной этой холодности было то, что он так грубо обходился с ней до сих пор, а может, и то, что теперь Гермиона была к нему гораздо более благосклонна, и не было повода мстить ей с помощью Трейси и обрушивать на бедную слизеринку всю свою злость. В любом случае, факт оставался фактом: теперь Тео не испытывал к новоиспечённой старосте факультета абсолютно ничего, словно она была предметом интерьера, лишь слегка надоедавшим ему своим постоянным присутствием.

Пошатывающаяся конструкция в руках Трейси выглядела весьма ненадёжно, и у Тео, бросившего на неё беглый взгляд, не осталось сомнения в том, что полукровка Дэвис снова не догадалась применить волшебство. Несколько лежащих сверху свитков соскользнуло на пол, и он уже собирался встать с места, чтобы помочь незадачливой Трейси, но она справилась сама, кое-как умостив эту бумажную кипу на столике, и быстро, пока свитки не смешались, распределила их в алфавитном порядке, на этот раз с помощью магии.

Наблюдая за её действиями, Тео усмехнулся, чувствуя смутное расположение к тому, чтобы побеседовать с ней.

— Что, непросто быть старостой, — сказал он утвердительно, даже не планируя услышать что-то в ответ.

Как ни странно, Трейси ответила, но не сразу.

— Вполне приемлемо, — скороговоркой выдала она, старательно отводя взгляд. Тео сразу подметил её волнение, однако оно не шло ни в какое сравнение с тем, что отражалось в глазах Гермионы, когда он заговаривал с ней. — Кстати, по поводу обязанностей старосты... Мне нужен Малфой.

— Всем нужен Малфой, — вяло отмахнулся Тео, но, увидев, что Трейси намеревается снова поднять свою ношу вручную, жестом остановил её. Она сделала вид, что ничего не заметила, и тогда Тео был вынужден схватить её за руку.

Реакция была совершенно неожиданной: Трейси выдернула руку и отшатнулась от него, всё ещё не поднимая глаз. Тео был немного удивлён, но по привычке напустил на себя непринуждённый вид.

— Вас, женщин, не поймёшь, — наигранно вздохнул он, пожимая плечами. — То вы ходите за нами по пятам, то шарахаетесь как от василиска.

— Если ты имеешь в виду меня, то я не ходила за тобой по пятам, — отрезала Трейси.

— Ну да, ну да, — Тео издал короткий смешок. — Думаешь, я слепой? Ты, как и прежде, всё время вертишься где-то рядом.

Трейси набрала в лёгкие побольше воздуха.

— Кроме того, что мы учимся на одном факультете, в этом году, к моему большому сожалению, мы ещё и на одном курсе. Мне приходится всё время быть рядом — так составлено расписание, ничего не могу поделать.

Тео поднялся с кожаного дивана и взял Трейси за подбородок раньше, чем она успела сделать хоть шаг в сторону. Он видел, что она изо всех сил пытается придать своему лицу равнодушное выражение, но ей было далеко до Тео с его мастерством маскировки эмоций, и все её усилия оказались тщетными перед его одним-единственным прикосновением.

— Не зли меня, Дэвис, — процедил он сквозь зубы, заставляя её смотреть ему в глаза. Сейчас им двигали отнюдь не ярость или гнев, а только стремление разгадать загадку, ни с того ни с сего появившуюся там, где её меньше всего ждали. — Я не трогал тебя всё это время, но в любой момент могу изменить своё решение.

Да не изменю, конечно.

— Хватит мне угрожать, эта фишка не пройдёт. Мне глубоко плевать на то, что ты там себе решишь, — холодно откликнулась Трейси, пытаясь высвободиться, но Тео держал её слишком крепко.

— Чего ты добиваешься, Дэвис? Только давай честно; после того случая у нас ведь не должно быть секретов друг от друга, не правда ли?

Его губы растянулись в привычной ухмылке, но в этот момент глаза Трейси полыхнули такой ненавистью, что он понял: на этот раз он перегнул палку.

Она хотела что-то сказать, но передумала, резко вырвалась, схватила свои свитки и, чуть ли не одним прыжком преодолев гостиную, замерла у лестницы, ведущей в женские спальни. Потом обернулась и отчеканила:

— Мы с Эдрианом обручились.

И умчалась вверх по ступенькам.

Тео даже не смотрел ей вслед. Ухмылка сползла с его лица, но лишь для того, чтобы уступить место лёгкому недоумению.

— Как будто меня это интересует, — сказал он сам себе, слыша, как громко хлопнула дверь наверху.

Погода в день матча Когтевран-Слизерин радикально отличалась от той, что стояла в прошлую субботу. Солнце даже не пыталось пробиться сквозь плотные серые тучи, из которых с самого утра хлопьями валил снег, но, на радость игроков, немного потеплело и практически не было ветра.

Команды были равны по силам, но слизеринцы делали упор на жёсткую игру, в то время как когтевранцы брали ловкостью. Дорвавшийся до биты Тео немилосердно швырял бладжеры в соперников и уже успел вывести из строя одного из когтевранских загонщиков, но напарник последнего не остался в долгу и лишил команду Слизерина нового охотника, заменившего Пьюси.

Гермиона смотрела матч вместе с Асторией и Джинни, которые чудом перехватили её по пути в библиотеку и буквально силком утащили на стадион: Гермиона хотела дописать эссе по древним рунам и спокойно понаблюдать за игрой из окна читального зала, но не устояла перед подругами и, главным образом, перед искушением посмотреть на Тео вблизи. Падма и Дин в этот раз сидели на противоположной трибуне, и прорваться через пёструю толчею народа не было никакой возможности. Правда, им и вдвоём было хорошо; к тому же Гермиона знала, как сильно они недолюбливают Нотта, и сомневалась, сможет ли в течение всего матча слушать их критику в его адрес — справедливую, разумеется, но от этого не менее неприятную.

Признаться, её тоже шокировали и порой даже пугали эти бешеные удары битой, в которые, казалось, Нотт вкладывал всю свою ярость. Если бы не реакция когтевранцев, которые еле успевали уворачиваться от летящих им в голову бладжеров, вся команда уже была бы в больничном крыле.

Гермиона не искала ему оправданий, каждый раз после его броска боясь за здоровье того или иного игрока в синей форме, но не могла не восхищаться его скоростью и силой, так удачно сочетающихся именно в игре. Когда он пролетал мимо, она нарочно отводила взгляд, делая вид, что заинтересована чем угодно, но едва он удалялся, тут же снова его искала.

На соседней трибуне в преподавательской ложе сидел Виктор, внимательно наблюдающий за матчем. Гермиона знала, что он не мог заметить её в толпе болельщиков, но что-то подсказывало ей, что он и не пытался. После игры, которую сборная Болгарии в начале января провела против своих принципиальных соперников, Ирландии, Виктора словно подменили. Он не искал Гермиону взглядом, не подходил в Большом зале и даже на уроках вёл себя с ней точно так же, как и с другими учениками.

Но, в отличие от ситуации с Ноттом, её это почти не беспокоило. По крайней мере, её не мучили угрызения совести от того, что она якобы причиняет Краму боль. Что касается выбора, то выбрала она давно — задолго до того, как это осознала. Просто чувствовала себя виноватой в том, что выбор этот не в пользу Виктора.

Нужно как-нибудь поговорить с ним. Просто узнать, всё ли у него в порядке.

Ох, мужчины! Когда им хорошо, они пытаются обратить на себя внимание, а когда плохо — наоборот строят из себя героев, суровых и неприступных.

Вдруг он по-прежнему мучается? Или, не дай Мерлин, что-то задумал? У меня до сих пор не выходят из головы эти его слова — «если тебя обидит тот, кому ты доверишься, я его прикончу». Что можно от него ожидать? Даже Гарри, который по сути хорошо относился к Виктору, однажды вскользь упомянул его двуличность. Да и я... могу ли я сказать, что хорошо его знаю? Полные молчания часы в библиотеке, редкие письма в течение двух лет, встреча на свадьбе Билла и Флёр, а потом долгий перерыв. Искал ли он меня тогда?