Разбудил меня голос Вовки.

– Жень! Жень! – тихо звал он. – У меня рука затекла…

Я мотнул головой, чтобы окончательно проснуться. За окном уже стемнело. Старший брат все так же сидел на кровати, обняв младшего.

– Сейчас… – я встал, вернул подушку на место, осторожно, чтобы не разбудить, стянул Максика на кровать и укрыл одеялом. Меня порадовало, что он был теплый и сухой. И он спал, посапывая, как маленький.

Вовка встал, разминая затекшее плечо.

– Как наш буян? – я кивнул на младшего.

– Еще нас переживет! – Вовка довольно улыбнулся. – Уж если в машине сработало, то тут-то и подавно должно было.

– В какой машине? – не понял я.

Вовка поморщился, видимо, пожалел, что сказал это, но все же пояснил:

– Там, в Румынии, когда мы Дунай перескочили.

Он сделал большую паузу, словно не решался в чем-то признаться, и я помог ему:

– Когда ты отключился? Мы с Максиком перепугались не на шутку, что ты умер…

Вовка вздрогнул, с подозрением уставился на меня, а потом тихо добавил:

– Так я и умер там…

Я не ожидал, что он признается в этом. Обескураженный такой честностью, я тоже выдал вопрос, который волновал меня с того самого момента и который я никогда бы не задал, не будь таких благоприятных обстоятельств:

– Что же вернуло тебя обратно к жизни?

– Вы с Максиком, – смутился брат. – Многоголовые драконы потому и считаются очень сильными, что их практически нельзя убить. Если ранена одна голова, то две другие отдают ей свои силы, и она восстанавливается.

– Как в сказке, – усмехнулся я.

– В сказках всего намешано: и правды, и вымысла. Будешь внимательно их читать – и поймешь, что является истиной, а что сказитель придумал, дабы приукрасить повествование.

Я вспомнил хрестоматии со сказками народов мира на книжной полке в Вовкиной квартире. Тогда мне эти книги казались случайными, а теперь их наличие приобретало совсем иной смысл.

– Я устал жутко, – Вовка прилег на свободную кровать. – Разбуди меня через два часа – я уступлю ее тебе.

Я согласно кивнул и отправился в туалет, а когда вернулся, Вовка спал богатырским сном. Я сам валился с ног от усталости, видимо, Максик высосал из меня больше, чем я был готов отдать, но я бодрился и держался, сколько мог. Но сдался я минут через пятнадцать: осторожно прилег на край кровати Максика, полагая, что в таком неудобном положении я не смогу крепко уснуть и лишь подремлю. Но как только я сомкнул веки, меня сразу же поглотил сон.

Проснулся я от жесткого столкновения с полом: переворачиваясь во сне, Максик спихнул меня с кровати. Еще вчера он был настолько слаб, что едва мог оторвать голову от подушки, а сегодня сбросил меня на пол и даже не проснулся. Я поднялся и взглянул на часы: половина восьмого.

От шума проснулся и Вовка. Увидев, что давно рассвело, он с укором посмотрел на меня:

– Я же просил разбудить меня через два часа!

– Я сам уснул, – признался я.

– Как наш ниндзя?

– Дрыхнет!

– Запасы шоколада надо пополнить. И поохотиться сегодня ночью.

– Ему тоже притащим что-нибудь?

– Посмотрим на его поведение, – Вовка потянулся.

Максик проснулся в обед – румяный и свежий. За раз слупил три плитки шоколада и четыре яйца, запил это дело двумя стаканами отвара и снова уснул.

– Пусть набирается сил, – отмахнулся Вовка. – Когда дети спят, как-то спокойней.

Меня почему-то порадовало, что старший брат считает Максика ребенком.

Я попросил у Вовки машину – съездить в банк за топазом.

– Пусть лежит там! – нахмурился брат.

– Не могу, я обещал ему, что заберу, – я вдруг почувствовал к этому камню некоторую нежность, как к домашнему питомцу.

Вовка не стал меня отговаривать – молча протянул ключи от джипа.

В банке я сразу же нацепил перстень на палец – и тут же мое сердце сжала тупая боль. Однако топаз не стал мучить меня: через пару минут боль отступила. По дороге домой мне в голову пришла мысль, что этот камень нельзя никому показывать. Даже братьям. Я заехал в галантерею и купил там обыкновенную толстую цепочку из нержавейки, надел на нее перстень, а цепочку повесил на шею, спрятав топаз под одежду. Он приятно холодил тело, был укрыт от посторонних глаз, но я постоянно ощущал его присутствие. Вскоре я похвалил себя за такое решение, потому что присутствие топаза будоражило Максика. Он вел себя беспокойно – даже Вовка это отметил, но я надеялся, что разбуженная сущность младшего брата скоро привыкнет к близости топаза и переключится на другие заботы. Главным образом, на охоту.

Вечером следующего дня мы выехали из отеля. Младший был еще слаб, но держался бодрячком и сам нес свою сумку, хотя и было видно, что это дается ему с трудом. В начале пути Вовка несколько раз пытался завести с ним разговор о ритуале и о том, что теперь младшему придется охотиться, как и нам, но Максик всячески избегал общения. Он либо менял тему, либо отнекивался, что ничего не помнит и поэтому не понимает, о чем речь. В итоге Вовка отстал от него, но я чувствовал, что к этому разговору брат еще вернется.

***

Формально ничего не изменилось: нас в машине было по-прежнему трое, за рулем все так же сидел Вовка, который не включал радио. И Максик остался верен себе и донимал меня и брата расспросами о нашем будущем. Но я ощущал, как изменилась атмосфера. Словно мы выбросили что-то лишнее или громоздкое, что ранее мешало нам наслаждаться дорогой. Даже Максик меня не раздражал так сильно, как по дороге из Румынии. Я размышлял над Вовкиными словами про единство трехглавого. Наверное, нам воссоединиться в одно целое будет намного труднее, чем Беше и Коту: у нас большая разница в возрасте и разные родители, мы стали драконами в разное время, и у нас разный порог силы. В превосходстве Вовки я не сомневался ни секунды. Он, как на том рисунке Максика, был средней головой – самой сильной, опытной, мудрой, могучей. А мы, Тартановы, у него на подхвате. Хотя сила Максика меня, мягко говоря, настораживала. Я слишком хорошо помнил, как еле удержал его во время ритуала. Возможно, если он будет развивать свои способности, то догонит Вовку. Я же был готов остаться скромным колдуном и врачевателем, чтобы залечивать раны братьев. В том, что раны будут, я не сомневался: не только охота грозила опасностями, но и тренировочные бои. Взбалмошный Максик не постеснялся на Бешу меч поднять, что говорить про родного брата!

========== Первая добыча ==========

Мы могли бы быть дома уже к вечеру следующего дня, но Вовка заехал в небольшой городок по пути – поохотиться. Не столько для себя, сколько для Максика. На этот раз мы не стали рыскать по темным улицам, а зашли в ресторан. Красивая неоновая вывеска и темно-бордовые шторы, виднеющиеся в окнах, красноречиво говорили об этом заведении, как об уютном и респектабельном, но интерьер в две минуты развеял этот образ. Романтичный полумрак достигался несколькими неработающими лампами. Цементный пол бывшей столовки был покрыт старым ковролином, который местами собирался складками, а на стыке полотен загибался, создавая женщинам на каблуках опасное препятствие. Скатерти были темно-зеленые, не первой свежести, в кое-каких местах прожженные сигаретами.

– В таких заведениях тоже хорошо охотиться, – сказал Вовка, усаживаясь за столик у окна. – Люди, носящие в себе паразитов, любят тусоваться с себеподобными. Думаю, у тварей тоже есть страх одиночества и они постоянно ищут общения.

Официантка принесла нам меню и объявила, что с десяти вечера в ресторане живая музыка, поэтому с каждого посетителя будут взимать по сто рублей.

– Если не хотите платить, то просим вас покинуть наш ресторан до начала концерта, – сообщила она, изо всех сил стараясь скрыть раздражение за натянутой улыбкой.

– Мы заплатим, не проблема, – успокоил ее Вовка, а когда официантка ушла, обратился к нам. – Закажем еду чисто символически, чтобы не вызывать подозрений.

– Но я есть хочу, – насупился Максик.

– Сегодня ты поешь по-настоящему, поэтому не набивай желудок, – Вовка открыл меню. – Делай вид, что выбираешь блюдо, а сам тихонько осмотрись. Скажешь мне, что заметил.