Со стороны беседки к ней кто-то бежал. Что ж, неудивительно. Такие вопли сложно не услышать. А еще сложнее не понять, что кому-то нужна помощь.

- Шанька? Ты где? – послышался встревоженный голос Семена.

- Здесь, – слабым голосом ответила Шмеленкова.

- А, вот ты где... Ты чего сидишь? Что с тобой? – обеспокоенно склонившись над Шаней, вопрошал Семен.

- Ты что сделала? – в ужасе спросил Ваня, только что подбежавший.

Он посмотрел на Шаню, на сарай, на открытое окно и тут же всё понял. Свет окон беседки и соседних домов был слишком слабым, но Шане показалось, что он побледнел.

- Ты что, спрыгнула оттуда? Ты совсем двинулась, да?! Совсем крыша поехала? – дрогнувшим голосом спросил Ваня.

- Да кто бы говорил! Сам ты козел полоумный! С тебя сталось бы оставить меня там на всю ночь! А я не хочу сидеть за решеткой в темнице сырой! Вот и решила, что для победы все средства хороши! – раздраженно ответила Шаня.

- Что?! – в ужасе переспросил Семен. – Он тебя там закрыл?

- Именно, – подтвердила Шмеленкова.

- Я всегда знал, что мой друг редкостный...чудак на другую букву. Хочешь, я его подержу, а ты ему пластическую операцию сделаешь? Или без внуков оставишь? – предложил Семен.

- Я бы с удовольствием, но вот встать я не могу, – вздохнула Шаня.

- Ох ты ж ё-маё! А если что-то серьёзное?! Так, болит что-нибудь? Нет, не пойдет так, нужен свет... Срочно в дом! Так! Люди! Кто-нибудь! Илья! Дебил! Что ты ходишь? Сюда иди! Нет, лучше уйди отсюда! Нет, стой! А, нет, иди уже! – засуетился Семен. – Шанька, вставай!

- Я боюсь, – еле слышно ответила Шмеленкова.

- Что? Глупости! Вставай! Нет, не вставай! Не шевелись, я сам! – заявил Семен, пытаясь поднять Шмеленкову.

Ваня тут же подошел и помог Семену поставить Шаню на ноги. Вдвоем они поволокли её домой и затащили в прихожую.

- Так, что тут у нас? Показывай ногу! – скомандовал Семен, садясь на корточки.

Шмеленкова отвернулась. Ей совершенно не хотелось видеть свою ногу, которая уже начинала болеть. А еще, несмотря на угрозу своему здоровью, она волновалась из-за неловкого положения. Её смущало, что малознакомый парень рассматривает её ноги.

- Здесь болит? – неожиданно спросил Долдонов.

Визг Шани оказался куда выразительнее любых слов.

- Это хреново, – нахмурился Семен.

- Если бы нога была сломана, то она распухла бы и посинела, – вмешался Ваня, стоявший рядом и с не меньшей тревогой рассматривавший Шанину ногу. – Это просто сильный ушиб. Или она ее подвернула. Но не сломала.

Хотелось бы Шане верить его словам. Сейчас она так боялась, что на злобу уже не было сил. А вот Семен, похоже, был другого мнения.

- А всё из-за тебя! – зло произнес он, косясь на друга. – Одни проблемы! Дашке моей мозги запудрил! Над Шаней издеваешься! Как мы ее сейчас в больницу повезем? Бухие же все!

От упоминания больницы Шмеленкова вздрогнула и нервно закусила губу. Ваня смотрел куда-то в пол. А Семен не собирался замолкать и успокаиваться.

- С меня хватит! Терпение моё лопнуло! Я, пожалуй, не буду ждать Шаню и разберусь с тобой самостоятельно!

С одной стороны, Шмеленковой было приятно, что за неё заступаются. Но с другой стороны, она поняла, что должна предотвратить кровавую расправу. Непонятно откуда к ней пришла мысль, что она должна защитить Ваньку. Мысль эта была совершенно непонятной для Шани, странной, необъяснимой. Никогда прежде её не посещали подобные мысли.

- Подожди, Сёма, не смей ломать мне кайф! Я сама хочу, – окликнула она Семёна.

Долдонов тут же обернулся и совсем забыл про Ваню. Его глаза засветились радостью.

- Меня еще никто никогда так не называл. Друзья зовут меня Сеней или Семёном, – торжественно произнес он.

- Ну, могу звать тебя Сеней, – пожала плечами Шаня.

- Нет-нет, я Сёма или Семён, – запротестовал Долдонов.

Посмотрев на Ваню, Шаня заметила, что у того глаза чуть ли не на лоб вылезли. Он в шоке таращился то на Семёна, то на неё.

- Ой, а я совсем забыл про твою ногу! – спохватился Долдонов. – Больно?

- Да нет, не особо, – соврала Шаня.

Ей не хотелось, чтобы ужасные разговоры про переломы продолжались. От таких разговоров её тошнило, в обморок упасть тянуло.

Неизвестно, что бы сказал ей Сёма, но тут в прихожую ворвалась разъяренная Роза. От её возмущенных воплей у всех уши свернулись в трубочку. Так не ругаются даже пьяные грузчики. Большую часть этих слов и словосочетаний Шаня почти никогда не употребляла. Только в самых-самых крайних случаях, да и то не вслух.

Когда жуткий поток ругательств иссяк, повисла гробовая тишина. Нарушил её то бледнеющий, то краснеющий Иван.

- Роза, ЧТО это сейчас было? – отчаянно пытаясь казаться спокойным, спросил он.

- Это тебе, ни разу не дорогой братик, посвящается, – гордо ответила Травкина. – Это за то, что ты такой козёл и обидел Шанечку.

- Её обидишь, как же, – пробормотал Ваня. – А ты мне уже надоела, ведешь себя, как быдло.

- И чё? – нагло спросила Роза.

- Разговор окончен, – сухо сказал Ваня.

- Потом с сестрой поговоришь, нам надо Шаньку в комнату отнести, – отошел от культурного шока Долдонов.

Вдвоем с Травкиным они дотащили её до кровати. Семен, убедившийся, что это никакой не перелом, притащил пузырёк с йодом и нарисовал на Шаниной ноге “сеточку”, потом заставил её надеть шерстяной носок.

- Готово! – с невероятно гордым видом сказал он. – Ты, Шанька, отдыхай, а завтра всё будет просто супер.

- Спасибо, – улыбнулась Шмеленкова.

Ей было приятно внимание Семена. Он так волновался за неё... Конечно, парень он со странностями, но всё равно приятно. Он не особо симпатичный, но что-то в нём такое есть.

Настроение Шанино резко улучшилось. Её ноге ничего не угрожает, Семён о ней заботится, а Роза за неё заступается. Конечно, слышать нечто подобное от пятиклассницы весьма жутко, но её рвение заступиться за новую подругу очень польстило Шане. В общем, жизнь налаживается.

Размышляя подобным образом, Шмеленкова не сразу заметила, что кроме неё в комнате кто-то есть. Иван Травкин уже минуты три стоял в дверях и смотрел на неё.

Шанино настроение было слишком хорошим, чтобы портить его обидой, злостью и новыми скандалами. Поэтому она весьма миролюбиво спросила:

- Что надо? Шоколада?

Ваня, нервно комкая свою футболку, приблизился к Шане и пробормотал нечто невразумительное.

- Чего? – переспросила та.

- Ну, это, короче, извини, ладно? Но ты сама виновата, что прыгнула со второго этажа. Просил тебя кто-нибудь? Но всё равно извини, – произнес он наконец.

Чтобы Травкин и извинялся? Это что-то новенькое. Да уж, здесь не школа. И здесь творится что-то непонятное. То она его защищает, то он извиняется. Что происходит? Вроде враги заклятые. Шмеленкова попыталась вспомнить, почему они стали врагами, но безрезультатно.

- Это что за приступ человеколюбия? – спросила она. – Так и быть, прощаю.

Ваня слегка покраснел, не зная, что еще можно сказать. Наконец, он направился к выходу, но замер на полпути.

- Осторожнее с Семеном, – негромко сказал он.

- Чего? – удивленно подняла брови Шаня.

- Спокойной ночи, – буркнул Ваня, выходя из комнаты.

- Ревнуешь, что ли? – насмешливо поинтересовалась она, подождав, пока он уйдет подальше.

Он её не услышал. Вот и хорошо.

“Глупости какие я тут болтаю”, – подумала Шаня. – “Что-то я давно Саре не писала. А телефон далеко, и вставать неохота. Позвать, что ли, этого гада, чтобы он мне телефон подал? Холоп, подай царю телефон? Ага, сейчас, разбежалась. Что за мысли-то? Всё, срочно спать!”

Решив, что непременно напишет Саре завтра, Шмеленкова снова подумала о том, что попала в дурдом, но ей здесь нравится, а затем медленно, но верно погрузилась в сон.

====== Часть 9. Воскресенье ======

Шаня проснулась где-то в 11 утра. По здешним меркам это было очень поздно. У себя дома по воскресениям Шмеленкова могла валяться в кровати хоть до двенадцати, но здесь были совсем другие правила. Однако, никто её не будил, не орал и не беспокоил. В доме было подозрительно тихо.