- Доброе утро, морковочка! – протянул неожиданно нарисовавшийся возле ворот шмульдинского дома Раздолбаев, широко улыбаясь и ероша волосы. – Ты Шане не звони, она сегодня занята подготовкой к запланированному на вечер культурному мероприятию. А если нужна помощь, то я к вашим услугам, миледи.

Сара закатила глаза и застонала. Рыжий шут явился сюда при полном параде: причесался, вырядился в чёрную футболку и непрактично белые льняные брюки и сияет, как красное солнышко. Видимо, несносная, невыносимая, бессовестная зараза Шмеленкова постаралась и на этот раз.

Но без Мишиной помощи, кажется, не обойтись.

На самом деле можно было выяснить местонахождение станции методом проб и ошибок, но тогда бедной Шмелефановой пришлось бы сидеть и очень долго ждать. А Катя за это время наверняка бы влипла в какую-нибудь неприятность. Например, познакомилась бы с алкашом, влюбившимся в неё с первого взгляда...

- Для тебя всё что угодно, дорогая моя, проси о чём хочешь! – не унимался Раздолбаев, кружа вокруг Сарочки и даже порываясь положить руку ей на талию.

- Проводи меня на станцию, – сдалась Шмульдина. – И, да, ещё одна “морковочка” или “дорогая” – нос сломаю.

- На станцию? Хочешь от нас сбежать? – показно испугался Миша. – Не отпущу!

- Прекрати эту клоунаду, Шаня ведь тебе всё уже рассказала, – досадливо отмахнулась Шмульдина.

- Ты проницательна, как и всегда, – не стал настаивать Раздолбаев.

- Расскажи мне про эту Катю, – попросил он, когда они с Сарочкой шли по лесу вдоль железнодорожных путей. Где-то в зелени деревьев радостно щебетали птицы. В росших по обочине тропы сизых колокольчиках с гудением копошился шмель. Сара невольно подумала про Шмеленкову.

- Катя? Недавно в нашу школу перевелась, напросилась ко мне в гости после Шаниных рассказов, – поделилась Сарочка.

Но Миша ненавязчиво продолжил расспросы, и Шмульдина сама для себя незаметно принялась детально рассказывать, как Шмелефанова пришла в их школу, как поначалу пугалась всей этой неадекватности. Потом Сара перешла на расписывание всех безумных вещей, творящихся в школе имени Синей Бороды. Миша, который не раз слышал нечто подобное от Вани, заинтересованно слушал и периодически заливался весёлым смехом.

Время в пути до станции пролетело незаметно. Шмульдина даже удивилась, когда увидела впереди кованую ограду, ларёк, платформу, зелёную будку-кассу и длинные скамейки.

- СААААААААРААААААА!!!! – взревела Катя, вскакивая с лавки и бросаясь к подруге. – Да я задушу тебя сейчас! Полчаса жду, ты трубку не берёшь! Хотела уже Шане звонить!

- Не полчаса, а пять минут, я же не возникаю, когда ты опаздываешь, – обратив внимание на часы на станции, пропыхтела Шмульдина, которую крепко сдавили в объятиях. Она с досадой осознала, что умудрилась оставить телефон дома. Халатность, достойная Шмеленковой. Ну, дурной пример заразителен и всё такое.

Отпустив подругу, Катя наконец-то заметила ещё одного встречающего. И остолбенела, чуть не раскрыв рот.

На неё зелёными кошачьими глазами смотрел невероятно привлекательный рыжеволосый парень и обворожительно улыбался. Происходи действие в каком-нибудь мультике, у Кати из глаз посыпались бы сердечки.

Сара, заметив это, только головой покачала. Ничего такого, чтобы пускать кровь из носа и падать в обморок при одном только взгляде, она в Раздолбаеве не замечала.

- Приве-ет, – тонким голосом пропищала Шмелефанова, краснея и совершенно по-идиотски улыбаясь.

- Здравствуй, – кивнул головой Миша, беззастенчиво разглядывая девушку.

- Что? – стушевавшись, спросила та.

- Ничего. Я люблю произведения искусства, – промурлыкал тот, подавая обалдевшей Кате руку. – Пойдём!

Сара только головой покачала. Какой дешёвый подкат, надо же... А Шмелефанова уши развесила, разве что только слюни не пускает! Судя по выражению лица, думает, что в рай попала.

Взяв гостью под руку, Раздолбаев принялся рассказывать ей про посёлок и обещать, что будет весело.

Про Сарочку он будто бы забыл.

Плетущаяся за ними Шмульдина чувствовала себя просто отвратительно. Абсолютно лишней.

“Ну и ладно, – раздражённо думала она про себя. – Пусть этот несчастный бабник, шут гороховый подбивает к ней клинья. Мне же лучше”.

Но почему тогда ей настолько неприятно?..

Сарочка надеялась поскорее отделаться от внезапно ставшего чуть ли не ненавистным Раздолбаева и отправиться домой вместе со Шмелефановой, она уже даже была готова идти к Травкиным и помогать с подготовкой к “культурному мероприятию”, но Катя неожиданно принялась бузить.

- Сара, ну Сара! – заныла она, дёргая мрачную, как конец ноября, подругу за руку. – Пойдём по посёлку погуляем! Миша сказал, что там здорово!

- Конечно, здорово, – мельком взглянув на Сарочку, вновь повернулся к Кате Раздолбаев. – Тебе понравится.

- Ну раз Миша сказал, то конечно, – съязвила Шмульдина. Ей захотелось отправить этих двоих на экскурсию и с желчным “не буду мешать!” удалиться домой, но с гостями, с подругами и с подругами-гостями вот так не поступают.

- Да ладно тебе, Сар! – пихнула в плечо заскрежетавшую зубами Шмульдину Катя. И зайчиком поскакала за Мишей.

Шмульдина потащилась за ними, и с каждым шагом её настроение ухудшалось и ухудшалось, постепенно приближаясь к минус бесконечности.

Это была самая ужасная прогулка в её жизни. Шмелефанова ни на секунду не отходила от Раздолбаева, который рассказывал ей, кто и в каком доме живёт, вспоминал какие-то забавные истории, а потом даже довёл своих спутниц до дороги Барона. Правда, на саму дорогу их вывести не рискнул.

- О Боже, и вы туда ходили? – округлив глаза, повернулась к Сарочке Катя. – Вы что, долбанутые?

- Ходили, ходили, – подтвердила та, представляя себе, как хранитель дороги разрывает Раздолбаева на части.

- Расскажи! – блестя глазами, взвизгнула Шмелефанова.

- Здесь есть гораздо лучший рассказчик, – сухо ответила та.

- Да брось, – обезоруживающе улыбнулся Миша, который выглядел донельзя довольным. – У тебя получится лучше.

Сара сначала хотела прямо сказать ему, куда ему следует пойти, но потом спохватилась, что нужно держать лицо. И принялась рассказывать.

Поскольку настроение было соответствующим, история получилась в духе Эдгара По. Впечатлительная Шмелефанова, попискивая, ускорила шаг, стремясь поскорее оказаться подальше от ужасного места.

А дальше было только хуже. Раздолбаев напросился на обед к Шмульдиным, на все лады нахваливал суп, вызывая у Марии торжествующую улыбку, и вообще всячески изображал из себя золотого мальчика.

Что умиляло Марию, восхищало Катю и до дрожи бесило Сарочку.

После обеда чудо-мальчик Михаил выразил желание задержаться в доме Шмульдиных, и Мария чуть ли в ладоши не захлопала. Сара сама не понимала, как пережила эти несколько часов. Раздолбаев, сидя на кухне, о чём-то ворковал с Сариной родительницей.

По крайней мере отцепился от Кати. (Хотя почему этот факт должен хоть что-то менять? Какая разница, с кем он разговаривает?!)

А Катя вела себя самым отвратительным образом. Абсолютно ничего не замечая, она то принималась вздыхать о том, какой Миша хоро-оший, то выхватывала у протестующей Шмульдиной телефон и начинала листать фотографии – самое сокровенное место Сариного мобильника, к которому не подпускался никто, даже Шмеленкова и та имела крайне ограниченный доступ. Затем Шмелефанова пыталась лезть в шкаф, так и норовила примерить Сарину одежду, уговаривала подругу поменяться футболками...

Сарочка, которая пребывала в таком отвратительном настроении, что дементор пожалел бы её и поделился едой, уговаривала себя, что гостей не убивают. А все её мысли против воли были заняты рыжеволосым шутом. Как ни смешно было об этом думать, но Шмульдина не знала, что она чувствует.

Она вспоминала, как весело ей было, когда они вдвоём шли до станции. И то корила себя за то, что веселилась, то ни с того ни с сего начинала радоваться, что это было. Она вспоминала все те разы, когда он приходил в гости, думала об их ночных посиделках на кухне, о погоне за ублюдком Семёном, о том, как Миша влез к ней в окно...