— Я слышал, что Руби… Руби Лукас, — он сглотнул, — это правда? Она мертва?

— А Вы, собственно, кто? — нахмурился Грэм, поднявшись на ноги.

— Мое имя Альфред, и я… Я друг Руби. Можно сказать, лучший друг… И, кажется, я виноват в ее смерти.

— Прошу прощения? — Эмма, казалось, охрипла. Она бы упала, если бы она и так не сидела.

— Я расскажу все, как было, хорошо? — нервно теребя в руках телефон, он опустился на свободный стул, напряженно кусая губы. Пару минут все молчали, глядя на него, и юноша начал говорить, иногда заикаясь и сбиваясь. — Я знаю Руби лет с десяти, мы на площадке еще вместе играли, потом школа, университет… Я, кажется, влюбился в нее почти сразу, а она… Она любила западать на плохих парней и мучиться, выплакивая все глаза в моих объятиях. Потом появился Киллиан, и он стал мне едва ли не братом. Но когда начались их отношения… Я не ревновал, хотя и было неприятно. А затем он пропал, сделал ей предложение, Руби согласилась, и он куда-то делся. Я узнал, что он теперь мент, но все же… А несколько дней назад она написала мне в соцсети в полной истерике, начала нести какую-то чушь. Я сказал, что приду, потому что был нужен ей, и мне было плевать, сколько времени — я просто пришел к ней. Ее мать не особо любила ее друзей, поэтому мы часто заимствовали стук Киллиана, потому что после него Руби отпускали на улицу. И мы пошли гулять и гуляли всю ночь. Она плакала, обвиняла меня во всем, и я решил показать ей, что мне не все равно. Она всегда была экстремалкой, и мы пошли на стройку, как когда-то в детстве. Забрались этаж на четырнадцатый и сидели, она все говорила и говорила, как ей больно, как ее обидел Джонс, как она устала. И меня тогда буквально прорвало: я орал, и кричал, и обвинял и ее, и его, и вообще нес такой бред, что сейчас мне стыдно. Ее лицо стало восковым, и она как-то резко успокоилась. Я решил, что это хороший знак, и сам немного отошел. А потом Руби попросила оставить ее в покое и сказала, что напишет мне, когда будет дома. И я почему-то поверил, не знаю, чем я думал, но мы как-то привыкли доверять друг другу, а она просила дать ей пространство… И я ушел, дал ей его. А потом… — он сглотнул и прикрыл глаза рукой, — я услышал какой-то бред от соседей, что миссис Лукас поехала в полицию, что Руби… мертва. И меня как по голове ударили. — Парень поднял глаза и шумно сглотнул. — Я не верю, что она мертва, потому что… Это значит, что я ее убил, пусть не нарочно, но убил, своими словами, глупыми и пустыми. И я никогда не смогу себе это простить. Я понял, что мне нужно прийти сюда, чтобы во всем разобраться, иначе я сойду с ума.

— Получается, — протянул Грэм, — Киллиана с вами не было той ночью?

— А при чем здесь он? — нахмурился Альфред и резко побледнел. — Стойте. Вы же не обвиняете его в том, что он убил её? Это бред чистой воды. То, что он не любил её — это да, однозначно, и за это я бы ему морду набил, но он бы никогда с ней ничего не сделал.

— Даже пьяный? — с сомнением поинтересовался шатен.

— Он не напивается до такой степени. Он пьёт до тех пор, пока будет соображать. Как только он чувствует, что мозг отрубается, он завязывает.

— Откуда ты знаешь? — спросила Эмма.

— Так он меня этому учил, потому что я пить вообще не умею. Но секунду… — он огляделся, — вы действительно его подозреваете? Его с нами не было тогда, мы были одни.

— Пожалуй, все ясно, — подвёл черту Август, облизав губы, — нужно выпускать Джонса, иначе будет скандал.

— Я выпущу, товарищ подполковник, — поднялся на ноги Дэвид, — сейчас, — и, не дав никому опомниться, вышел из комнаты. Грэм сплюнул, сцепив руки в замок на столе, а Эмма провела рукой по лбу.

— А ты чего хотела сказать, Свон? — вдруг обратился к ней Бут. — Тебя же оборвали.

— Я хотела сказать, что… Что видела его той ночью: он очень шумно пытался попасть в квартиру.

— А почему молчала? — вскинул брови Грэм.

— А ты бы поверил, что на этом все закончилось тогда? — с вызовом осведомилась она.

— А я и сейчас не верю.

— Вот и чудно, — фыркнула блондинка и поднялась, — я могу идти, товарищ подполковник?

— Да, иди, Свон, иди.

— Спасибо.

Открыв дверь, она вылетела в коридор и буквально наскочила на Киллиана, который едва успел удержать её от столкновения.

— Осторожнее, мисс Грация. Между тем я хотел… — он увидел Альфреда и побледнел. — Альк? Ты чего тут забыл?

— Киль, я виноват, — парень поднялся, сглотнув, — я её довёл, и она… Она прыгнула. И я привёл её на гребанную крышу. Она это из-за меня…

— Прекрати выть, — оборвал его брюнет, став темнее тучи, — ты был её хорошим другом, так что не накручивай себя. — Посмотрев на Августа, он отсалютовал ему и подмигнул Миллсу. — Я домой, шеф, уработался. Всем счастливо оставаться, — и, надев на глаза уже опостылевшие солнечные очки, пошёл по коридору, игнорируя взгляды, обращённые ему вслед.

— И где он? — поинтересовался Бут, расхаживая по комнате. — Прошла почти неделя, а от него — ни слуху ни духу. Нам людей не хватает.

— Мы разберемся, — попытался прервать его Нолан.

— Цыц! Короче так, — он упёрся руками в стол, — завтра у нас проверка свыше, и все, повторяю, все должны быть на месте. Джонс в том числе. Это ясно? — он посмотрел на Эмму.

— Так точно, товарищ подполковник, — откликнулась она, сжав в руке сумку, — я сегодня же зайду к нему.

— Выполняй. Свободна. Да и все можете идти, все равно ни черта не работаете.

Все кивнули и вышли в коридор, не глядя друг на друга. Уже на улице Грэм остановил Эмму, схватив за локоть, и Дэвид ускорил шаг к машине, чтобы не смущать их.

— Послушай, мы давно не говорили. Может, встретимся?

— Ты же слышал, что у меня дела, — равнодушно отозвалась Свон.

— Мы с Дэйвом собираемся в клуб, — не унимался шатен. — Идем с нами. Чего одна будешь сидеть весь день?

— Я не одна, Грэм, — она вырвала руку и отошла в сторону, — у меня дело. Так что спасибо, я не могу. А вы развлекайтесь, мальчики.

Развернувшись на каблуках, она пошла в сторону метро, прекрасно осознавая, с каким выражением лица её провожает Миллс.

Подойдя к квартире, Эмма нажала на звонок и сложила руки на груди, топая ногой. Ответа не последовало. Она постучала, снова и снова — без результата. Потом коснулась ручки двери и обнаружила, что она не заперта.

— Джонс? — на всякий случай держа руку на оружии, она вошла в квартиру, оглядываясь.

Она ожидала увидеть на стенах плакаты обнажённых девушек и горы мусора, но все было почти нетронутым, разве что в воздухе царил запах сигарет и алкоголя. Блондинка поморщилась, остановившись в гостиной, и посмотрела на незаправленную кровать.

— Свон? — послышался удивленный голос из-за спины, и она, обернувшись, буквально обомлела, чудом не выронив пистолет. Брюнет в изумлении взирал на неё, но она не сразу увидела выражение его лица, так как она старалась свыкнуться с тем фактом, что он стоит перед ней полностью обнажённый с мокрыми волосами и капельками влаги, стекающими по мускулистому телу.

Кое-как взяв себя в руки, Свон торопливо отвела глаза, схватила первую попавшуюся под руки ткань и бросила её надменно ухмыляющемуся Киллиану.

— Могла бы постучать, — произнёс он, кое-как повязав ткань вокруг бедер. — Вдруг я… Голый.

— Я стучала. И звонила, — закатила она глаза, сложив руки на груди.

— Допустим, — он зевнул. — И зачем я тебе понадобился?

— Я… — она опешила, не ожидая такой грубости, но не показала вида. — Я хочу тебе помочь.

— Правда? — он почесал подбородок. — Не думаю.

— Но я правда не хочу, чтобы ты так… переживал, — Эмма понимала, что слово неправильное, но уже не видела смысла исправляться. Джонс смерил её внимательным взглядом.

— Знаешь, как я забываюсь? В сексе. Преимущественно жестком. Таком, что на утро мы оба даже говорить не можем, до такой степени горло сорвали. Чаще всего мне даже ходить тяжело, но в этом весь кайф, потому что эти ощущения полностью уничтожают все остальные. И, к сожалению, ты мне в этом не помощник, — он лучезарно улыбнулся. — Так что будь так добра — иди на все четыре стороны и дай мне выпить еще, — мужчина подошёл к столу и, взяв бокал, налил в него остатки янтарной жидкости из бутылки, стоящей у кровати.