Джонхён целовал парня. Другого мужчину. И было видно, что это происходило не в первый раз. Они целовались так, словно это было самым естественным занятием в целом мире. Какая мерзость!

Ки... испортил Джонхёна, заразил его. Джонхён не был геем! Она точно знала! Джонхёну нравились женщины!

Она должна была что-нибудь предпринять.

Что угодно.

Джонхён должен был снова стать нормальным. И она собиралась сделать его своим.

Да, это решение было правильным, ведь она женщина, а он – мужчина. У Ки не было ни единого шанса против неё.

Актриса улыбнулась. У неё появилась идея.

Именно, Джонхён будет принадлежать ей...

Ки застонал от боли в спине, но при этом широко улыбнулся, удовлетворённый своей работой.

Дом был не таким уж большим, поэтому уборка не заняла много времени.

Он открыл все окна, позволяя дому наполниться свежим воздухом и светом. Маленькая уютная кухня снова выглядела, как новенькая. Ки набрал цветов и расставил вазы с ними по всему помещению.

Он вспомнил, как наблюдал за стараниями бабушки на кухне, и как пытался запомнить каждое её действие. Она замечательно готовила, и Ки всегда хотел научиться тому же; он мечтал печь такие же торты, что пекла она, – вкусные, аппетитные и безупречные на вид.

Целыми днями они возились на кухне. Бабуля никогда не уставала учить его новым блюдам и маленьким хитростям, никогда не теряла с ним самообладания и исправляла все его ошибки, показывая, где и что он сделал неправильно.

Ки улыбнулся, вспомнив об этих счастливых временах.

Да... Этот дом был его уютным местечком. Ярким и цветным, маленьким, но приятным... полным радостных воспоминаний.

Стянув с рук ярко-жёлтые резиновые перчатки, он посмотрел на лестницу, ведущую наверх. Оставалась лишь одна комната, ожидающая скорейшей уборки, – комната бабули. Блондин думал, что будет сильнее, что сможет с легкостью войти в её спальню, однако он ошибался. Было больно.

Ки начал медленно открывать дверь, всматриваясь в темноту комнаты.

По телу бегали колючие мурашки. Он был напуган.

Кибом знал, что не должен реагировать таким образом... но ничего не мог поделать со своими странными чувствами...

- Не веди себя, как маленькая девочка, Кибом, – громко произнёс он, надеясь немного успокоиться.

Его рука скользнула по стене, пытаясь найти выключатель. Короткое “щёлк” спустя по комнате разлился свет.

Сердце пропустило удар. Он был застигнут врасплох.

Комната выглядела так, будто в ней всё ещё кто-то жил.

Одеяло на кровати было скомкано, словно кто-то только что проснулся, а на спинке стула висело платье. И тут Кибом вспомнил, что бабуля всегда оставляла одежду, которую собиралась одеть на следующий день, на этом самом стуле.

Казалось, что... она была здесь, все еще живая.

Хотя он знал, что это невозможно. Одним воскресным утром её не стало, вот почему кровать не была заправлена.

Пальцы Ки сжались в кулаки. Никто не заходил в эту комнату с самой её смерти... даже собственная дочь... его мать.

Как эта женщина могла быть такой бессердечной?

Он любил свою маму, но, признаться по правде, бабушку он любил больше. Она была для него матерью, настоящей матерью.

Ки помнил, каким буйным он был в детстве, каким шумным, а временами даже – злым. И она никогда не сдавалась, никогда не бросала его одного... чего нельзя было сказать про его мать.

Рэпер закрыл глаза, а когда открыл вновь, – попытался выбросить из головы неприятные воспоминания.

Он подошёл к окну и открыл его, впуская в комнату свежий воздух и яркий свет.

Пятнадцать минут спустя кровать была застлана новыми простынями, пол блестел, а воздух стал не таким сухим, как прежде. Он уже собирался приступить к мытью зеркала, когда зазвонил его телефон.

Сняв перчатки, он прислонил мобильный к уху:

- Алло?

- Киииииии! У меня получилось!

Блондин поморщился, не ожидая такого громкого крика.

- Йааа! Не ори так!

Он услышал, как Джонхён тихонько засмеялся на другом конце линии:

- Извиниии. Я так счастлив из-за того, что могу прокормить себя!

Ки улыбнулся, услышав гордость в голосе любимого. Он мог представить себе его широкую улыбку.

- Да? И что же ты приготовил?

- Бутерброд!

...

Кибом хлопнул себя ладонью по лбу. Он встречался с идиотом.

- Ты издеваешься, да?

- Нет-нет. Я действительно приготовил его! И он получился вкусняшкой! Когда мы вернёмся, я сделаю и для тебя такой же!

Ки вздохнул, опустившись в бабушкино кресло возле её стола.

- Джонхён... бутерброд вообще сложно назвать едой. Ты его почти не готовил, только скомпоновал! Иди найди что-нибудь получше, пока не умер голодной смертью.

- Ки... давай поедем домой пораньше?

Блондин был уверен, что, произнося эти слова, юноша чуть выпятил губы вперёд. Очень предсказуемая реакция.

- Э? Зачем это?

- Тебе там не скучно? – со вздохом спросил Джонхён. – Я готов на стенку лезть от скуки...

- Я прибираюсь в бабушкином доме. Никто не заходил сюда с самой её смерти... – произнёс Ки ледяным тоном.

Джонхён в ужасе ахнул, его голос тут же приобрёл серьёзность.

- Правда? Твоя мама не-...

- Нет.

- Не могу поверить, что она так поступила. Я даже не думал, что это возможно... Мне так жаль, малыш...

Ки огляделся кругом, на его губах появилась мягкая улыбка.

- Но сейчас всё сверкает и блестит. Я хорошо потрудился, теперь мне нужно принять ванную. От меня, должно быть, несёт за километр, в волосах пыль... В общем, один ужас...

- Приезжай ко мне, я помогу тебе отмыться, – сказал Джонхён невинным голосочком.

Ки ухмыльнулся, прекрасно понимая, к чему клонит его парень:

- Ага, как же. Знаю, как ты будешь помогать, только больше замараешь меня.

В трубке послышался тихий смех Джонхёна:

- Ещё бы!

Ки зарделся и покачал головой.

- О, Боже, я не собираюсь разговаривать с тобой на подобные темы в комнате бабули.

- Э? Ты в её комнате? – казалось, Джонхёну стало стыдно.

Блондин кивнул и погладил свой урчащий живот.

- Ага. Мне осталось прибраться только здесь, потом я пойду домой. Умираю с голоду!

- Тогда поторапливайся. Я не хочу, чтобы ты мучился.

- Это касается и тебя. Съешь что-нибудь приличное. Боюсь даже представить, что ты положил в этот бутерброд, – рассмеялся Ки.

- Приготовь мне что-нибудь. Поехали домоооой, – от детскости в голосе Джонхёна с губ Ки сорвался смешок.

Джонхён иногда был до ужаса милым. Кибому нравилось, когда он недовольно надувал щёки и выглядел в точности, как малыш, которому мама не купила машинку.

- Ты уже дома, – напомнил Ки.

- К нам домой.

- Мы живём там не одни, он общий, – весело ответил танцор.

- Тогда давай купим себе жильё.

Ки моргнул, на долю секунды его сердце перестало биться. Он... подождите-ка, что?

- Ч-что?

- Я хочу жить вместе с тобой, Ки, – уверенно произнёс певец, несказанно удивив своего парня.

О, Боже мой.

Неужели, это правда? Жить с Джонхёном?.. Он никогда не думал об этом...

Купить собственный дом?.. Ух ты, дикая мысль, но... в хорошем смысле дикая...

На губах Ки появилась широкая улыбка:

- Ты... ты сейчас не шутишь?

Он практически услышал его кивок.

- Я хочу, чтобы у нас был личный уголок. Я люблю ребят, они наша семья, но... я очень хочу жить с тобой в собственном доме... как настоящая пара...

Блондин смахнул с щеки упавшую слезинку, и прислонил прохладную ладонь ко лбу. Это всё происходило взаправду? У Джонхёна имелись серьёзные планы на их будущее... Если они переедут, то это будет выглядеть так, словно... они женаты, да?

О, Боже! Его переполняло чувство искреннего счастья...

- ...и я смогу заняться с тобой своими грязными делишками на кухне, в гостиной, а ещё...

Ки ахнул:

- ЙА! Ты ужасен! Так вот почему ты хочешь переехать?!