Если бы Стайлс меня хоть немного любил, я была бы спокойной, улыбчивой, приветливой, нежной, воздушной, красивой. Походка моя была бы легкой, непринужденной, я хотела бы съесть все пирожные в ближайшем магазине в Лондоне, хотела бы кормить голубей, бездомных собак, учила бы все формулы на парах Смита. Я бы смеялась над любыми шутками, даже над обыденными, пошлыми, не смешными и не забавными. Я не жалела бы себя каждый вечер, могла бы спать по ночам, не плакала бы без причины, не злилась бы на неповоротливых людей в очереди за завтраком в Главном Зале. Я любила бы свои кудряшки и рано вставать, каждое утро танцевала бы перед зеркалом, и мне бы казалось, что лучше меня не танцевала даже Бейонсе. В моей речи не было бы нецензурных слов, я любила бы весь мир, я любила бы себя.

Если бы Гарри меня любил.

Если бы он знал о том, что я люблю его.

Вытерев лицо махровым полотенцем, я надела на себя просторную футболку и распахнула окно нараспашку, как я делала это последние 3 вечера подряд.

Включив ночник и положив телефон рядом с собой, я прикрыла глаза и накинула теплое одеяло до подбородка, судорожно кутаясь в него, как в кокон.

Сладкая дремота с упокоением обрушилась на меня. Прикрытые глаза больше не трепетали от непрошеных слез, ночная тишина обволакивала, закутывала, покрывала становилось спокойно и приятно.

Я уснула быстро.

Ночник продолжал гореть рядом, спутанные жалюзи слегка покачивались от осеннего ветра.

И никто бы не смог подумать, что я услышу долгожданный звонок в эту благоухающую, лунную ночь.

Сонно разлепив глаза, я первым делом посмотрела на часы.

01:30.

Черт, неужели проделки Найлера с выставленным будильником и на сей раз не обошли меня стороной?

Я схватила телефон, трясущимися руками прижимая его к уху.

Хоран, если это ты, то я просто прихожу и убиваю тебя кастрюлей по твоей блондинистой башке, потому что я только что уснула и, черт тебя возьми, до сих пор хочу спать. – хрипло зашептала я, спуская ноги на пол и откровенно зевая.

В трубке послышался хриплый смех, отчетливыми импульсами отдаваясь где-то у меня в голове.

Я мгновенно распахнула глаза на распашку, осознавая, как сильно стучит мое сердце, как колыхается от ударов тонкая футболка, как неспокойная душа вздымается в небо от непрошенного восторга и удивления.

Ночь нежна, Дейвидсон? – спрашивает он и вновь хрипло смеется. Тихо-тихо. Так смеяться не умеет никто.

Ночью не спится, Стайлс? – не теряюсь я, закатывая глаза к потолку, благодаря небо за долгожданный звонок.

Стайлс мгновенно замолкает, что-то шепчет куда-то за пределами трубки, а затем снова берет трубку и тяжело дышит в нее.

Бум – бум – бум.

Мое ненормальное сердечко отплясывает чечетку.

Дейвидсон, скажи мне, пожалуйста, на улице есть дождь?

Бум – бум – бум.

Стайлс решил позвонить мне, чтобы узнать, есть ли на улице дождь.

Стайлс, скажи мне, пожалуйста, у тебя есть мозги? – недовольно спрашиваю я, но, тем не менее, встаю и подхожу к подоконнику, высовываясь из окна наружу.

Не в этом дело, идиотка. – смеется он и направляется в сторону ветра, он завывает прямо в динамик. – Тут такой туман, я совершенно ничего не вижу.

Где ты? – спрашиваю я, скрещивая пальцы в ожидании адекватного ответа.

В клуб еду. – отвечает он спокойным голосом.

Внутри что-то неприятно кольнуло.

В клуб.

Отлично.

Почему бы и нет?

Для него это нормально.

Почему я ревную?

Что ж, для меня это тоже вполне нормально.

Нет, Гарри, тут нет дождя.

Тогда стой около окна и дыши воздухом. – с усмешкой говорит он и в трубке раздается сигнал машины. – Черт, я только что выехал навстречку.

Зачем мне дышать воздухом? – спрашиваю я недоверчиво и смотрю на яркий диск луны. – Ты что-то употреблял сегодня?

Ночь такая. Воздух, понимаешь ли, полезный.

Я непонимающе захлопала ресницами, в тысячный раз убеждаясь, что он что-то употреблял сегодня вечером.

Дейвидсон, что ты делаешь? – в трубке слышно, как хлопнула дверца машины. – Ты все еще у окна? Ты послушалась моего совета?

Я смотрю на себя в отражение окна. – спокойно отвечаю я и действительно смотрю на свое отражение. - Я смотрю на тебя. Твоя фотка там валяется, около окна. Помнишь, ты в тот раз ее бросил?

Ах, значит валяется. – обида в голосе. – Отлично.

Опять на себя. – пропустив его слова мимо ушей вновь говорю я. - Я смотрю на свои руки. На тебя. На себя. На руки. Снова на себя. Кажется, мне больше ничего не осталось, как смотреть на тебя, Стайлс.

Ты в порядке?

На себя. На руки. Твои. Я устала стоять так, но я стою. Теперь даже спать нет сил. Усталость, Гарри, тем и полезна, что ты забываешь все свои желания на пыльных полках. И начинаешь смотреть. Просто смотреть. На себя. На тебя. На руки. Опять на себя. Тебя. Меня. Руки. Себя. Себя. Руки. Руки. Руки. Твои. Себя. Руки. Руки. Руки. Не твои руки. Не мои руки. Не твои. Не мои руки. Чьи это руки? На тебя. На себя. На руки. Чужие руки. Тебя. Себя. Руки.

Дейвидсон?

Боже, спасай. Надоело же.

Дейвидсон, обещай мне сделать все, что я тебе скажу. – хрипло шепчет Гарри в трубку.- Обещаешь?

Нет. – спокойно отвечаю я и улыбаюсь своему отражению, вновь высовываясь в окно. –Никогда.

Досчитай до трёх и закрой глаза.

Зачем?

Я сказал, закрой глаза.

Прекрати. Я могу вывалиться в окно.

Пол неожиданно скрипнул, и я подскочила на месте от такого мерзкого звука. По спине пробежался холодок, сердце отчетливо застучало.

Господи боже, когда-нибудь оно так застучит, что просто напросто выпрыгнет из груди.

Уйти незаметно мне от тебя не удалось. Я не хочу, чтобы ты видела, как я пришел.

Мгновенно развернувшись, мне не удалось сдержать свой болтливый язык за зубами, поэтому с губ сорвался в какой-то степени животный крик, звонко отдаваясь в стенах маленькой комнаты.

Я побледнела в одно мгновение, волосы рассыпались по плечам, глаза вновь набухли от непреодолимой неожиданности, окно громко хлопнуло об пластиковую раму.

Весь мир погас для меня в этот момент.

Гарри… - прошептала я, боясь пошелохнуться. – Господи, Гарри…

Стайлс стоял в дверном проеме, неловко облокотившись об дверной косяк. Перевернутая назад кепка, белая майка, черные брюки, высокие кроссовки, огромный пузырь из клубничной жвачки, и все та же, мать ее, проклятая усмешка.

Иди ко мне, Дейвидсон.

Я сорвалась словно дикий звереныш, набросившись на Стайлса с такой силой, что дверная рама громко хрустнула, раскалываясь на две части. Он крепко схватил меня в охапку, зарываясь лицом в растрепанные волосы и вдыхая полной грудью запах, наслаждаясь каждой клеточкой, боясь пропустить хоть одну.

Когда ты на самом деле плох, ты не кривляешься, ты просто такой есть. И мне нравилось быть ублюдком, Рикка, мне это правда нравилось. – прошептал он мне на ухо, запуская шершавый язычок в ямочку ключицы.- Попытки быть хорошим сделали меня слабым.

Замолчи. – трепетно прошептала я, прижимая его к себе за шею настолько сильно, насколько это было возможно в принципе. – Ты оставил меня. Как ты…

А вот сейчас молчишь ты.

Схватив меня в охапку, Стайлс поволок меня в одной футболке на выход из комнаты, затыкая мой рот своей огромной ладонью, не давая не промолвить ни слова. Мои глаза автоматически расширились в тот момент, когда он без лишних слов вытащил меня на улицу, и на нас рухнула целая стена проливного дождя, мгновенно не оставляя на моем теле ни одной сухой клеточки.

Запихнув меня на переднее сидение, Гарри спокойно обошел машину и сел за руль, заводя машину ловким движением.

Какого черта, Стайлс, ты время видел?! – вспыхнула я, судорожно начиная трястись от пронизывающего ливня.