– Игорь Борисович, извините, что отвлекаю, – раздался за их спинами голос охранника, – Вероника Дмитриевна не может до вас дозвониться…
– Я сказал, чтобы меня не беспокоили, – тон стал стальным, глаза похолодели и заиграли сдерживаемой яростью. – Вам что-то неясно?!
– Никак нет! – вытянулся по струнке охранник. – Разрешите идти?
– Идите.
Свечкин поразился, как за доли секунды поменялся человек, сидящий перед ним. Разгон от стареющего романтика до хозяина жизни был впечатляющим, даже для много чего повидавшего Александра.
– На чем я?.. – сам себе задал вопрос Игорь Борисович, когда охранник исчез за поворотом коридора. Его глаза устало прищурились, и из них исчез весь сдерживаемый огонь. Перед Свечкиным снова оказался стареющий романтик, травящий байки о своей молодости. – Ах, да. Она улыбнулась. Я понимаю, почему. Я был хорош собой, можешь мне поверить. Всю молодость в спорте, подтянутый, стильно одетый парень из столицы, я знал, что нравлюсь женскому полу. В принципе, с тех пор мало что поменялось. Сейчас у меня баб не меньше, но я теперь богат, а тогда это было чистосердечно, яростно и не наиграно. Это было чудесно.
Он снова ушел в себя. Свечкин подумал, что хозяин дорогого коттеджа, скорее всего даже рад поговорить о чем-то личном с малознакомым человеком, так как никогда не позволит себе подобного со своими подчиненными, ну а друзей с годами у богатых людей не остается.
– Она улыбнулась, я подошел и представился. Она сказала, ее зовут Марья. Я спросил, что такая красивая девушка может делать в таком богом забытом месте, а она рассмеялась, сказав, мол, я еще не видел по-настоящему глухих мест, но так и не ответила прямо. Тогда я выдвинул теорию, что она едет в гости к мужу или парню, который трудится геологом. В общем, нес обычную чушь, чтобы узнать ее поближе. Даже не так. Я боялся замолчать, дабы не спугнуть это мгновение, не дать ей подумать о чем-то ином, кроме меня и чарующего вечера, чтобы она не выскользнула из этих пленяющих сетей приоткрывания незнакомой человеческой души. Мне бы романы писать, – он иронично усмехнулся, посмотрев на Александра. – Я такой только когда говорю о ней. Или вспоминаю. Если тебе кто-либо скажет, что настоящие чувства стареют и со временем исчезают – знай, это только наполовину правда, или же наполовину ложь. Называй это как тебе удобнее. Чувства убиваются и слабеют под действием семейного быта, тогда, когда больше не нужно пытаться удержать или завоевать человека. Когда ты знаешь, что от тебя никуда не денутся, испытываешь радость, но уходит весь азарт. Ты охотник?
– Нет. Но знаю, о чем вы говорите. И понятие азарта, и последующее за ним охладевание к добыче.
– Для человека безумная любовь заканчивается там, где наступает будничность отношений. Это как охота на редкого зверя – засады, ловушки, бессонные ночи и вечерние костры на привале. А потом зверь загнан, заперт в клетку, и он теряет тот внешний лоск, тот огонь в глазах, который дарит свобода. И все. Редкий экземпляр остался таким же редким, но он уже твой и никуда не денется.
– То есть любовь – это дорогой антикварный столик, с которого в первый день смахиваешь пыль и боишься к нему прикоснуться потными руками, а через пару лет, привыкнув, ставишь на него горячую чашку с кофе и пепельницу.
– Браво. Ты умен и обладаешь широким кругозором. Еще один плюс к твоему резюме. А если тот зверь убежал, и ты знаешь, что больше никогда его не увидишь? Что если антикварный столик, на который ты копил, быть может, год, проверяя каждый день, на витрине ли он, и никуда от тебя не делся, увели у тебя прямо из-под носа? Что тогда?
– Отчаяние?
– Отчаяние. И не только. Проще говоря, ни зверя, ни столик из памяти не сотрешь, и ты будешь горевать, что так и не получил желаемое вплоть до последнего вздоха. Человеческая натура. Об этом еще Ремарк писал, мол, не убивайте любовь серостью будней. Все старо как мир.
Александру показалось, Игорь Борисович окончательно потерял нить разговора, но он ошибся. Хозяин дома продолжил после некоторого перерыва.
– На скрытый вопрос о том, к кому она едет, она не ответила прямо, равно как и на каждый из предыдущих или последующих вопросов. Эта девушка была сама загадка, и я кожей ощущал ее превосходство над собой. Превосходство во всем. Это как прием у английской королевы. Держишь себя в рамках приличий, не позволяя даже в мыслях закрасться чему-то крамольному, и всецело подавлен авторитетом, не озвученным но общепризнанным. Она меняла темы при любых личных вопросах, либо же хранила молчание. Я сразу понял, что ни о чем таком она общаться не любит и не хочет, не попадая под обычный для смертных синдром попутчика. В общем, уткнувшись в непреодолимую стену тайны и замалчивания, я оставил попытки что-либо узнать о ней.
– А вам не было любопытно? – не удержался от вопроса Александр. – Обычно тайна даже у видавших виды людей вызывает интерес.
– Было. Я испугался ее спугнуть навязчивостью. Тем более, она с легкостью общалась на любые отвлеченные темы. Мы долго разговаривали. Обо всем. Она начитана, знает историю, как будто родилась с энциклопедией в голове, тонкий психолог и плюс к этому очень ироничный человек. Настолько живой и острый юмор как у нее, я встречал всего пару раз в жизни. И, в конце концов, стало неважно, что она скрывала от меня, я был поглощен ей, очарован. Меня как будто приворотным зельем опоили. Хотя, конечно же, все это было подогрето спиртным. Я пил водку, понемножку, под закуску, но все равно крепкий алкоголь давал о себе знать. Она не пила. Долгий разговор, пролетевший в одно мгновение, закончился по моей глупости. Я опять задал какой-то вопрос, не помню уже какой именно, прямо в лоб, неожиданно. Видимо, я был слишком уж нагл. Трудно сохранить чувство такта, когда ты пил весь вечер. В общем, она после этого вопроса резко погасила улыбку, и в ее глазах мелькнуло что-то такое, что просто пригвоздило меня к месту. Злость… нет, даже скорее свирепость. Это было как вспышка, неожиданная и резкая, напугавшая меня, не смотря на то, что я всегда был в себе уверен и ничего не боялся. Я замолк, и, видимо, эта пауза окончательно спутала мои мысли. Она смотрела на меня несколько секунд, а потом отвернулась к окну. Я понял, не смотря на все тепло предыдущего диалога, от нее не веет ничем кроме холода, и несколько часов, проведенных за общением, не приблизили меня к ней ни на йоту. Как если бы я спросил, который час, она мне ответила, и на этом все оборвалось. Я налил полстакана водки и залпом выпил. Она не смерила меня и взглядом. Я потерял ее. Это было ощутимо почти физически. Это было, как… будто ты пьешь вино, греясь у камина, и неожиданно приходишь в себя в сыром холодном подвале, в котором камин нарисован на стене. Да, именно так. В точку.
– И все? Она больше не взглянула на вас? – при всех предыдущих словах Игоря Борисовича интуиция Александра молчала, но стоило хозяину дома рассказать о резкой перемене настроения у девушки, о вспышке ярости, как Свечкина словно ушатом воды обдали. Имя Марья, внешность и манеры описываемой в рассказе девушки, как две капли воды совпадали с манерами снежной королевы из троллейбуса, которую не далее как пару вечеров до того Александр спас от приставаний пьяного субъекта. «Но это невозможно!», – пронеслось в голове Свечкина, – «Сорок лет назад и сейчас.… Одно и то же лицо? Ну, уж нет. Бредовые мысли. Двойники не так уж и редки».
– Взглянула. Я нашел выход из положения, сам того не подозревая. Поняв, что девушка не идет на контакт и не хочет больше со мной разговаривать, я тоже отвернулся от нее, взял свою гитару и запел какой-то старый романс о любви. У меня абсолютный слух и хорошо поставленный голос, спасибо любовнику моей тети, он был преподавателем в консерватории, и не пожалел времени чтобы со мной заниматься. Если бы не свой бизнес, я бы мог хорошо зарабатывать на жизнь вокалом. Ладно, я не о том начал. Так вот, я запел. Сначала одну песню, потом другую и так далее. А потом я прервался и взглянул на нее. Оказалось, она заслушалась, как я пою, и от былой злости не осталось и следа. А потом как-то все само собой вышло… в общем, я, проснувшись на утро, ее не застал. Проводница ничего не видела, ни когда девушка села, ни когда вышла. В принципе, эта старая лошадь пила как гусар и после полудня даже не выходила из своей каморки, так что ничего сверхъестественного в амнезии не было. Это была наша единственная встреча, и единственная ночь вместе, – Игорь Борисович глубоко задумался, загрустив. – Но самое интересное началось позже, – добавил он после некоторой паузы. – После встречи с этой девушкой мои дела резко пошли в гору, как по мановению волшебной палочки. Случай свел меня с важными людьми из партии, случай позволил перед ними отличиться, случай помог стать им нужным. Когда я стал им нужным, у меня появились и деньги и хорошая работа. К перестройке я имел достаточно запасов в сундуках, и смог открыть свое первое дело. И так далее. Всю жизнь мне был фарт, я даже не знаю, как описать, так, чтобы это было точнее. Во всем. От бизнеса до здоровья я не знал проблем, по сей момент своей жизни, все, чего я не захочу, у меня сбывается и получается. Я не хвалюсь. Меня это только поначалу радовало, а теперь меня это настораживает, и в свете последних событий особенно сильно. Случилось вот что. Я снова увидел ее, меньше недели назад.
