Люба, остриженная наголо, металась в жару, бредила, когда широко распахнулась дверь. В комнату с чемоданом в руке и вещмешком за спиной вошел демобилизованный солдат Коля Единак. На груди его сверкали орден Красной Звезды, медаль "За отвагу"и "За победу над Германией". Чуть поодаль к гимнастерке был привинчен значок "Гвардия".

По рассказам, Люба не осознавала его возвращение. Открыв чемодан, Коля развернул большой плоский пакет. В пакете была ослепительно белая, сверкающая высокой диадемой, длинная фата. Уложив за изголовьем саму фату, Коля бережно возложил на, остриженную под ноль, голову лежавшей Любы свадебную диадему. Двадцать лет Любе исполнилось девятого мая, ровно два месяца назад...

Осенью сорок шестого молодая семья переехала в Дондюшаны. В сорок седьмом родился первенец Валик, Валентин. В пятьдесят втором на свет появился младший - Толя. Коля работал в МТС (Машино-тракторная станция). Вначале работал кузнецом. Закончил открывшиеся курсы трактористов, слесарей и комбайнеров. Скоро стал лучшим в МТС мотористом. Под наставничеством высококлассного механика Щура изучил токарное дело. Подолгу задерживался в сварочном цеху. Освоил электро- и газосварку. На время болезни сварщика выполнял все сварочные работы.

Однажды в МТС из Цауля вернулся один из недавно прибывших тракторов ДТ-54 с одно-лемешным плугом для глубокой вспашки. Тракторист, работая неподалеку от лесного массива, зацепил огромным лемехом толстенный корень. Лемех - пополам. В то время это было ЧП довольно большого масштаба. Лемехов в запасных частях не было. Заказывать плуг целиком необходимо было через госснаб за год ранее.

Собрали целый консилиум. От главного инженера и механика до сварщика. Сварщик благоразумно отказался, мотивируя тем, что после сварочных работ лемех даст трещину рядом со швом при обычной нагрузке. Коля попросил:

- Разрешите мне попробовать. Хуже уже не будет.

Разрешили. Не снимая лемеха, Коля колдовал над ним с утра до поздней ночи. Сварил по линии разлома с усилением швов. С тыльной стороны наварил несколько косынок невиданной доселе формы. Потом в ход пошел ацетиленовый резак. В режиме нагрева отпустил всю зону сварки.

- Снять напряжение металла. - Объяснял он свои действия сварщику.

На второй день утром, сев за рычаги трактора, вместе с механиком выехали на испытания. Прошлись по прошлогодней вспашке, постепенно опуская лемех на полную глубину.

Достаточно! - сказал механик. - Запаса прочности хватит с лихвой.

Но Коле этого было мало. Выехав с массива, прошелся по нетронутой еще целине. Механик занервничал:

- Сломаем!

А Коля, углубляя борозду, пахал. В МТС вернулись победителями.

Я учился ещё в елизаветовской школе, когда проездом Николай Яковлевич зашел к нам в гости. Сидя за столиком в саду, беседовал с отцом. Мимо наших ворот, надсадно урча, проехал, где-то разгрузивший песок, огромный ЗИС. Возвращался с калыма. Грузовик уже скрылся за нашим домом. Внезапно Николай Яковлевич вскочил и, не говоря ни слова, побежал в огород. Отец недоуменно пожал плечами:

- Что с ним? Вроде не пьяный... Побежал как сумасшедший.

А двоюродный брат отца, не добежав до конца огорода рванул наперерез через соседские огороды. На ходу снял пиджак и стал крутить его над головой, призывая водителя ЗИСа остановиться. Успел. Водитель неохотно притормозил:

- Ты что! Сказился, Коля? Что с тобой?

- Ты что, не слышишь? Сейчас порвет тарелки двух выхлопных клапанов. Головку блока запорешь. Вот тогда покалымишь!

Водитель нехотя сошел. Внимательно прислушался к холостому ходу двигателя. Выключил зажигание.

- Спасибо, Коля!

В сарае, где жила наша корова, в дверях на высоте моего роста был закреплен выдвижной толстый гладкий прут металла. В дошкольном возрасте я часто использовал тот прут в качестве турника. Подоив вечером корову, мама выдвигала прут и просовывала его в другое отверстие дверной коробки.

- Зачем? - спросил я маму.

- Сейчас больше по привычке. А в конце сороковых такие пренты ставили многие.

- Для чего?

- Чтобы не увели корову. После войны, бывало, через огороды ночью уводили у людей коров. А до утра - ищи! Не найдешь.

Я до сих пор помню тот прент. В одном месте он был слегка расплющен. В расплющенной части было отверстие с резьбой. Запор ввинчивался специальным ключом, который невозможно подобрать. Делал тот запор с секретом дядя Коля Единак.

С сорок девятого отец занимался пчеловодством, о чем я уже писал. Мед сливал в большие молочные фляги, которые в те годы были дефицитом. Будучи в Могилеве отец присмотрел у старьевщика во дворе почти новую алюминиевую молочную флягу. Дно зияло продольным разрезом, оставленным острым топором. Купил по дешевке, практически по цене металлолома.

Поехал с бидоном на станцию, в МТС.

- Коля! Этот бидон можно заварить или запаять?

- Можно. Аллюминий сваривают только в Кишиневе, может быть уже и в Бельцах. Но везти туда - себе дороже, плюс работа. Можно паять, но нужен специальный припой. Но он не прочный, отвалится.

- А как закрыть эту дыру?

- Проще заклепать, - ответил Николай Яковлевич, старательно отковывая на наковальне топор диковинной формы.- Оставь, вон там в углу, будет время - заклепаю.

- А что ты так старательно отковываешь?

- Барду, брат. Плотник знакомый из Тырново заказал.

- И долго еще будешь ковать?

- Тут еще на полтора часа работы. Зато какая красавица получится!

- Сколько ты с него возмешь за эту барду?

- Десять рублей.

- Коля! Я тебе вот сейчас даю десять рублей, только заклепай сразу.

- Брат! Тебе не понять! Барда - это произведение. Мне интересно самому. Оставь бидон. Придешь завтра, послезавтра. Будет готов.

Через несколько дней отец, будучи в Дондюшанах, зашел в МТС.

- Коля! Бидон готов?

- Давно. Забирай!

Отец внимательно осмотрел дно бидона. Заплата была наложена аккуратно, заклепки на равном расстоянии друг от друга.

- Коля! А ты проверил бидон? Заливал воду?

- Зачем? Я знаю, как я клепал.

Прибыв домой, отец перевернул табурет вверх ножками, установил бидон и аккуратно налил в него два ведра воды. На следующее утро проверил. Ладонь была сухой.

С тех пор прошло шестьдесят лет. Тот бидон у меня сейчас на чердаке старого дома. Только я им не пользуюсь. В семидесятых отец встроил в него ТЭН (термоэлектронагреватель) и в течение двадцати пяти лет варил в нем самогон. Наложенная Колей заплата брагу и температуру держала надежно.

Николай Яковлевич с самого начала освоения целинных земель ежегодно выезжал в Казахстан. К его боевым наградам на груди присоединились Большая и Малая Серебряные медали ВДНХ, медаль "За трудовую доблесть", орден Трудового Красного Знамени.

Проходя производственное обучение в лаборатории КИП и Автоматики сахарного завода, я поймал на себе взгляд одноклассника с молдавского класса Вани Загуряну:

- Твой отец Николай Единак?

- Да. А что такое?

- Я его очень хорошо знаю. Всю уборку я с ним работал в Редю-Маре на копнителе. А потом он научил меня работать комбайнером, научил водить трактора ДТ-54 и Белорус. Отличный дядька.

- Отличный. Только это не мой отец. Это двоюродный брат моего отца.

- А-а. - разочарованно протянул Ваня и потерял ко мне интерес.

Стремление делиться знаниями, опытом, учить молодежь, прошло красной нитью по жизни Николая Яковлевича. Он никогда не "зажимал" информацию, не стремился быть единственным и незаменимым. Большая Серебрянная Медаль ВДНХ 1954 года легла на его грудь за его оргинальные, нестандартные педагогические способности.

Выезжая на целинные земли, он "тянул" за собой целые коллективы рабочих. Николай Яковлевич предложил и внедрил оригинальный метод ускоренной подготовку трактористов и комбайнеров. Выезжали в Казахстан ранней весной. Набирал бригаду необученных. Днем производили ремонт и подготовку инвентаря. К концу дня ежедневный разбор полетов с параллельным изучением материальной части и техники вождения. Перед началом сезона в течение нескольких дней следовало интенсивное обучение вождению сельхозтехники и технологии уборки.