– Очень хорошо. Мне скоро понадобится комната для допроса свидетелей, сможете устроить? Кабинет мистера Баннета, пожалуй, будет в самый раз.
– Он бы такое не одобрил! – потрясенно воскликнул мистер Барнс. Власть Юстаса Баннета не могла исчезнуть в одночасье.
Инспектор только отмахнулся.
– Если вы, доктор, желаете провести предварительный осмотр, сейчас самое время. Впрочем, вряд ли от этого будет польза, – мрачно добавил он. – Там и осматривать нечего. Тело прошу не двигать. Скоро приедет фотограф.
Доктор Кэммисон хотел было что-то сказать, но передумал и молча исчез в котле.
– Теперь я хотел бы знать, – продолжал Тайлер, – когда мистера Баннета последний раз видели живым?
– Сегодня его здесь не было, – ответил пивовар.
– Точно?
– Точней не бывает. Клерк в справочном бюро подтвердит. Уж мы бы знали, если бы он появился, будьте уверены.
– Незримое присутствие – это не про мистера Баннета, – добавил Гэбриэл Сорн.
Инспектор смерил его подозрительным взглядом. Сорн поспешно отвел глаза.
– С какого часа рабочие приходят на пивоварню?
– Самые ранние – к пяти утра.
– Мне нужно будет с ними поговорить. Они еще здесь?
– Нет, давно удрали.
– Пошлите за ними, пожалуйста.
Пивовар спустился с платформы и во весь голос сообщил стоявшим внизу рабочим, что Господь Всемогущий хочет видеть такого-то и такого-то, и чтобы мигом. Это откровение явно пришлось инспектору не по вкусу, и Найджел, желая сгладить эффект, сказал:
– Мистер Баннет с супругой прошлым вечером были на вечеринке у Кэммисонов и ушли между одиннадцатью и четвертью двенадцатого. Это дает нам точку отсчета. Баннет сказал, что с утра его на пивоварне не будет, но обещал встретить меня ближе к вечеру.
Маленькие голубые глазки инспектора вперились в Найджела.
– Вы не удивились, когда мистер Баннет не пришел на встречу?
– Не очень. Я ждал его с минуты на минуту. Мистер Сорн любезно согласился показать мне пивоварню.
– И мистер Баннет не оставил для вас сообщения?
– Насколько я знаю, нет.
– Хм-м, странно. – Инспектор Тайлер источал атмосферу подозрительности, которая сырым туманом укутывала каждое его слово и до костей пробирала всех, к кому он обращался. Найджел заключил, что перед ним человек с амбициями, которые, к его вящему неудовольствию, не спешат воплощаться в жизнь.
– Первым делом, – продолжал инспектор, – надо установить личность и как можно точнее определить время смерти.
– Это будет совсем непросто, – сухо заметил Герберт Кэммисон, вылезая из котла. – Все мягкие ткани выварились, поэтому можно не рассчитывать на родимые пятна. Нижняя челюсть и мелкие кости отъединились. Конечно, мы их найдем, однако на то, чтобы собрать скелет, потребуется какое-то время. Повезло, что одежда помогла удержать останки вместе. Если есть врожденный дефект костей или, скажем, залеченная трещина, то при тщательном осмотре я их обнаружу. Возможно, это даст вам зацепку. Сейчас могу сказать только, что покойный ростом и сложением напоминает Баннета, одежда определенно его, а волосы похожи по цвету. Как вы заметили, тело зацепилось за паровой змеевик. Одного жара трубы хватило бы, чтобы сжечь труп до костей. Между прочим, благодаря этому он не опустился на дно котла и не заткнул сливную трубу. Кстати, где зубы?
– Зубы? – протянул инспектор. – Верно, их нет, я тоже заметил.
– У Баннета был полный комплект вставных зубов. Сейчас челюстные кости пусты, а нижняя к тому же отделилась от черепа. Придется вам их поискать. Это лучшее средство опознания.
– Я этим займусь, сэр, – немного сварливо ответил инспектор. – Что вы скажете о времени смерти?
– Здесь я вам не помогу. Аутопсия тоже ничего не даст. Исследовать попросту нечего. Могу только сказать, что тело, судя по состоянию, пробыло в котле по меньшей мере шесть часов.
Инспектор повернулся к мистеру Барнсу.
– Утром, прежде чем загрузить в котел хмель и все прочее, люк открывают?
– Нет.
– А в котором часу начинается кипячение?
– В восемь.
– Выходит, тело мистера Баннета – если это действительно он – поместили в котел между четвертью двенадцатого прошлого вечера и восемью часами утра. – Заметив, с каким вниманием его слушают, инспектор пришел в благодушное настроение. – Мистер Барнс, мне понадобится имя и адрес ночного сторожа… Спасибо. Что ж, доктор Кэммисон, здесь ваши дела закончены. Я вот подумал: что, если вы позвоните вдов… миссис Баннет? Вы семейный врач, кому как не вам это сделать. Не тревожьте ее понапрасну, просто узнайте, во сколько ее муж вышел сегодня из дома. Придумайте отговорку. Скажите, что мистер Стрейнджуэйс хочет узнать, почему тот не явился на встречу, – как-нибудь этак.
– Хорошо, – сказал Кэммисон.
– Еще минуту, доктор, – добавил Тайлер. – Как вам кажется, это мог быть несчастный случай или самоубийство? Оно, конечно, не стоит и спрашивать, но все-таки…
– Несчастный случай исключен, – отрезал Кэммисон. – Самоубийство? Это значило бы, что бедняга забрался внутрь, закрыл за собой люк (притом что изнутри это невозможно сделать) – а иначе с утра, перед тем как заполнить котел, кто-нибудь заметил бы непорядок, – затем лег и приготовился свариться заживо. То же касается и предположения, что он прыгнул внутрь сегодня днем, когда кипячение уже началось: люк нашли бы открытым, и мы бы об этом знали.
– Никто не докладывал об открытом люке, мистер Барнс? – спросил инспектор.
– Не докладывал. Если хотите, завтра я разузнаю наверняка.
– Будьте добры.
– Не сомневайтесь: теоретически самоубийство нельзя исключить, но это за пределами человеческих возможностей, – сказал Кэммисон.
– Я так и думал, – кивнул Тайлер. – Это же относится и к телу, верно? Теоретически останки могут принадлежать кому-то еще, но на практике это определенно мистер Баннет?
– Не берусь утверждать, – с профессиональной осторожностью ответил Кэммисон. – Кстати, есть еще одно обстоятельство. Убийца не смог бы затолкать жертву в люк, не лишив ее сознания. Если в ход пошел наркотик, яд или анестетик, я не смогу вам помочь. Если были затронуты кости – скажем, жертву ударили по голове, – осмотр позволит это установить.
Герберт Кэммисон пошел к телефону. Тем временем прибыли фотограф и дактилоскопист. Найджел рассеянно наблюдал за их работой, пытаясь поймать какое-то смутное воспоминание. Котел. Кипячение. Ах да!
– Сорн, вы говорили, что сегодня в этом котле было три отдельных кипячения?
– Да.
– Примерно по два с половиной часа каждое?
– Да, более или менее.
– Послушайте, инспектор. Доктор Кэммисон сказал, что тело по крайней мере шесть часов пробыло в кипятке. Это значит – все три кипячения. А отсюда следует, что кто бы ни был в котле – Баннет или кто-то другой, – его поместили туда раньше восьми утра.
– Да, сэр. Похоже, так и есть. Я не знал про три кипячения. Думал, котел весь день работает без перерыва.
Найджел чувствовал, что из этого следует еще какой-то вывод, но для его уставших мозгов загадка была непосильной. В этот момент появился сержант Толуорти – запыхавшийся, перепачканный и торжествующий. Его простая крестьянская голова крепко сидела на кирпично-красной шее. Он развернул платок, который бережно нес в руках, и предъявил трофеи, почти такие же зловещие, как и останки в котле: два покоробившихся протеза, перстень-печатку, россыпь зубов и несколько мелких косточек. Тайлер порывисто повернулся к мистеру Барнсу:
– Узнаете этот перстень?
– Точно хозяйский. Видите герб?
– Должно быть, соскользнул с пальца, когда мясо сошло. Сержант, скажите носильщикам, пусть вынимают тело. Через полчаса я буду в участке. А вот и доктор… Ну, что она вам сказала?
Найджел почувствовал напряжение. Мистер Барнс сдвинул черные брови. Гэбриэл Сорн не отрывал взгляда от своих рук. Даже инспектора взяло любопытство – и служебного гонора как не бывало. Впрочем, на лице Герберта Кэммисона не дрогнул ни один мускул. Ровно таким же тоном – каким он сказал бы: «Держите пациента в тепле, его немного лихорадит, но беспокоиться не о чем» – доктор произнес:
