По дымчатой плоскости пробежали строчки рекламного слогана, после чего перед Лэрри появилась совсем коротенькая череда директорий.

– «Милашка»… – скривив губы, выдохнула Лэрри и, повернувшись к шкафу с бельем, вытащила из нижнего ящика пакетик с «Чистой линией».

Тонюсенький и практически прозрачный комплект поддерживающего белья сразу после надевания повис на теле, как простыня. Тем не менее посылать формообразующий импульс от «Кутюрье» девушка не торопилась. Сначала уселась на вращающийся стульчик и дала команду начинать.

Манипуляторы косметического комплекса принялись за работу. Первым делом очистили кожу лица специальным составом и придали нужную форму бровям. Затем нанесли make-up primer и тон, откорректировали линию скул и добавили цвет бровям. Добившись нужного эффекта, приступили к макияжу глаз и одновременно занялись губами. Не забывали и о «мелочах» – зафиксировав голову Лэрри, «Кутюрье» аккуратно впрыснул в ее глаза по порции полимера, придавшего радужкам омерзительный коричневато-зеленый цвет; дождавшись, пока девушка откроет рот, наклеил на десны прозрачные накладки, придавшие лицу некоторую одутловатость; чуть позже вставил в ноздри специальные расширяющие кольца и т. д.

Несмотря на то что процесс изменения внешности, согласно модели «Милашка», Лэрри проходила перед каждым выходом из дома, смотреть на свое стремительно уродующееся лицо было неприятно. Еще неприятнее было отдавать последнюю команду. Ту самую, которая задавала силу натяжения компенсирующих лент в подложке формообразующего белья. Однако выбираться под всевидящие объективы СКН без подобной маскировки было бы самоубийством, поэтому девушка в очередной раз собралась с духом, скорее выплюнула, чем высказала, слово «форма» и стоически перетерпела первую вспышку довольно болезненных ощущений.

– Совпадение с заданными параметрами – девяносто семь целых шесть десятых процента! – механически доложил косметический комплекс. После чего сменил тембр голоса на мужской и с придыханием выдал комплимент, сгенерированный донельзя примитивным аналитическим блоком: – Лэрри, ты выглядишь просто потрясающе! Будь я мужчиной – пал бы к твоим ногам со вдребезги разбитым сердцем…

«Угу, потрясающе…» – мысленно усмехнулась девушка, кинула взгляд на свое скособоченное отражение и, чуть приволакивая левую ногу, поковыляла в сторону двери, ведущей в ресторан. Отрабатывать официальную зарплату и своим внешним видом подтверждать легенду, скормленную искинам ювенальной полиции…

– Заказчик в восторге! – поиграв желваками, нехотя буркнул чем-то очень недовольный Кайман. – Просил передать исполнителю свою искреннюю благодарность за великолепно выполненную работу…

Благодарность заказчика акции меня волновала мало. А вот перепады настроения первого лейтенанта, признаюсь, пугали до дрожи в коленках. И вот такие многозначительные паузы в конце предложения – тоже. Ибо меня, одного из тысяч безвестных «одноразовых» исполнителей, некоторое время используемых Службой Специальных Операций, не списывали в расход лишь благодаря заступничеству Джозефа Симмонса. Нет, безусловно, на протяжении всех девяти с лишним лет службы в корпусе морской пехоты я чуть ли не ежедневно доказывал Большому Начальству, что продление моего существования намного выгоднее превентивного устранения. И что я предсказуем, управляем и абсолютно не болтлив. Однако без молчаливой поддержки куратора я бы прожил от силы года три. Или, согласно очень неофициальной статистике, два года, семь месяцев и четырнадцать дней.

Слава богу, из окончания прерванной фразы выяснилось, что плохое настроение Каймана вызвал не я:

– …а Марк Эйсис подал очередной рапорт!

Эта новость тоже пугала, но значительно меньше – мой личный психолог, второй лейтенант Эйсис, переведенный на Колдспрингскую базу в декабре прошлого года по протекции высокопоставленного родственника и по просьбе последнего приставленный к исполнителю с наивысшим коэффициентом боевой эффективности, ненавидел меня всеми фибрами души. И не просто ненавидел – он на полном серьезе считал меня наихудшей помесью классического властолюбца[25] с миссионером[26]. А еще был искренне уверен в том, что я представляю серьезнейшую опасность для общества, особенно в преддверии приближающегося увольнения в запас, и просто изнывал от желания отправить меня на тот свет. Причем не «классически», в результате неосторожного обращения с оружием, взрывчаткой, боевой техникой или непрофильного применения спецпрепаратов, а посредством использования электрического стула или смертельной инъекции. Однако его рапорты, автоматически попадающие на служебный сервер кабинета первого лейтенанта Симмонса, обычно там и застревали.

– И что ему не понравилось на этот раз, сэр? – состроив подходящее ситуации выражение лица, поинтересовался я. – Задание вроде бы выполнено, посторонние лица не пострадали, разрушения городской инфраструктуры минимальны, а КР, по последним данным, застыл в верхней трети требуемого промежутка…

Первый лейтенант постучал по столешнице пальцами правой руки, набрал в грудь воздуха и с большим трудом удержал рвущийся наружу рык:

– Он идиот! Причем клинический!

– Дайте я догадаюсь, сэр! – язвительно усмехнулся я. – Второй лейтенант Эйсис аргументированно доказал, что последняя акция – это одна сплошная сублимация моих патологических желаний?

Кайман с хрустом сжал кулаки и… отрицательно помотал головой:

– Нет. В последнем рапорте этого придурка эта акция упоминается от силы раза три. И то мельком…

Я не поверил. Ведь психолог-истеричка не мог проигнорировать новые доказательства моей абсолютной неадекватности! Не мог, и все.

– Не может быть, сэр! Вы, наверное, прочли не все приложения, ссылки или сноски! Посудите сами – если лидер «Крыльев Сэйлема» погиб практически мгновенно, то его ведомые, сгоревшие заживо, ушли из жизни в адских муках. Кто спланировал взрыв окислителя в баках покореженного флаера «единички», да еще и с такой временнóй задержкой? Я! Значит…

Кайман уперся ладонями в край столешницы и откинулся на спинку кресла:

– Рапорт Эйсиса посвящен Бойне в Нью-Фриско! По большому счету он представляет собой аналитическую модель, показывающую зависимость количества невинных жертв от типа, веса и места расположения использованного ВВ. Что касается приложений… в них краткие выжимки из досье каждого из погибших, а также голографии их родителей, жен, мужей и детей, оставшихся сиротами!

– Эк его проняло-то, а?! – мысленно поежившись, буркнул я. И решил, что надо чуть обострить ситуацию, дабы получить как можно больше жизненно необходимой информации: – Отправить в корзину ТАКОЙ визуальный ряд, сэр, сможет не каждый. Значит, Большое Начальство вскоре в очередной раз задумается о моем будущем…

Взгляд сэсэошника потемнел. И мне это о-о-очень не понравилось. Поэтому я внутренне подобрался и на всякий случай включил ассоциативно-логический блок.

– О твоем будущем Большое Начальство действительно задумывалось. Причем не один и не два раза… – пристально глядя мне в глаза, сказал первый лейтенант. – А еще снова изучило твое досье и даже вызвало меня на личную беседу…

Я невольно затаил дыхание.

– Твое устранение признано нецелесообразным и в этот раз… – выдержав о-о-очень длинную паузу, как-то уж очень невесело усмехнулся Кайман. – И знаешь, почему?

– Никак нет, сэр! – основательно покривив душой, рявкнул я.

– Потому, что девяносто девять процентов своего свободного времени ты тратишь на подготовку к поступлению в Академию Морской Пехоты. И занимаешься этим не только на базе, но и на конспиративной квартире в Питтсбурге, по Шедоу-стрит, сто двадцать два, существование которой ты так изобретательно скрывал от ССО последние семь лет!

– Ну… – начал было мямлить я, но был прерван нетерпеливым жестом.