Ариэль взглянул на меня и, кажется, сам почувствовал, что перегнул.

– А как иначе?! – возмутился он. – С этого начинается рабочий день. Это базис. Основа. То, что ты проецируешь…

Шеф говорил. Говорил жарко и напористо, демонстрируя незаурядное красноречие и широкий спектр ораторских приёмов.

– Ариэль, в принципе, я полностью согласен, – осторожно вымолвил я, дождавшись конца его пламенной речи, – но в данном конкретном случае не в силах что-либо изменить. Есть расписание рейсов…

Зазвонил телефон. Шеф сорвал трубку и сделал предупредительный жест.

– Важный разговор, – прикрыв микрофон, он кивнул на дверь.

Скоропостижно вышвырнутый из кабинета начальника, я потоптался в коридоре и счёл наилучшим спуститься покурить и развеяться. У входной двери снял ключ с дощечки напротив комнаты Кимберли и инстинктивно взглянул в её сторону. Она игриво пошевелила пальчиками и произнесла одними губами "Ха-ай!".

Покурив, поднялся наверх, зашёл в туалет и вернулся в офис. Когда вешал ключ, дверь за моей спиной распахнулась. Я обернулся и прямо перед собой обнаружил Кимберли, со всеми прилагающимися выпирающими округлостями.

– Эй, а что ты так долго делал в туалете? – с обезоруживающей непосредственностью выдала она.

Нормальный ход, да?

– Вам нечем заняться? – сухо осведомился я.

– Ты чего? – Кимберли нелепо захихикала.

Интересно, она за всеми подмечает, кто сколько времени проводит в уборной, или один я удостоен столь высокой чести? Наверняка можно было свести всё в шутку, но я даже в шутку не заигрываю с женщинами, с которыми не планирую лезть в постель. Не из гуманности, а прежде всего, из соображений экономии жизненной энергии и душевной гигиены.

– Ты сегодня какой-то странный. Всё хорошо?

Не отвечая, я смотрел на неё в упор, пока идиотская улыбка не начала тускнеть. Отвернувшись, я зашёл в комнату, плюхнулся на стул и уставился в монитор, спиной чувствуя, что Кимберли всё ещё околачивается на пороге. Когда она свалила, я позвал Тима, и мы засели за его код.

За этим занятием пролетело пару часов. Закончив, я отправился в лабораторию, где провёл остаток дня, купая в аквариуме ультразвуковые сенсоры. В остальном ничего примечательного не происходило. Таня-Марина производила измерения для проверки моей гипотезы, Тим Чи заглядывал подсобить с настройками, да забегал взбудораженный Ариэль и устраивал проверки бдительности:

– Что делаешь?

– Опыты.

– Как идёт?

– Нормально.

Вечером, я вымыл аквариум и вернул утомлённые артерии в морозильник.

Во вторник я уже никуда не спешил и спокойно дожидался такси, прохлаждаясь в сторонке. Бегай не бегай, вовремя всё равно не успеть. Интересно, когда шефу наскучит устраивать утренние разборы полётов? По прибытии покорно проследовал в кабинет, внутренне готовый к очередной экзекуции.

– Не сейчас, – отмахнулся Ариэль.

Придя в комнату, я занялся кодом. С непривычки чертовски отвлекало лицо Ирис, маячившее над экраном. Задумываясь, я отводил глаза от монитора и наталкивался на неё. Чувствуя это, она насмешливо поглядывала на меня. Когда настало время обеда, мы с Тимом, не сговариваясь, отказались и вернулись к обсуждению протоколов генератор-приёмника. В опустевшем офисе, где никто не рыскал и не врывался поминутно с вопросами, водворилась рабочая атмосфера, и мы быстро во всём разобрались, после чего Тим куда-то ушёл.

Оставшись один, я, наконец, приступил к настоящему делу. В первом приближении разобравшись в системе, не терпелось поэкспериментировать с фильтрами и исследовать несколько сформировавшихся идей.

– Ты куришь, верно? – войдя, Ирис остановилась подле меня.

– Угу… – пробормотал я, делая вид, что не сразу её заметил.

В этот момент я силился понять, почему мои фильтры урезают гораздо больший диапазон частот, чем предполагалось.

– О! Наконец-то я прекращу быть белой вороной, – обрадовалась она. – Идём вниз?

– Погоди минутку, у меня тут кое-что…

Я попытался наскоро проверить ещё два вертевшихся в уме варианта, но её присутствие мешало толком сосредоточиться. Через пару минут я махнул рукой, поднялся, и тут появился Ариэль:

– Как успехи на передовой науки и техники? – шеф аж лоснится от восторга. – Я говорил со Стивом, опыты ещё не окончены, но уже ясно, что ты оказался прав. Хвалю, отличная работа, – он энергично потряс мою руку и продолжил на одном дыхании. – Я занят по горло – встреча с инвесторами. Сегодня вы без меня, ребята. Дерзайте, мировая медицина смотрит на вас с надеждой и ждёт подвига.

Благословив нас в этакой своеобразной манере, он стремительно удалился.

– Давненько его таким не видела, – призналась Ирис, когда мы ехали в лифте. – Поздравляю.

– Мне просто повезло, – щеголяя показной скромностью, отозвался я.

– А как вообще у тебя с ним?

– С переменным успехом. Он мне каждый день устраивает… – я запнулся, подыскивая слово, – беседы. Вчера, к примеру, втирал об "обоюдном согласии".

Уловив заинтересованное выражение, я продолжил.

– Ты разве не в курсе, как выглядит обоюдное согласие в исполнении Ариэля? Он говорит – надо так и эдак. Я возражаю. Он настаивает, утверждая, что выбора нет. В конце концов, я нехотя произношу – ладно. И вот, пожалуйста, обоюдное согласие состоялось.

Ирис рассмеялась, и, ободрённый её вниманием, я принялся повествовать о неразрешимой дилемме времени прибытия на работу и сопряжённых с ней утренних экзекуциях. Но торчать на солнце было жарковато, и нам пришлось прерваться. Она вернулась в здание, а я отправился обедать. Я шёл, поглядывая по сторонам, радуясь возможности разведать окрестности. Когда-то я учился неподалёку и нередко гостил у знакомых, живших в частных домиках американской мечты с газончиком перед парадной, мощёной дорожкой, стоянкой у ворот гаража и непременным бассейном на заднем дворе, где осенью плавают опавшие листья, и никто никогда не купается.

Спальные районы утыканы этими штампованными мечтами, расставленными вдоль улиц, дробящих окраины на прямоугольные секции. В деловой части города всё иначе. Реставрированные дома перемежаются постройками современного стиля с зеркальными стёклами, забранными матово поблёскивающим алюминием. Большинство зданий невысокие, в несколько этажей, и далеко отстоят друг от друга, создавая ощущение лёгкости и простора. Мерно клацая, проплывает белый трамвай. По краям широких тротуаров – деревья, их кроны смыкаются, нависая над проезжей частью. Облицовочный камень подходит вплотную к стволам, и кажется, что деревья воткнуты в гранит.

Шагаю мимо парка, рабочие в ярких жилетах красят детскую площадку. Свежая краска играет на солнце. Миновав несколько кварталов, натыкаюсь на симпатичный ресторанчик и, сдёрнув солнечные очки, вхожу внутрь.