Ключевое положение Вязьмы на путях к литовским рубежам объясняет стремление московского правительства укрепить в ней свое влияние. Существование сильной корпорации вяземских князей было бы этому препятствием. Поэтому вяземские княжата (и дети боярские) лишаются своих старых владений и переводятся в другие районы России. В Вяземский уезд переселяются служилые люди из Северо-Восточной Руси.
Измельчавшие князья Вяземские служили к середине XVI в. среди «литвы дворовой» по Костроме и Романову, а также среди детей боярских Малого Ярославца (бывшего одно время вотчиной Михаила Глинского).[745]
Стародубское княжество Семена Ивановича Можайского и его сына Василия
Владения «украинских князей» Семена Можайского и Василия Шемячича[746] представляли собой нечто среднее между уделами родичей Василия III и вотчинами служилых князей. Оба князя происходили из той же семьи, что и московский государь. Их владения отличались внушительными размерами. Они в войнах возглавляли ополчения северских князей. И вместе с тем оба считались «слугами» Василия III.
В 1454 г. в Литву бежал кн. Иван Андреевич Можайский (внук Дмитрия Донского). Здесь он женился на дочери Федора Юрьевича Воротынского.[747] Его сын Семен в 1499 г. получил иммунитетную грамоту великого князя литовского Александра на пожалованную ему в Литве вотчину с городами Стародуб, Гомель, Чернигов, Карачев и Хотимль.[748] Весной 1500 г. кн. Семен со своей вотчиной перешел на русскую службу. Это был крупный властелин, с которым Василию III приходилось считаться. В русско-литовском договоре 1503 г. он был признан «слугою» великого князя всея Руси. Князь Семен приходился дальним родичем Василию III: его дядя Василий Михайлович был женат на Марии Андреевне (племяннице Софьи Палеолог). Последний раз в источниках кн. Семен Иванович упоминается в декабре 1502 г.[749]
Наследником Семена стал его сын Василий. Чтобы прочнее привязать этого князя к себе, Василий III в 1506 г. женил его на сестре своей супруги. Вероятно, тогда же он «придал» ему отчину.[750] В дальнейшем более десяти лет Василий Семенович верой и правдой служил Василию III. Так, уже в период восстания Михаила Глинского он вместе с Василием Шемячичем отправляется с войсками в Литву на выручку новому союзнику московского государя. Весной 1512 г. Стародубский и Шемячич на юге прикрывали от крымцев тылы русской армии, готовившейся к походу на Смоленск. В этом случае, как и в походе 1507—1508 гг., с ними вместе находились и московские воеводы. То же самое повторилось и перед вторым походом на Смоленск в 1513 г. Во время первого похода на Смоленск в конце 1512—начале 1513 г. Василий Семенович сопровождал московского государя.[751]
Весной 1515 г. на вотчину Василия Семеновича, когда князь отправился по вызову Василия III в Москву, напали войска Менгли-Гирея.[752] В сентябре 1518 г. в Крым сообщалось, что кн. Василий Стародубский умер.[753] Его громадная вотчина перешла к Василию III.
В. Д. Назаров в неопубликованной пока работе выдвинул весьма правдоподобное предположение, что кн. В. С. Стародубский владел некоторое время Хотунской волостью. Так, в межевой грамоте 1518/19 г. упоминается, что дворцовый дьяк Александро «межы чинил и ямы копал со князем с Васильем Стародубским» в Хотунской волости. Вместе с тем в февральской грамоте 1519 г. Василий III выдавал льготы Троицкому монастырю на с. Дубошино Хотунской волости, которую дал в монастырь «слуга наш князь Василей Семенович».[754] Очевидно, кн. Василий Семенович (Стародубский) обладал в Хотуни какими-то суверенными правами. Позднее Хотунь была дворцовой волостью.
Новгород-Северское княжество Василия Ивановича Шемячича
В том же 1454 г., что и Иван Андреевич Можайский, в Литву бежал сын злейшего врага Василия II Дмитрия Шемяки — Иван. Здесь он получил в кормление громадную вотчину, которую унаследовал его сын Василий, рожденный от некой «чародеицы Греческия».[755] Весной 1500 г., так же как и Семен Можайский, Василий Шемячич перешел на сторону Ивана III[756] и занял положение «слуги». Это закреплено было русско-литовским договором 1503 г.[757] Именно Василий Шемячич, а не Семен и Василий Стародубские, был главной политической фигурой на юге России. В его вотчину входили Новгород Северский, Рыльск и Радогощь.[758] По наблюдению В. Д. Назарова (в уже упоминавшейся работе), в состав его вотчины входил и Путивль, ключевой пункт отношений России с Крымом.[759] Известно, что Шемячич был обязан доводить великокняжеских послов в Крым до Путивля и сообщать в Москву о прибытии в Путивль крымских посланцев. По летописи, он владел Новгородом Северским и Рыльском, а в 1500 г. получил Путивль, Радогощь и Северскую землю.[760]
Центром владений Шемячича был Новгород Северский. Вместе с тем в январе 1516 г. Шемячич сообщал, что «к нему писал из
Путивля наместник его Василей Митюков». В ноябре 1517 г. к Шемячичу было послано распоряжение, чтобы он «послал из Путивля своих казаков». Той же осенью Шемячич сообщал в Москву, что татары напали «на их отчину на Путимльские места».[761] Надо иметь в виду также, что в Москве находился в «поимании» кн. Богдан Федорович Глинский, который в Литве с 1495 по 1500 г. был путивльским наместником.[762] С конца 1509 г. шли затяжные переговоры о его освобождении. Князь Богдан умер, очевидно, еще в 1512 г.[763] До его смерти вряд ли вопрос о судьбе Путивля мог быть окончательно решен.
Впрочем, и позднее вряд ли Василий III был склонен полностью передавать суверенитет над этим важным городом Шемячичу. Так что известия 1516—1517 гг., возможно, рисуют только кратковременный эпизод из истории взаимоотношений Шемячича с Путивлем. К тому же С. Герберштейн сообщал, что «Путивлем ... владел некий государь Димитрий».[764] Действительно, весной 1522 г. в Путивль прибыл великокняжеский дьяк Третьяк Губин, который отсюда послал грамоту Шемячичу. (На этом основании М. Н. Тихомиров делал вывод, что Шемячич Путивлем не владел.[765])
Кроме громадных южных владений, Шемячичу принадлежал некоторое время и Малый Ярославец. Так, когда в 1526 г. кн. Ф. М. Мстиславский выехал на Русь, Василий III дал ему «княж Васильевские городки Шемячича в вотчину: Ярославец да Кременец, да волость Мышегу, да дал ему город Коширу в кормление». В Дворовой тетради 50-х годов XVI в. сохранилась запись о детях боярских «из Ярославца же княж Васильевские Шемячевского».[766] Очевидно, Ярославцем Шемячич владел с самого выезда и, во всяком случае, около октября 1505 г.[767] и потерял его в 1508 г., когда Ярославцем был пожалован при выезде на Русь М. Л. Глинский. После того как Глинский был «поиман» в 1514 г., Ярославец снова перешел к Шемячичу: к нему он тянул «судом» и «данью» в феврале 1516 г.[768] Поэтому мнение М. Н. Тихомирова, считавшего, что Шемячичу только пообещали Ярославец, чтобы заманить его в 1523 г. в Москву,[769] надо считать недоразумением. По родословию Яновых (в общем-то не очень достоверному), Малый Ярославец был дан Шемячичем «в кормленье в путь» Михаилу Даниловичу Янову, боярину князя. Но в летописи под 1517 г. сообщалось, что Михаил Янов был просто «человеком Шемячича», а не его боярином.[770] Служил Шемячичу один из потомков Нетши — Петр Шибра Дмитриевич (племянник окольничего Данилы Ивановича).[771] На службе у князя находился также Василий Львович Зубатый. В 1519 г. были «приставлены» (для надзора что ли?) к Шемячичу новгородский дворянин Иван Андреевич Жулебин Овца (Меньшой) и Семен Никитич Бутурлин.[772]
