Племянники князя Василия Федор и Роман Ивановичи еще в 1512 г. возглавляли полк правой руки в рати И. М. Воротынского, преследовавшей крымских татар из Козельска и Калуги. Затем летом 1527 г. они несли службу в Туле, где кн. Роман оставался и летом 1528 г. Летом 1530 г. Роман Иванович находился «под Окатовым», а Федор тогда же был послан в Одоев. В начале 1531 г. оба брата возглавляли полк правой руки армии кн. И. М. Воротынского. Летом того же года кн. Федор сначала возглавлял в Одоеве большой полк, а затем был там вторым воеводой при кн. И. М. Воротынском (полком правой руки командовал его брат Роман). Очевидно, в первом случае кн. Федор командовал своими, одоевскими полками, которые позднее вошли в более крупную армию.[719] Летом 1533 г. в Одоеве располагался с войсками, вероятно, уже престарелый дядя Федора и Романа Василий Семенович, а кн. Роман нес службу «на Бобрике».[720] После этого Василия Семеновича в источниках мы не находим. Вскоре пропадают известия и о его племянниках (Роман последний раз упоминается в разрядах в 1541 г., а Федор — в 1544 г.).[721] На дочери Василия Одоевского был женат видный деятель времени Ивана IV Петр Иванович Головин.[722] Федор Иванович наместничал в Муроме в июле и октябре 1537 г. и марте 1538 г.[723] Второй дядя Федора и Романа, Петр Семенович, исчез из источников очень рано. Во время похода 1508 г. на помощь М. Л. Глинскому в полках Якова Захарьича ему был поручен сторожевой, а позднее полк правой руки. По разрядам 1522—1523 гг. он также возглавлял сторожевой полк.[724]

Остается не вполне ясным, когда Одоев был потерян Одоевскими князьями. Во всяком случае, часть Одоева (два жеребья и жеребий Петра Семеновича) к 1525—1526 гг. принадлежала уже кн. И. М. Воротынскому.[725] В. Д. Назаров полагает, что два жеребья в Одоеве достались Ивану III еще в конце 80-х—начале 90-х годов XV в., после смерти М. И. и Ф. И. Одоевских.

Остатки Одоевского княжества находились во владении кн. Никиты Романовича Одоевского (на его сестре был женат Владимир Старицкий), опричного боярина, казненного в 1573 г.[726]

Весной 1500 г. вместе с Трубецкими перешли на сторону Москвы и мосальские князья Дмитрий и Семен Ивановичи. Они происходили от четвертого сына Михаила Всеволодовича Черниговского Мстислава Карачевского. По русско-литовскому договору 1503 г. князья Мосальские признавались московскими «слугами». Оба князя в первом Смоленском походе 1512—1513 гг. были «приданы» к большому полку М. Л. Глинского.[727] Размножившиеся к середине XVI в. князья Мосальские не играли существенной роли в придворной жизни Русского государства, тем более что часть их продолжала служить в Литве. Впрочем, еще в середине XVI в. они не включались в общую массу дворовых детей боярских, а составляли особую корпорацию. Их потомки во второй половине XVI—начале XVII в. продолжали владеть селами в Мосальском уезде.[728]

Князь Михаил Романович Мезецкий отъехал в Москву в августе—октябре 1492 г.,[729] «поимав» при этом брата Семена и двоюродного брата Петра Федоровича. По русско-литовскому договору 1484 г. Мезецк оставался в «сместном» (совместном) владении Федора Сухого и Василия Кукубяки (детей Федора Андреевича Мезецкого), находившихся на литовской службе, а также Михаила Романовича и детей его двоюродного брата Ивана Федоровича Говдыревского, Василия и Федора. Князь Семен был отпущен по договору 1494 г. на московскую службу, а Петр Федорович — на литовскую.[730] Петр и Федор Сухой Федоровичи продолжали служить Литве еще в 1498 г. В этом же году «дольницами» в Мезецке продолжали владеть и мезецкие князья на русской службе.[731]

Однако в конце 1503 г. Иван III завещал Мезецк своему сыну Дмитрию. Иван III, очевидно, из-за важности военно-стратегического положения Мезецка выменял его на с. Олексин в Стародубе Ряполовском, причем «суд и дань» с этого села шли в великокняжескую казну.[732] Мезецкие князья были низведены с положения служилых до положения обычных княжат. Измельчавшие к середине XVI в. мезецкие князья никакой политической роли не играли.[733] Так, Семен Романович в походе к Угре 1512 г. находился во вспомогательных войсках, приданных к большому полку, и должен был «боронить» одоевские и белевские места, если б возникла для этого надобность. На Угре в сторожевом полку он стоял и в 1513 г. Отсюда он был послан в Стародуб. Его сын Петр упоминается в разрядах только под 1512 г., а Андрей Семенович — вторым воеводой правой руки в передовой рати, направленной в 1513 г. под Смоленск.[734] Долго, но без какого-либо успеха служили Иван, Федор и Василий Семеновичи Мезецкие.

Сын кн. Семена Иван (умер до 1539 г.) находился в 1515 г. в войсках В. С. Одоевского на Вошане вторым воеводой левой руки, а при отправлении рати на Тулу переведен вторым же в полк правой руки. В 1516 г. он у того же В. С. Одоевского на Вошане всего только третий воевода левой руки. В 1517 г. в Мещере — второй в сторожевом полку. В 1527 г. он снова в Мещере, на этот раз с кн. И. М. Воротынским, а в 1529 г. с ним же идет под Серпухов из Почапа. Его дочь вышла замуж за кн. Ю. И. Шемякина-Пронского.[735]

Сын кн. Семена Федор появляется в разрядах впервые в 1516 г., когда он был вторым воеводой сторожевого полка в войске, направленном к Витебску. В 1519 г. он был среди воевод «в Мещере». Возможно, именно тогда и был убит в «Мещере» его старший брат Андрей. Затем Ф. С. Мезецкий с младшим братом Василием в 1529 г. стояли «на Сенкине». В конной рати, отправленной в 1530 г. под Казань, он — второй воевода сторожевого полка. В 1531 г. снова с братом Василием Федор Семенович служил в Рязани «за городом» с воеводами передового полка. Сам же кн. Василий при Р. И. Одоевском в 1532 г. служил в Серпухове, а в 1533 г. — на Белеве. В. С. Мезецкий впервые упомянут в разрядах среди воевод на Угре во время набега Мухаммед-Гирея 1521 г. Наместничал в Путивле в 1529/30, 1533/34 и в декабре 1534 г. — декабре 1535 г.[736] В середине XVI в. Иван, Федор и Василий Мезецкие числились дворовыми детьми боярскими по Можайску.[737]

У брата Семена Романовича Михаила Мезецкого было шестеро сыновей. Самого отца с сыном Андреем убили под Казанью.[738] Старший сын Василий, очевидно, рано умер (бездетным). Младший сын Иван в 1522/23 г. купил с благословения отца и братьев Ивана Шапцы, Петра Гнуса и Семена их жеребьи с. Глумова Суздальского уезда.[739]

Мезецкие, как мы видим, — типичные воины, для которых ратная деятельность является профессией. В ходе русско-литовских распрей они растеряли свои земли и прочных корней на Руси в изучаемое время не имели.

 После смерти великого князя литовского Казимира (июнь 1492 г.) борьба за русские земли, входившие в состав Литвы, обострилась. В августе—октябре 1492 г. в Москву со своей вотчиной отъехал кн. Андрей Юрьевич Вяземский, который был оставлен на своем княжении.[740] Вяземские вели свой род от сына кн. Владимира Рюриковича Андрея Долгой руки.[741] К концу сентября русские войска взяли г. Хлепень, принадлежавший другому вяземскому князю — Михаилу Дмитриевичу.[742] Наконец, зимой того же года была взята и сама Вязьма, при этом вяземских князей привезли в Москву. Иван III «пожаловал их же вотчиною, Вязмою, и повеле им собе служити».[743] По договору 1494 г. Александр Казимирович обещал «не вступатися ... в город у Вязму ... ни князей ... вяземских к себе не приимати». Впрочем, уже в 1495 г. в Вязьме сидел великокняжеский наместник, а в конце 1503 г. Иван III завещал этот город своему сыну Василию.[744]