пространства, так сказать, простор вкусить…Замысел ощутить…Движение
бесконечности…».
С этими мыслями Он, споткнувшись о металлический выступ в полу микроавтобуса,
плюхнулся на рваное кожаное сидение, из которого торчал кусок засаленного поролона, и,
глубоко вздохнув, зажмурился от развернувшейся перед внутренним взором грандиозной
картины.
- Слышь, - передай водиле, - примерно через минуту одновременно с грубым толчком в
правое плечо услышал Он гнусавый хриплый мужской голос, и, не отвлекаясь от своего
мысленного галактического полёта, автоматически передал вперёд мятую бумажную
купюру.
Но не успел Он чётко представить себе внутреннюю обстановку своего межзвёздного
корабля, как сзади послышалась тихая перебранка.
- А я тебе, бля, говорю, я десятку передавал! –
- Хули ты мне говоришь – давал бы десятку – сдачу бы вернули!
Весь космический трип в Его голове вмиг растворился, и, поморщившись, словно от
давней зубной боли, Он слегка повернул голову назад.
Бранились потрёпанный мужчина уголовной наружности и женщина средних лет с
опухшим похмельным лицом. Сдержанные злые маты сопровождали речь обоих
спорящих.
- А я те, млин, говорю – десятку! Вон мужик спереди подтвердит! - И с этими словами
мужчина снова больно ткнул пальцем его в спину, - Я ж червонец водиле передавал, в
натуре! Скажи-ка этой шмаре, дядя!
Ему пришлось обернуться. Глядя в маленькие злые глаза скандалиста, Он сразу пожалел
о пропущенных в детстве тренировках по боксу, и о катастрофической малочисленности
физических нагрузок во всей Его жалкой интеллектуальной трудовой жизни.
- Я не видел…, - еле выдавил Он из себя, - Оставьте меня в покое….
Мужик, казалось, этого и ждал.
- Ах, ты не видел, вонючка козлиная?! Сныкал червонец, падла? – и с этими словами
мужик крепко сгрёб Его за воротник и изо всей силы ударил головой о стекло, которое
беззвучно рассыпалось крупной зубастой крошкой, беспощадно поранив Его лицо.
Последнее, что Ему запомнилось из этой страшной по своей невероятности сцены, это
были косые струи дождя, ворвавшиеся в разбитое окно панически затормозившей
маршрутки, которые щедро омывали Его окровавленные щёки.
…Спустя несколько часов, в палате интенсивной терапии, когда к Нему вернулась
сознание, Он, не ощущая своего лица и глядя одним глазом в узкий проём бинтов, первым
делом спросил высокого мужественного врача с добрыми глазами, где здесь можно
покурить…
-------------------------------------------------------------------------------------------
ЗОЛОТЫЕ ВОРОТА ДЬЯВОЛА
…Их было четверо студентов из Питера, три парня и одна девушка. Этим летом они
здорово повеселились, проведя больше месяца в Южном Крыму.
Начав свой круиз с недельного разгула на Казантипе, к концу августа они добрались до
Кара-Дага, где и проводили свою предпоследнюю ночь на тёплой крымской земле.
Позади уже были сумасшедшие ночи в Ялте, с полуночным выездом на мыс Айя, где в
чёрной шёлковистой воде, светящейся болотными огоньками под лунным светом, они
купались нагишом; взорвался яркими фейерверками в чёрном южном небе джазовый
фестиваль в Судаке, после которого их изумлённым взорам, переливаясь разноцветными
бухтами, открылись красоты Нового Света. На исходе третей недели крымских каникул
юных путешественников принял под свой кров загадочный Коктебель с его таинственной
атмосферой, пропитанной творчеством былых времён.
И вот, наконец, загадочный сфинкс крымского побережья, горная гряда остывших
вулканов, глянул своим распахнутым зевом Золотых Ворот на слегка подуставших от
ярких впечатлений гостей из Северной Пальмиры.
Дневная морская прогулка вдоль хребта Кара-Дач, была подобна погружению в
незнакомую жуткую сказку, которую хриплым прокуренным голосом рассказывал им
пожилой просоленный экскурсовод, он же рулевой моторной лодки. Воодушевившись
почтительным вниманием всей четвёрки, старый работник заповедника под тихое
урчание мотора вещал о древних легендах и призраках, населявших древние, застывшие в
кружевах лавы утёсы. Духом вечности были пропитаны воздух и волны, разбивающиеся
о стены Ревущего Грота, который по преданиям считался входом в царство мёртвых.
Проплывая сквозь Золотые ворота, все четверо, загадав желание, послушно бросили по
монетке, милостиво принятыми пучиной зелёных вод.
Вскоре, после прибытия на берег, августовское небо быстро потемнело, и оранжевый
закат, воспламенив мантии каменного короля с королевой, навеки застывших на вершине
величавой горы, залил главную вершину Кара-Дага мягким задумчивым светом.
Поёживаясь от лёгкого озноба, охватившего обгорелые плечи и лица, молодые люди
расположились на веранде небольшого живописного домика, снятого до завтрашнего
утра, где устроили себе прощальный пир с сухим красным коктебельским вином,
разносортным виноградом и солёным татарским сыром.
…Допив третий стакан Роман, самый старший из всей четвёрки поднялся и кивнул в
сторону моря:
- Пойду, прогуляюсь…
Вскоре он спустился на пустынный пляж, раскинувшийся у подножья Карадага, где и
присел на краешек забытого кем-то деревянного лежака.
Вечер был тих и прохладен. Тихий шелест волн наводил на глубокие мысли о вечности, и
Роман осторожно достал из пустого кожаного футляра для зажигалки короткую папиросу
в целлофановом пакетике. Этой волшебной папиросой его угостил один весёлый пожилой
байкер, тоже из Питера, на одной из бесконечных казантипских тусовок. Похоже, сейчас
было самое время оценить подарок, и Роман осторожно раскурил сыроватый косячок.
… Лунный серебристый мячик спрятался за перистым облаком, и непроглядная тьма
повисла над морской гладью. Глядя на далёкий маяк, помаргивающий где-то невероятно
далеко в темноте, Рома сделал последнюю затяжку, задержал воздух в лёгких, и, вмяв
окурок прямо в морскую гальку, откинулся на лежаке. Тело его обмякло, дыхание стало
глубоким, и тёплая нега разлилась по конечностям. Подарок оказался хорош…
Так прошло минут пять, а, может, двадцать пять… Роман лежал с прикрытыми глазами в
полной темноте и слушал глубокое дыхание Чёрного моря. Вдруг со стороны гор
послышался нарастающий шум, словно включили огромный насос, который с каждой
секундой набирал обороты. Роман приподнялся на локтях и с ужасом заметил, что весь
пляж, вместе с ним, с забором и пригорком, который находился чуть позади, медленно,
едва заметно, движется вправо, словно театральная сцена при смене декораций. Он
тряхнул головой и схватился обеими руками за шероховатые бортики стеллажа, так как
скорость движения всего пространства вокруг неуклонно нарастала с каждой секундой, а
необъяснимый шум стал настолько сильным, что напоминал собой звук сверхзвукового
истребителя, проходящего на малой высоте. Где-то впереди слева, на фоне внезапно
посветлевшего неба замаячил корявый остроконечный силуэт знакомого утёса,
напоминавшего пробитый волнами парус, в направлении которого и происходило это
жуткое безумное движение окружающего стеллаж пространства.
Роман остолбенел от ужаса – пляж, море, пригорок, да и сама гора двигались уже со
скоростью бегущего человека, страшный каменный пролёт неумолимо приближался, и он
вдруг увидел, с какой яростью пениться впереди вода.
Рома зажмурился, что есть сил, и через мгновенье внутри его головы словно включили
третий глаз. Луна вышла из-за облака, и он внезапно увидел всё, что происходит с высоты
птичьего полёта. Его сознание зависло прямо над Золотыми воротами, которые,
несомненно, являлись эпицентром страшной катастрофы. Бесконечного морского
пространства, которое должно было расстилаться позади каменной арки, не было – оно,
