- Я тоже так думаю. Ваша Светлость, я рад приветствовать вас здесь! – не забывая о правилах этикета, Тома низко поклонился своему высокопоставленному гостю.

- И вы собираетесь покинуть эти места… не понимаю вас, Тома. Простите, но не понимаю! Столько вложено в это владение, и теперь вы оставите всё это?

- Маркиз… - устало вздохнул Дювернуа.

- Не смею переубеждать, - покачал головой маркиз, доставая из-за пазухи конверт с тёмной печатью и протягивая Тома.

- Что это?

- Это согласие аббата Андрэ Серрабонского. Он пишет, что будет рад предоставить вам прибежище в обители господней. Также мною были оговорены все детали и условия вашего пребывания там, включая то, что вы можете покинуть монастырь по собственному желанию. О вашем содержании я уже позаботился, также как и об отдельной келье и возможности вести переписку. Словом, всё, что вы пожелаете, кроме, конечно же, роскошной одежды и балов.

- Вы бесконечно добры, Ваша Светлость, - Тома вновь поклонился маркизу, - надеюсь, вы простите меня за доставленные вам хлопоты…

- Тома, - поддавшись внезапному порыву, Александер Этьен обнял арфиста, вдыхая сладкий запах душицы, который кружил голову, - вы для меня стали очень дороги за это время. Если бы вы знали, как я корю себя за нашу первую встречу! Если бы вы только знали… А потому, это такая малость из всего, что я мог бы для вас сделать, поверьте. Но даже эта малость настолько жестока и болезненна. Судьба – ироничная насмешница, - горько вздохнул Александер Этьен, мягко поглаживая по спине арфиста, который прильнул к нему в ответ, - Ещё немного, и я признался бы вам в любви.

- Судьба такая же насмешница, как и вы, - засмеялся Тома, - не находите?

- Я говорю на полном серьёзе, - без улыбки ответил маркиз, - но я знаю ваш ответ заранее, так стоит ли мне вносить неловкость?

- Вы женитесь послезавтра. Негоже говорить так, когда собираетесь давать клятву верности целомудренной девушке.

- Я уважаю её, но не люблю, - руки маркиза спустились на тонкую талию Дювернуа, он продолжал говорить, неотрывно глядя в карие глаза арфиста, наполовину прикрытые веерами пушистых ресниц, - так что же делать? Я не буду верным мужем, и это знают все, даже она. О любви не стыдно говорить, если она правдива.

- И, даже, когда она безнадёжна, - отвечая взглядом на взгляд, Тома не убирал рук с плеч Александра Этьена, в чьих чёрных глазах плескались непонятные, смешанные чувства.

- Ещё полгода назад я не попросил бы вас об этом, не попросил бы и месяц назад, но сейчас, когда остаётся считать часы… - маркиз замешкался, но продолжил, - я не могу не попросить.

- О чём же?

- О поцелуе, - уже проклиная себя, ответил де ля Пинкори, и насторожился, ожидая любого ответа арфиста, но такового не последовало.

- Так разве о нём просят? – брови Дювернуа взметнулись вверх, и он подарил маркизу обольстительную улыбку, отвечая на вопрос вопросом.

Губы встретились осторожно, даже недоверчиво, и поцелуй получился слишком робким. Маркиз заглянул в блестящие глаза своего живого умопомрачения, и не нашёл в них ничего, кроме одолжения. Так не должно было быть, потому он вновь припал к влажным, сводящим с ума устам Дювернуа, и отбросив все сомнения, начал целовать его глубоко и со всей нежностью, которую давно в себе подавлял. Но долгим этот поцелуй быть не мог, хоть маркиз и чувствовал, как сбилось дыхание юноши, и слышал, как сердце его забилось быстрее.

- Что угодно отдам за это. За одно то, чтобы коснуться этого совершенства, - скользя губами по щеке Тома, Александер задержался на тёмной родинке, что на его светлой коже казалась каплей карамели в сливках, - За что вы так прекрасны? – спросил он напоследок, отрываясь от манящих губ, и нежно пропуская сквозь пальцы золотящиеся на солнце пряди волос.

- Зачем? – пытаясь отдышаться, Дювернуа прикрыл глаза, и откинул голову назад, облокотившись на дерево.

- Потому что люблю, - маркиз прижался к нему, тяжело дыша.

- Нет. Вы просто хотели меня остановить.

- И это также, но потому лишь, что не хочу отпускать вас, - любуясь длинными ресницами арфиста, прошептал Александер, но тут же зажмурился, пытаясь прогнать накатывающую изнутри боль, - Это есть самое настоящее рабство.

- Не большее, чем ваша женитьба, - усмехнулся Дювернуа, и открыл глаза, встречаясь с переменившимся взглядом Александра Этьена.

- Не большее, чем любовь, так ведь, Тома?

Не было перед ним сейчас того надменного маркиза де ля Пинкори, который, обычно, одним насмешливым взглядом мог либо раздеть, либо унизить. Не было больше коварного льстеца, который сыпал комплименты доверчивым версальским звёздочкам, которые вспыхивали на дворцовом горизонте, но тут же угасали в чьих-то спальнях. Не было саркастичного циника, не признававшего ни правил, ни предписаний. Остался обычный человек, который с ужасом взирал на пробуждающуюся в собственном сердце любовь и её объект.

- Я же говорю, судьба – коварная насмешница. Я – под венец, вы – в монастырь. Чёрт меня подери, лучше бы на ту дуэль пошёл я. Так значит, послезавтра? – удручёно спросил маркиз.

- Да. Но я, конечно же, буду в соборе.

- Несомненно, ведь там будет он…

- Благодарю вас, - Тома неуверенно коснулся плеча Александра, который смотрел на него полным безнадёжности взглядом, - За всё.

- Это я должен вас благодарить.

- За что?

- За то, что люблю.

***

Прощай! Тебя удерживать не смею.

Я дорого ценю любовь твою.

Мне не по средствам то, чем я владею,

И я залог покорно отдаю.

Я, как подарком, пользуюсь любовью.

Заслугами не куплена она.

И значит, добровольное условье

По прихоти нарушить ты вольна.

Дарила ты, цены не зная кладу

Или не зная, может быть, меня.

И не по праву взятую награду

Я сохранял до нынешнего дня.

Был королем я только в сновиденье.

Меня лишило трона пробужденье.

© У. Шекспир, сонет 87

* http://youtu.be/IsCkMbo0NlA M.Butler – Celtar 02 *

- Тьери, подай-ка мне те чёрные перья и брошь с агатом! Ах, нет, брось, я лучше возьму сам, потом. Принеси розовой воды и листьев мяты. Ай!

- Вы так неосмотрительны, мой хозяин, слишком спешите, а это ни к чему, - отвечал слуга, увидев, как в спешке Нарцисс уколол палец об иглу броши, - До церемонии ещё три часа, и вы не раз успеете ещё не только принарядиться, но и раздеться!

- Я что сказал? Неси живее воду и мяту, чёрти бы тебя драли, а потом можешь быть свободен, я и без тебя справлюсь!

- Не чертыхайся, Гийом.