- Пока Сюзанна не поправится, об этом лучше забыть.

- Я надеюсь, что завтра мы получим обнадеживающие результаты. Ты должна учиться, а я поищу кого-нибудь, кто сможет ухаживать за Сюзанной, пока ты на занятиях.

- Я и так слишком многим тебе обязана.

- Ничем ты мне не обязана, - возразил Фалькон. - Я делал только то, что хотел делать. И выбрось из головы все мысли о долге.

Он задержал дыхание. Кое-что она все-таки могла бы для него сделать. Она сама предоставила ему блестящую возможность заговорить о своем желании, не выдвигая ультиматумов.

- Кое-что ты, конечно, могла бы для меня сделать, - наконец сказал он.

- Что именно?

Секунду он колебался, потом рискнул:

- Мне нужна женщина, Мара. Ты моя жена, и я хочу спать с тобой.

Она вздрогнула, но не произнесла ни слова. Он поднес руку к ее щеке и нежно погладил.

Она прикрыла глаза и прикусила нижнюю губу:

- Я хочу того же, что и ты. Я знаю, я обязана тебе...

Фалькон резко отдернул руку, Мара открыла глаза. Он выпрямился во весь рост, лицо его напряглось.

- Если ты всего лишь обязана мне, лучше забыть об этом.

Она встала на цыпочки и схватила его за руки, чтобы он не успел уйти.

- Я пытаюсь! Мне необходимо то же, что и тебе, - призналась она дрогнувшим голосом. - Но я не могу забыть Гранта: я любила его, а ты причастен к его смерти.

- Грант был в стельку пьян, он сам угробил себя в этой аварии.

Лицо Мары помертвело.

- Кто сказал тебе, что Грант пил? Фалькон уставился на нее в недоумении, не понимая, что ее так задело.

- Кто сказал тебе, что Грант был алкоголик? - настойчиво повторила Мара.

- Алкоголик? Он? - глупо переспросил Фалькон.

Мара зажала рукой рот. Она никогда не произносила вслух роковое слово. Она жила с Грантом, прекрасно отдавая себе отчет в его слабости к спиртному, но притворялась, что ничего такого нет.

Фалькон схватил ее за руки:

- Так ты обвиняла меня в смерти Гранта, хотя знала о его проблеме с алкоголем?

- Не было никакой проблемы...

- Говори правду.

- Он не работал почти шесть месяцев, когда повстречался с тобой...

- Не из-за этого ли его постоянно выгоняли с работы? Он пил на работе?

- Я не знаю, - жалко пробормотала Мара. - Он находил всякие причины каждый раз, когда его выгоняли.

- И тебе ни разу не пришло в голову проверить?

- Я доверяла ему! - сердито воскликнула она. Слезы в ее глазах выдавали правду. Раз или два ему удалось одурачить ее, но потом у нее уже не оставалось иллюзий.

- Как же ты могла любить его? - спросил Фалькон, искренне озадаченный тем, что она была столь предана человеку, который причинял ей такую боль.

Она беспомощно пожала плечами.

- Он был хорошим отцом. Когда был трезв.

- И хорошим мужем.

Когда не напивался и не приставал к другим женщинам.

Мара не могла больше выносить пристального взгляда Фалькона и лгать - и ему, и себе. Легче было обвинять Фалькона, чем признать Гранта алкоголиком. Легче обвинять Фалькона, чем признать свою собственную вину. Потому что, когда все было сказано и расставлено по своим местам, ответственной за смерть Гранта оказывалась она.

Она знала о болезненном пристрастии своего мужа. Ей следовало принять меры, не спускать с него глаз.

Мара знала, что в ее мыслях нет логики. До того как умер Грант, она прочитала достаточно книг, многое почерпнула, учась в колледже, из лекций по психологии и социологии, чтобы понимать, что Грант сам был ответствен за свои поступки. Но она не могла отделаться от чувства вины. От мысли, что ей следовало спасти Гранта. А она даже не пыталась это сделать.

- Ты не виновата, - тихо промолвил Фалькон.

Мара подняла голову: ей нужно было видеть его глаза.

- Он был типичным алкоголиком. Это была его проблема. Ты не должна винить себя.

- Как ты догадался...

- Что ты обвиняешь себя? Она кивнула.

- Я не перестаю думать о том, что, может быть, я могла бы предотвратить смерть Гранта. Что, если бы я обращала внимание на то, что он слишком много пьет...

- Если бы я не оставил на столе ту двадцатку... Если бы я остался с ним и проследил, чтобы он не садился пьяным за руль...

- Слишком много всяких "если", - заключила Мара.

- Думаешь, мне это не знакомо!

- Я чувствую то же, что и ты.... Но я была его женой. Я должна была позаботиться о нем. В тот день, после встречи с тобой, я умоляла его позвонить тебе и встретиться где-нибудь в другом месте, только не в баре. Он ответил, что уже слишком поздно заново договариваться. Но клятвенно обещал не пить ничего, кроме содовой. Перед этим он несколько месяцев воздерживался - и я ему поверила. Мне следовало знать, что он не способен удержаться от искушения выпить, когда ему предлагают, особенно если хотел скрыть от человека свою слабость. Мне следовало самой забрать его оттуда.

- А как насчет Гранта? Не виноват ли он сам в какой-то степени? Или даже больше? - предположил Фалькон.

Мара вспомнила все гадости, которые она наговорила Фалькону, все безобразные обвинения в его адрес.

- Я должна извиниться перед тобой. За все, что я тебе наговорила, - робко сказала Мара.

- Извинения принимаются, - ответил Фалькон полушутливо.

Мара чувствовала себя неловко. Ее враждебность к Фалькону основывалась исключительно на его безответственном поведении в баре, которое и повлекло за собой, как она думала, смерть Гранта. Раздираемая противоречиями, она стояла в нерешительности, не зная, как ей теперь себя вести.

- Может, начнем все сначала? - предложил Фалькон.

- Ты простишь меня...

- Ты просишь меня простить тебя? Мара глубоко вздохнула:

- Фалькон, я так виновата перед тобой, прости меня. За все мои слова. Я была невыносима.

- Невыносима, - согласился Фалькон. Мара посмотрела на него с нескрываемым удивлением. Его губы растянулись в довольной улыбке.

- Извини, - сказал он, - не смог удержаться.

- Веди себя прилично, - насупилась она. Они же поддразнивают друг друга, внезапно пришло в голову Маре. Это было начало. Неплохое начало.

Мара знала, что существует только один способ убедить Фалькона, что он прощен окончательно и бесповоротно: он давно дал ей понять, чего от нее ждет; и если она хотела быть честной сама с собой, то должна была признать, что вполне разделяет его желание. Она потянулась.