В этом-то в конечном счете и заключается главная проблема: меня неудержимо тянет все время смотреть вниз. Однако мой последний визит на Землю значительно охладил мой пыл: нет у меня никакого желания часами разглядывать собственный труп и смотреть, как меня оплакивают близкие. Уж я-то знаю, что такое скорбь, чего-чего, а этого у меня в жизни было предостаточно. Бесконечные дни, полные безысходного горя, ничего, кроме боли, кроме страданий.
Так что я немного подожду.
Но что мне делать, пока я буду ждать? Разгуливать по саду в поисках знаменитостей? Но на что мне это? Или болтаться на берегу, высматривая хорошеньких девиц? К чему, если мне все равно с ними не заговорить? Что за дурь: так помолодеть и не иметь возможности этим воспользоваться!
Нет, правда, я решительно не вижу, чем бы заняться.
Или…
А что, если…
Точно!
Как я раньше об этом не подумал?
Ничего не скажешь, дом у нее шикарный! Ну, это я так говорю — «дом», на самом-то деле это скорее похоже на дворец или на роскошный особняк, тут могло бы жить человек двадцать и при этом не испытывать никакой тесноты. Надо же.
Я уже несколько часов хожу за ней, поджидая тот самый момент, и мне нисколько не надоело. Она невероятно красива. И к тому же выглядит очень симпатичным человеком, приветлива с окружающими, со своими помощницами, например, и с остальным персоналом, что кишит вокруг нее, как пчелы в улье, тоже очень мила и спокойна. Не знаю, впрочем, как она все это выносит — совещания, телефонные звонки, контракты… Ну да, даром ничего не дается. Так просто звездой мирового масштаба не станешь.
Если бы однажды мне сказали, что я буду часы напролет проводить в компании Дженнифер Лопес, я ни за что этому не поверил бы. И тем не менее…
А, вот! Кажется, есть! Момент приближается. Весь день она провела в деловых встречах — одна за другой, а вечером ужинает с новым руководителем своей студии грамзаписи. Таким образом, на подготовку у нее остается каких-то два часа.
А кто говорит «подготовка», тот говорит «душ». Или ванна — как хотите. Лично мне все равно — делай, что хочешь, Джен!
Бокальчик красного вина? Отлично. Это создаст непринужденность обстановки. Включим музыку? Прекрасно!
Хм, сальса, это я обожаю! Ты сбрасываешь туфли на каблуках и начинаешь танцевать? О, мадам в прекрасной форме! Боже мой… Ты вся извиваешься, отлично, я тоже, смотри, я танцую с тобой, олЕ-олЕ! Нет, все-таки эта река — потрясающая штука, я могу не только смотреть на землю, но и перенестись туда. Вот он я, стою на мраморном полу рядом с ней.
Чудеса…
Даже не верится, что это и правда происходит со мной. Ну, давай, Дженнифер, снимай блузку, вот так, тебе ведь жарко, а? Сальса, она такая caliente[3]…
Ну же, танцуй, танцуй… Тебе так легко, когда ты одна, ты чувствуешь себя свободной, самой собой, никто на тебя не смотрит, никаких ассистенток, никаких пресс-секретарей, никаких папарацци… Только ты! Ну, и я, конечно. Давай же, сделай музыку громче. Юбка? Ну конечно, юбку долой! Боже, невероятно… Осталось одно белье, дальше — вопрос нескольких секунд. А что, если мне являться сюда каждый день, ха-ха! Смотреть на тебя — это мне никогда не надоест, моя Дженнифер, я…
Хм…
Что это за звук?
Это не то, что я подумал, а, Дженнифер? Нет, конечно же, нет. Ты — и такое… Ты же принцесса, богиня, ты…
Ой.
Опять. И это… то самое.
Да, и кажется…
Я, пожалуй, пойду, Дженнифер.
Я…
Зайду как-нибудь потом.
Может быть.
Бог посоветовал мне дать им, тем, кто остался внизу, время, уважать их право на личное пространство; я понимаю, что жить, когда за тобой постоянно наблюдают, действительно трудно, но и все всегда видеть тоже может оказаться весьма затруднительным.
Как бы то ни было, когда я буду за ней присматривать, надо постараться быть не слишком назойливым.
Я говорю «за ней», потому что уже сделал свой выбор.
— Бог!
— Да?
— Я знаю, за кем буду присматривать!
— Уже? Хочешь решить это в первый же день? А ты уверен?
— Да. К тому же этот выбор кажется мне таким очевидным! Это будет…
— Дженнифер Лопес?
— Очень умно, браво! Ты и здесь за мной шпионишь?
— Я заглянул к тебе через плечо, ты с таким увлечением выписывал ногами кренделя, танцуя сальсу, что даже не заметил меня! Ну и видок у тебя был, прямо скажем! Ухохочешься!
— Ну вот, опять! Снова он надо мной насмехается! Нет, честное слово, ты ведешь себя, как зеленый юнец, еще хуже, чем я, правда! Видели бы тебя люди, они сразу перестали бы в тебя верить!
— Ну, вот такой я, что ты хочешь? И потом, с тобой я позволяю себе немного расслабиться. Ладно, так о чем мы говорили? Значит, ты выбрал того, за кем хочешь присматривать?
— Да. Это моя внучка Ивуар.
— Мне это кажется логичным.
— Надеюсь, место еще не занято?
— Нет, все в порядке.
— Значит, это буду я.
— Очень хорошо. Тогда повторяй за мной: «Я желаю использовать данную мне Первую Власть, став Смотрителем Ив…»
— Подожди, а что, есть специальная формулировка? Типа слово в слово?
— Да.
— Признайся, ты шутишь?
— Нет.
— И это действительно обязательно?
— Обязательно, обязательно… Сию секунду, высокий штиль.
— А, понятно, чтоб добиться своего, ты еще и формулировочку придумал!
— Ну да, только всем это прекрасно подходит — такой ритуал. Чтобы подчеркнуть торжественность момента, важность принятого решения.
— А главное, это подходит тебе с твоей любовью к высокопарности!
— Ну, ты не очень-то…
— Да ладно, не дуйся, я шучу! Произнесу я твою формулу, ты же сам знаешь…
— Большое спасибо. Так я слушаю тебя.
— Я желаю использовать Первую данную мне Власть, став Смотрителем Ивуар, моей внучки.
Бог протягивает руку ладонью к небу, и снова появляется светящаяся сфера; оранжевый шар медленно плывет по воздуху по направлению к реке, затем зависает над волнами и наконец погружается в воду.
— Ну вот, Ивуар стала твоей Избранницей, а ты — ее Смотрителем. И будешь им всегда. Эта светящаяся сфера будет видна только тебе, она всякий раз укажет тебе место на земле, где в данный момент находится та, за кем ты присматриваешь. Иногда сфера будет возвращаться к тебе. Это будет означать, что Ивуар нуждается в твоем присутствии. В нужный момент ты сам поймешь.
Я не знаю, что и сказать. Всего несколько секунд назад мы еще шутили, а теперь мне совсем не до шуток. Я вдруг ощутил, как между мной и моей внучкой образовалась прочная связь. Мое сердце словно снова забилось, совсем чуть-чуть. Теперь она — часть меня, а я навеки буду частью ее жизни.
Момент действительно знаменательный: я только что принял свое первое решение в новом качестве — умершего.
— Сейчас я тебя порадую: поскольку ты употребил свою первую Власть, уже завтра я расскажу тебе все про Вторую!
— Правда?
— Я же сказал!
— Скорее бы завтра! А кстати, который час?
— Погоди, сейчас…
Он чуть одергивает свою тогу, чтобы взглянуть на запястье, и самым естественным образом говорит:
— …двадцать ноль-ноль!
— Я брежу, или ты только что посмотрел на часы?
— Ну да, а что?
— Так я тоже хочу! Часы, в смысле. А то мне приходится таскаться на реку всякий раз, когда…
— Нет, ну до чего же ты все-таки наивен! Слушай, я — Бог, я всегда знаю, который час в любом уголке земли! А с часами я тебя просто разыграл!
— Ладно-ладно, не надо говорить со мной так, будто я полный дебил! Я просто нервничаю, оттого что мне тут нечего делать, и немного завелся, вот и все…
— Так и запишем. Как бы то ни было, часы могут спешить или отставать, но время всегда остается верным.
