- Ты подсечкой, подсечкой! - вещала с лавки Рататоск.

- Да не выходит! - пропыхтела я.

Помощь пришла, откуда не ждали. Тина сидела рядом с белкой, сидела, озадаченно наблюдала за моими телодвижениями, наблюдала, а потом мявкнула, встала, подошла к нам и как тяпнет со всего размаху Мороза за ногу. Он от неожиданности отмер, пошатнулся и носом вперед улетел в комнату - я-то сзади толкать не прекращала.

- *ля! - восхитилась белка одновременно с грохотом, донесшимся из спальни.

- Мерси, - поблагодарила я от души Тину и поспешила на помощь несчастному мужу.

Дверь успела закрыть и собственным телом перекрыть путь отступления в последний момент. Жертва затравленно оглянулась и недовольно свела брови на переносице.

- Татьяна, - официально и сердито начал Мороз.

- Да? - тут же отозвалась я, как можно невиннее и мягче. - Ты меня боишься?

- Нет, - уверенности ему было не занимать. Ни один мускул на лице не дрогнул.

- Там спать удобно? - кивнула я на дверь позади себя. - Только честно?

Он поджал губы.

- Она же огромная! - теперь я указала на кровать. - Четверо поместятся!

Возмутилась и постаралась состроить упрямое выражение. Смотреть свысока на того, кто выше тебя на полторы головы, вообще, сложно, а уж, когда он стоит так близко и голову приходится задирать, совсем проблематично. Но я выдержала. Мы в такой позе постояли минуты две точно, потом он вдруг отмер и с выражением оскорбленной невинности пошел на кровать. Не веря в собственную победу, я подождала, пока он там устроится, и лишь потом излишне осторожно, с опаской потушила свет, приблизилась и легла рядом.

- Мороз, - шепотом позвала я, после того как мы пару минут провели в тягостном молчании. - Расскажешь про ваш с Любомирой обряд?

Вопрос назрел у меня давно, еще когда он свадебные церемонии своих двоюродных братьев описывал, но проявить излишнее любопытство все не решалась. Тема для нас неприятная, и портить настроение все эти дни не хотелось. Сейчас же могла и ответ получить, и к разговору принудить.

Он вздохнул и повернулся ко мне лицом. Недовольство улетучилось мгновенно.

- Его не было.

Я удивленно подняла брови, хотя он этого, наверное, в темноте не разглядел.

- Появление портрета и есть обряд. То, что я описывал о братьях и их женах, - это просто традиция древняя. У меня не возникало желания посвящать в нее Любомиру.

Произнести имя у него получилось с трудом.

Я улыбнулась. Зря не хотела спрашивать. Ответ оказался приятнее, чем вообще могла ожидать.

- Сколько вы прожили вместе?

- День.

Второй ответ оказался приятнее первого. Мы еще немного помолчали.

- А тебе нравится? - прошептал Мороз неуверенно. - В смысле, обряд нравится?

- Нравится, - без раздумий ответила я.

Я слышала, как он набрал воздух, собираясь произнести что-то еще, но передумал.

- Спокойной ночи, - улыбнулась я.

- Спокойной ночи, - промямлил он.

Противник мне еще сдастся, но сдастся добровольно. Я добьюсь своего поцелуя.

Сказано - сделано. Следующие пять ночей сон у меня был урывками, максимум часов по шесть в сутки спала, а все потому, что я уверенно, грациозно, по нарастающей навязчиво и якобы неосознанно соблазняла собственного мужа. Видела бы меня я прежняя, в ужас бы пришла! Во-первых, оригинальная ночная сорочка, входящая в мой новый гардероб, собранный Морозом лично в первые же сутки совместной жизни, больше напоминала одеяние монашки. Так что я ее слегка с помощью ножниц усовершенствовала. Разрез тут, разрез там, отрез к чертовой матери там, там и там... Короче, вышло стильно. Во-вторых, змеей по кровати кружить начала. И обнимала, и ноги ему на бедра закидывала, даже во сне постанывала эротично. А он знай, жмется к краю и не шевелится. Правда, по утрам все больше на зомби стал походить. Синяки под глазами, засыпал на ходу. Погода чудить начала. То метель ни с того ни с сего на улице поднимется, то резкая оттепель, а потом заморозки и гололед. Веселая зима у местных из-за меня выдалась, ох, веселая!

И вот на шестые сутки у меня вторая победа случилась. Я репертуар даже начать играть еще толком не успела, только в полудрему себя вогнала, чтоб на спящую походить, как вдруг ощутила его прикосновение к своей голове. Чуть себя не выдала, честное слово, настолько удивил.

Аккуратно, едва ощутимо он провел по моим волосам, помедлил и, видимо осмелев, прикоснулся к скуле. Очертил овал моего лица, затем линии бровей и носа и в самом конце прикоснулся к губам, прошептав незнакомые слова на чуждом языке. Нечто подобное я уже слышала, только раньше он так ругался, а тут ласковое что-то точно произнес.

Я вздохнула, чуть приоткрыла губы и одновременно прикоснулась кончиком языка к его пальцам. Он отдернул руку, а потом я услышала отчаянный усталый выдох, почти стон. Кровать резко дернулась. Нового побега я допустить просто не могла. Сложные времена требуют сложных мер! Я всхлипнула, заметалась по кровати и заревела. Никогда бы не подумала, насколько талантливую актрису в себе похоронила.

В мгновение ока его теплое тело оказалось подле меня. Объятия были заботливыми и такими сладкими.

- Таня, Танечка, - шептал он, сводя меня с ума своей нежностью. Я готова была отказаться от всех планов, но мужественно сдержалась. Никаких иных вариантов. Либо мой, причем добровольно, либо... Да, без вариантов! Добровольно и мой.

Всхлипнув еще разочек, я мертвой хваткой вцепилась в его рубаху и максимально возможно вжалась в желанное тело. Врешь, не уйдешь. Как же хорошо, что он мои мысли читать больше не мог. Мог бы, в ужас бы пришел, какой хитрой может стать даже самая благовоспитанная барышня под давлением обстоятельств.

Так и пришлось неуловимому мужу лечь рядом. Постепенно я прекратила цепляться за него, вместо этого прижалась доверчиво, голову запрокинула и губы приоткрыла. И к своему удивлению, обнаружила, что ловушка сработала. Уже, что называется, и не чаяла. Поцелуй получился знакомым и незнакомым одновременно. Я знала его дыхание, его губы, но еще ни разу не была ведомой ими. Так удивительно и потрясающе. Ни с чем не сравнимое блаженство. Я с готовностью подчинилась движениям его языка, с готовностью выгнулась навстречу его рукам. Его ласки не были плавными и мягкими. Он двигался словно урывками, иногда не рассчитывал силу, причиняя боль, порой просто сбивался. Казалось, им двигало желание в чистом виде. Он тонул и путался в своих ощущениях и во мне. Догадка осенила мгновенно.

И как только мне в голову раньше не пришло? Довольная ответом на головоломку я полностью погрузилась в этого замечательного, нежного, сводящего с ума мужчину. Как можно осторожнее помогла раздеть себя, затем раздела его. А дальше не думала ни о чем, позволив страсти захватить нас обоих. Не чувствовала своего тела, только его неосознанные инстинктивные движения, его сбивчивое отрывистое дыхание и, наконец, его самого. Такой сильный, такой большой, такой горячий и такой...

Быстрый! От пережитого расстройства чуть не высказала возмущение вслух, но вовремя удержалась от столь опрометчивого поступка. Собралась, сгруппировалась и всю недорастраченную страсть пустила на объятия. Он аж хрюкнул от неожиданности, но жест оценил. Обмяк, прижался и снова что-то нежное прошептал на непонятном языке. К проблеме иностранных языков я себе пообещала вернуться чуть позже, пока на первом плане стояли более насущные сложности. К моему несчастью, та бережность, с которой Мороз ко мне всегда относился, и которая мне так нравилась, этой ночью сыграла против меня. Джентльмен решил, что юная барышня устала, барышне нужен сон, со свойственной ему решительностью обнял меня покрепче и повелительным тоном выдал:

- Спи.

Ничего не оставалось, кроме как мило улыбнуться и подчиниться. Уже засыпая, втихаря скорчила кривую мину - отвела душу.

6

Проснулась я от холода. Знобило неприятно. Находясь все еще под влиянием бредового сновидения, где меня прямо из кровати вытащил низкорослый подозрительный тип в каноническом злодейском черном плаще с капюшоном, я открыла глаза и попыталась сесть. Сесть не получилось. Кровати подо мной вообще не было, подозрительным типом оказался вантуз, и он, пыхтя, пер меня в неизвестном направлении. Я молча с минуту за ним понаблюдала, потом огляделась. Снег да елки. Пейзаж во владениях моего мужа не радовал разнообразием.