Войнич поднялся с места, подошел к Савиной и, скалой нависнув над девчонкой, уставился ей в глаза. Класс замер.
- Прекрати, - в голосе Олега звучала сталь.
- Олежка... - испуганно пролепетала Танька. - Ты что, Олежка...
- Прекрати, - повторил Войнич. - Раз и навсегда. Если хочешь, чтобы я тебя уважал.
- Да я... не... - Савина вдруг встрепенулась, словно приняла решение. - Хорошо! Договорились.
Олег улыбнулся, подмигнул Таньке и вернулся на место.
- Олег Андреевич, Вы закончили? - спросил Зонтов. - Прямо-таки шекспировские страсти кипят в нашей республике. Люд, подольешь огоньку? Подтянешь не рыжего?
- Попробую, - вздохнула Сенцова. - Но на шуры-муры пусть не рассчитывает!
- Заметано, - радостно заорал Гуреев. - Теперь я твой портфель ношу!
- Это, кстати, совсем не вредно, - кивнула Людка. - Портфели стали обалденно тяжелые! У нас всё? А то мне тут билеты в кино предлагают. Такая мелодрама... - Сенцова выслушала восторженный визг девчонок, оглядела понуро сидящих парней и закончила, - с элементами боевика. Билеты всего по мымрику! После классного часа ко мне записываться!
- Не всё, - вздохнул Зонтов. - Вов, чего ты там отчебучил?
Копцов поднялся, сокрушенно почесал в затылке и с трудом выдавил:
- Пусть лучше Олег расскажет.
- А сам?
- Да это... Не умею я...
Транзакция седьмая
В классе Вовка Копцов особенно не выделялся. И не особенно - тоже. Учился средне, переползая с троечки на четверочку и обратно. Нет, бывало, и на пятерку мог ответить, но и двойки изредка проскакивали. На олимпиады, соответственно, не ездил, понимая, что нечего ему там делать. Неплохо играл в футбол и волейбол, но любительски, на серьезный уровень и близко недотягивал. Подтягивался больше всех в классе, кроме Лехи, Олега и Рафика. Бегал неплохо, но и не более. И во всем так. На уровне, и только, а на большее даже желания нет. Кроме, разве рыбалки. Здесь бы Копцов с кем угодно поспорил, недаром на турслете конкурс рыбаков выиграл. Вот только толку большого от той победы не было: конкурс был внезачетный и на общем результате команды никак не сказывался. Да и не нужны были тогда третьей школе дополнительные очки: если в команде такие зубры, как Войнич и Зонтов, соревнования можно закрывать, не начиная, за явным преимуществом.
До определенного момента Вовку такое положение дел устраивало. Но вдруг захотелось... Странного захотелось. Чтобы и на него смотрели, как на того же Леху. Или Олега. С уважением. Кое-кто с завистью. А некоторые с восхищением. В смысле, девчонки. А если точнее - конкретно Наташка Туголукова. Ну да, правильно Танька сказала, все повлюблялись! А Вовка что, рыжий, что ли? Не, рыжий как раз Огурец, а Копцов белобрысый! Вот только как бы Наташке намекнуть... Просто подойти и предложить портфель из школы носить Вовка стеснялся. Или боялся, что девочка откажется. Кто он? Да никто, и звать никак. А она вся такая... Вот если бы Копцов выделился как-то, Наташка бы смотрела как тогда, когда Вовку за рыбалку награждали! А так...
На работы Вовка возлагал большие надежды. Чай, не Гуреев и не Жиров, с инструментом работать умеет. Увидит Туголукова, что он лучший плотник... Или столяр... Работал Копцов и вправду неплохо. Но Наташку забрали альпинистам в помощь. Страхующий зажим на веревках двигать, когда баннер поднимают. Так что она Копцова не видела и не слышала. Еще год назад Вовка бы махнул рукой, нет и не надо! Но сейчас заело! И мальчишка стал завсегдатаем на внешней стене школьного спортзала, где проходили тренировки туристского кружка. Копцов ежедневно до темноты издевался над рогатками, жумарами и карабинами. Альпинистское снаряжение отвечало парню взаимностью, но через неделю Вовка не только отличал кроль от десантёра и умел вязать узлы, но и вполне уверенно поднимался по перилам, перестегивался на высоте и дюльферял обратно вниз. И даже понял бы эту фразу. Уверившись в собственной компетентности, Копцов напросился в бригаду Войнича, где как раз не хватало одного 'висящего' человека (а Наташка тут совершенно не причем, она у Олега случайно оказалась).
Бригада вешала баннер на торец длинного шестнадцатиэтажного дома, прозванного в народе 'китайской стеной'. Работа привычная и никаких особых навыков не требующая. Насверлить отверстий в стенах, загнать в них дюбеля, закрутить шурупы, после чего поднять полотнище, в люверсы которого девочки уже вставили репшнур, накинуть петли на крепления и растянуть. Олег планировал справиться за один день, но выяснилось, что не все в городе хорошо знают математику. Баннер оказался шире торца на два с лишним метра. Пришлось вызывать заказчика, на поверку оказавшегося посредником, потом настоящего заказчика. Три часа ответственные представители с криками, матюгами и маханием руками пытались прояснить первый вечный вопрос русской интеллигенции, то есть, кто виноват. После этого перешли ко второму: что делать.
Олег, давно упрятавший бригаду в теплый подъезд, а сам прогуливавшийся в сторонке (чтобы не оказаться виноватым), подтянулся поближе, понадеявшись на переход беседы в конструктивное русло. Надежда умерла быстро: участники импровизированного совещания на открытом воздухе говорили много, горячо и не по делу. Всё еще рассчитывая закончить работу до вечера, Войнич предложил воткнуть баннер на запланированное место, завернув оба конца на длинные стороны дома. Как раз влезет до крайних балконов. Ну будет нарисованный 'Мерседес' выезжать из-за одного угла и заезжать за другой, проявляя несвойственные автомобилям чудеса гибкости. Издалека и не заметишь. А рассматривать вблизи висящий на тридцатиметровой высоте рисунок не так просто. То есть, без вывешивания на стену не выйдет при всем желании. Увы, с математикой, физикой и здравым смыслом все собравшиеся взрослые не дружили. А потому, отмахнувшись от ребенка ('не мешай серьезным людям', 'без сопливых обойдемся' и 'он туда не влезет'), продолжили дискуссию, периодически возвращаясь к первому вечному вопросу. Бригада пообедала, еще раз перемерила все необходимые величины, разметила линии спусков под Олегов вариант, ибо другого не видела, приготовила веревки и продолжала ждать.
К шести вечера высокое совещание, так и не придя к единому мнению, обнаружило, что изготовить новый баннер за один, к тому же выходной и уже почти прошедший день не получится, и приняло вариант генерального заказчика, отличавшийся от детского исключительно авторством и отсутствием предварительных замеров. После чего исчезло.
За оставшееся время закончить еще не начатую работу не стоило и мечтать. Логичнее всего было собрать манатки и разойтись до утра. Но на воскресенье были другие планы. К тому же, обещали дождь, а работа с мокрыми электроприборами Олегу не улыбалась, он-то физику знал. Потому подсобники, затащив тяжеленный баннер на чердак (лишняя и совершенно дурацкая работа, но ведь сопрут до утра), отправились домой, а квалифицированный костяк бригады в густеющих сумерках завис на фасаде, вгрызаясь в бетон хищно поблескивающими в свете фонарей жалами перфораторов. Заканчивали уже на подходе к запретному для шума времени. Но успели. И договорились утром начать пораньше, чтобы разделаться с 'Мерседесом' еще до обеда и успеть немного отдохнуть перед учебной неделей.
Звонок Копцова застал Олега на подходе к дому. Вымотанный не столько работой, сколько вынужденным бездельем, сопровождаемым нервотрепкой, Войнич даже не удивился, когда это Вовка научился висеть. Только буркнул: 'Тополиная четырнадцать, в семь утра', и выбросил рабочие проблемы из головы. Поесть, помыться и спать. А утро вечера мудренее.
Утром отчаянно зевающий бригадир тщательно проверил у новичка снаряжение, не пропустив ни одного узелка или железки, удовлетворенно кивнул и протянул Вовке сидушку. Незнакомое устройство ввело Копцова в ступор. Надо было, конечно, спросить Олега, что это за хрень, и с чем ее едят, но рядом крутилась Наташка, и новоиспеченный промышленный альпинист, предпочтя продемонстрировать крутость, гордо отказался. Войнич пожал плечами, проконтролировал правильность пристежки и, убедившись, что собирать одноклассника с земли при помощи совка и веника не придется, отправился к своему участку работы.
