О-о, если бы эту драгоценность принес во время обеда посыльный, если бы эти же самые слова он произнес во всеуслышание, и Родригу, вынув колье из футляра, недоуменно уставился на жену, то тогда... тогда Ниси была бы погублена. Ей нечего было бы сказать всем этим видевшим ее впервые людям, которые переводили бы с любопытством глаза с Родригу на нее и с нее на Родригу, ожидая объяснений. Тогда бы она, наверное, разрыдалась, стала бы что-то бормотать, и Родригу не простил бы ей ни лжи, ни скандала...

Но сейчас... Паулу погубило тщеславное желание восторжествовать над соперницей. Да, это погубило ее, потому что Ниси мгновенно сдернула у нее с шеи колье, спрятала его за лифчик и зашипела:

- Воронка! Ты украла мое колье! Ты пробралась в спальню, чтобы украсть его!.

Такой быстрой перемены ролей Паула не ожидала — теперь она оказалась в самом невыгодном положении: переодетая, тайком пробравшаяся в дом, где ей запрещено появляться, с настоящим колье в руках — колье, о пропаже которого здесь никто не знает, она и впрямь походила на воровку, и если ее поймают с поличным, то оправдаться ей будет невозможно.

А Ниси, заглянув 6 гостиную, уже ласково звала:

— Родригу! Можно тебя на минуточку?

Паула с ненавистью взглянула на соперницу, которая победила ее и на этот раз. Взглянула и бросилась к выходу. Нет, она не хотела такого публичного скандала. Репутация Новаэсов была бы погублена окончательно.

Ниси, держась за сердце, смотрела ей вслед. Она снова надела колье, проследила, чтобы Паула вышла из дома, и даже послала мальчика, чтобы он проверил, где эта официантка сядет в машину и куда поедет. И только убедившись, что Паула уехала, вернулась в гостиную. Она извинилась перед гостями, сказав, что одной из официанток стало плохо и ей пришлось отправить ее домой, и вечер продолжался дальше — все такой же чинный и размеренный.

Однако Ниси теперь знала, что колье у Паулы, и понимала, что объяснения с Родригу ей не избежать. Тем не менее, пережитый ужас, как оказалось, очень хорошо подготовил ее к разговору. Теперь она была готова к чему угодно, лишь бы навсегда избавиться от позора, которого чудом избежала сегодня, но который, если она и дальше будет молчать, обрушится на нее в любую секунду.

Решившись открыть всю правду Родригу, она повеселела и была весь вечер такой очаровательной, что старички и старушки вновь и вновь хвалили ее и восхищались.

Обед прошел как нельзя лучше. Были одобрены и меню, и повар. За десертом обсуждались городские сплетни. И Ниси со странным, звенящим счастьем в душе думала, что вот-вот, какой-то час или два назад, она могла бы стать героиней самой громкой, самой потрясающей городской сплетни.

После прохладительного гости вышли подышать свежим воздухом в сад. И Ниси вновь с облегчением подумала, что гнетущему ее кошмару очень скоро настанет конец. Что и сад будет снова для нее просто садом, а не опасной ловушкой, откуда она всегда может вернуться ограбленной. И еще она подумала, что фамильное колье, конечно, очень дорогая цена, но оно — цена ее свободы от страшного призрака.

Новый садовник ухаживал за садом лучше лысого крепыша, цветы словно бы в благодарность за заботу стали наряднее и пышнее, и старушки давали друг другу советы, как подрезать розы и что делать, чтобы они достояли в вазах. В старинных богатых семьях женщины очень ценят хозяйственность.

Эти женщины оценили распорядительность Ниси относительно заболевшей служанки. И если говорить честно, то хозяйственность они ценили даже больше денег. Денег у них было достаточно, нужны были молодые, крепкие руки, которые разумно и бережливо распоряжались бы ими. Похоже, что молоденькая жена Родригу была и разумной, и бережливой, и старушки с ласковым одобрением смотрели на нее.

— Ты была выше всех похвал, — сказал Ниси Родригу в спальне, обнимая ее. — Тебе сделал комплимент даже сам дядюшка Конраду!

В устах Родригу это была наивысшая похвала. И тут Ниси вдруг разрыдалась. Она плакала так безудержно, так безутешно, что Родригу растерялся. Он пытался что-то сказать, о чем-то спросить, но понял, что ему неподвластен этот безудержный поток слез.

— Эта официантка... это была Паула... она принесла настоящее колье... — И слово за слово Ниси рассказала ошеломленному Родригу все, что было, и все, что она пережила. — Я не могла сказать тебе правды! Неужели я должна была сказать, что отец у меня преступник и грозит убить мою мать? Ты и так плохо относился ко мне и стал бы относиться еще хуже, — всхлипывала Ниси. — Ты согласен, что у меня не было другого выхода? И тебе не нужна была никакая правда, ты просто хотел от меня избавиться...

Родригу молчал. Он даже не сердился на Ниси, скорее сочувствовал ей, жалел, но ситуация, что ни говори, была крайне нелепая. Фамильное колье теперь находилось в руках Руя Новаэса и Паулы, и его нужно как-то выручать.

— А почему ты не сказала, что отец потребовал с тебя денег? Я бы выплатил ему нужную сумму. — Родригу пытался как-то уладить эту нелепость задним числом, забывая, что ее просто так уже никак не уладишь.

— Тогда бы он навсегда остался около нас. Постоянно тянул бы с меня деньги, и рано или поздно ты возненавидел меня за транжирство и выгнал. Нет, не думай, что я делала что-то специально. Я бы отдала деньги, но у меня их не было. Я же никогда у тебя не просила денег. Никогда. Ты же знаешь.

Да, Родригу знал это и только сейчас оценил бескорыстие Ниси.

— Ты меня прощаешь? — со слезами в голосе спросила Ниси.

— Прощаю, да, — рассеянно ответил Родригу, — только я никак не пойму, как же нам получить колье обратно.

— Этого я тоже не знаю, — жалобно сказала Ниси. — Руй, очевидно, выкупил его у скупщиков краденого. А захотят ли они продать его тебе обратно, я не знаю.

— Да-а, — задумчиво протянул Родригу, — глупейшая, нелепейшая история. Ну, давай ложиться спать. Утро вечера мудренее.

И они легли спать. Родригу уснул довольно скоро, а Ниси не спалось. Казалось, все обошлось для нее как нельзя лучше. Она чувствовала, что Родригу на нее не сердится, он не разозлился, не разорался, как раньше, не собрался ее выгнать или развестись, просто между ними, так недавно ставшими близкими, пролегла какая-то тень отчуждения.

Родригу теперь как будто смирился с тем, что она навсегда останется рядом с ним, но, смирившись, отошел на шаг, потому что она опять что-то сделала не так, как следует, сделала что-то плохо и причинила, ему боль. Про себя Ниси знала, что повинна и в еще одной, гораздо более серьезной боли, и заранее прощала Родригу, если он сочтет ее недостойной себя. Прощала, но не собиралась сдаваться.

«Жизнь идет дальше, — шептала она. — Я же не знала, что это может так страшно кончиться. Я этого не хотела. Совсем не хотела. Но счастье в том, что жизнь идет дальше. Ты просил, чтобы я родила тебе сына, и я рожу его тебе, Родригу. Я, а не обманщица Паула...»

Глава 25

Возвращаясь домой, Паула плакала от унижения и злости. Но гордость не позволила ей признаться, что соперница сумела справиться с ее главным козырем. Собственно, хорошенько поразмыслив, она решила, что одержана если не победа, то полупобеда, потому что она внесла в душу Ниси смятение, наверняка вынудила ее во всем признаться, а значит, испортила отношения с Родригу.

Если же Ниси ни в чем не призналась, то Паула сама выведет ее на чистую воду — колье-то по-прежнему у нее в руках. Дорогой у нее в голове мелькнул и еще один коварный замысел, и, приехав домой, она объявила отцу:

— Почти победа! Но необходимо закрепить наши позиции. — И она изложила ему свой план, который, разумеется, не могла осуществить без его помощи.

Руй одобрил хитроумие своей дочери, немедленно позвонил верной Доре и дал ей необходимые распоряжения. После этого они пили с Паулой шампанское, празднуя близкую и счастливую развязку.

Одной Терезе не понравилось, что ее дочь побывала в доме Медейрусов под видом официантки. Ей виделось в этом поступке что-то низкопробное, недостойное, авантюрное, но в ее собственном доме с ее мнением не считались.