Спарки вскидывает голову, прижимая указательный палец к губам.

— Шшшш, босс, эти детки ещё не знают тебя.

Я киваю. Не из-за моего мнения о том, что растения беспокоятся об официальном знакомстве, но потому, что не хочу вывести из равновесия ненадёжное присутствие рассудка Спарки. Указав пальцем на дверь, я лишь губами говорю ему, что нам нужно встретиться снаружи. Он вносит некоторые исправления и следует за мной.

— Это пиковое время для роста, босс. Мне нужно быть с саженцами, — шепчет он, как только дверь за нами закрывается.

— Ага, у нас сегодня поставка шайке с Грин-стрит. Есть что-то, о чём я должен знать?

Эта часть воодушевляет Спарки. Он потирает ладони в манере безумного учёного.

— Следуй за мной, босс.

Мы возвращаемся в переднюю комнату, где Сказочник и Стэш упаковали и сложили всё в три большие контейнера. На одном нарисована красная решётка, на другом — зелёный крест, на последнем — фиолетовый круг. Это способ Спарки держать всё под контролем.

Возбуждённый предстоящим волнительным объяснением того, как работают его детки, он ласково проводит рукой по контейнерам, останавливаясь на третьем.

— Это «Фиолетовый Призрак». Скажи им, что лучше всего он подойдёт для стресса, тревоги и бессонницы, потому что после курильщик будет в состоянии счастья и эйфории, но его будет слегка клонить в сон.

— Понял.

Парень смотрит на меня с прищуром, будто чувствует, что я не возбуждён этим всем так, как он.

Спарки заботливо касается следующего контейнера.

— Ладно, это «Искушённый Ублюдок». Мне понадобилось два года, чтоб сделать его идеальным. Отличная травка, пробирающая до костей. Больше всех они должны заплатить именно за неё, ладно?

— Ок, я это передам, — он кивает. — Что в ней особенного? — подсказываю я.

Спарки сияет от счастья из-за моего интереса к его созданию. Пока я не верю во всю эту хрень о том, что мы предлагаем медицинское лекарство, в душе я обманщик, который хочет уговорить покупателя взять свой товар.

Он ударяет кулаком об кулак перед своим лицом и отвечает через несколько секунд:

— Ладно, ладно. Это крутое средство для облегчения боли. Кто угодно с мигренью, артритом, фибромиалгией (прим.: состояние организма, вызванное постоянной, а иногда и изнурительной болью в мышцах, которая сопровождается усталостью всего тела. Никто не знает точно, что вызывает её, но фибромиалгия может быть последствием как физических, так и эмоциональных травм, а также вирусных инфекций) или с дерьмом вроде того — оно для них.

Болеутоляющее. Господи Боже, что стало со старым добрым «Мотрином» (прим.: болеутоляющее на основе ибупрофена)?

Я указываю на последний контейнер, и Спарки начинает свою долгую проповедь:

— Это самое лучшее. Она — красавица. За неё определённо проси больше, — он не понимает, что уже говорил подобное в прошлый раз, но и я не напоминаю. — «Рыжая Вдова».

Я глубоко вдыхаю. Это совпадение, но ощущается странным предзнаменованием.

— «Рыжая Вдова» облегчает депрессию лучше, чем какой-то «Прозак» (прим.: антидепрессант). Она оставит их счастливыми и с приподнятым настроением.

Роф, всё время молчавший, начинает смеяться как придурок. Чувства Спарки мгновенно оскорблены.

— Неее, ты проделал невероятную работу, бро. Просто През как раз нашёл свою «Рыжую Вдову», приподнявшую ему настроение.

Удовлетворённый его ответом, Спарки возвращается к своим растениям.

Я тычу пальцем в Рофа:

— Грузи эти контейнеры в фургон и держи свой рот закрытым. Ещё одно слово, и ты останешься здесь на ночь.

— Рок, я всего лишь шучу. Ты не можешь поехать без меня.

Он прав. Я выбрал его своим инфорсером (прим.: член гангстерской банды, функцией которого является принуждение к выполнению её требований или приведение в исполнение её приговоров) не просто так. Хоть у меня и хорошие отношения с шайкой с Грин-стрит, это не означает, что поставки безопасны. Тем не менее он весь день испытывает моё грёбаное терпение.

— Остынь, мать твою, или я выкину тебя из доли. Не испытывай меня.

По большей части доход клуба распределяется поровну. Двадцать пять процентов идёт прямо на счёт МК. Остальное делится между всеми членами, за исключением тех, кто имеет непосредственно прямой доступ к проведению поставок. Им перепадает дополнительный куш. Поэтому, паясничая, Роф рискует своим толстым конвертом с наличкой. Спарки также получает определённую долю, как и мы, по очевидным причинам. Сейчас всё по-другому, нежели тогда, когда я появился в клубе. Парни из верхушки забирали всё, оставляя крошки тем, кто был ниже рангом. Моё видение ситуации такое: мы все подвергаем себя определённому риску, поэтому должны быть вознаграждены за свои жертвы. Я бы никогда не смог спать спокойно в своём поместье, зная, что ребята сводят концы с концами, оплачивая счета или подобную хрень. Я так не поступаю и знаю точно: этот метод не предполагает верность. Лидерство по-прежнему приносит больше, потому что включает в себя больше работы и риска, но в конечном итоге всё это — работа команды. Я стараюсь платить честно каждому. Не моего ума дело, что они делают после этого.

— Давай, пора загружать это дерьмо, — рычит Роф Стэшу и Сказочнику.

Стэш поднимает выдвижные ступеньки подвала и толкает створки двери.

— Шутник! Подгоняй фургон!

Убедившись в том, что они могут справиться с этим без меня, я отправляюсь наверх приготовиться.

Скомканные простыни напоминают мне о произошедшем здесь пару часов назад: я владел женщиной, которая два года жила у меня под кожей. Мой член твердеет от воспоминаний о её мягкой коже и скользком жаре. Блядь. Я так соскучился по ней и начинаю дёргаться из-за этого. Поверить не могу, что превращаюсь в такого сентиментального придурка. Особенно сегодня вечером, когда меня ожидает серьёзное дело. Не самое удачное время. Мы совершаем эту поставку только раз в пару месяцев. Мне нужно привести голову в порядок.

Меня дразнит даже душ. Внутри я нахожу несколько длинных волосков Хоуп. Пусть меня долбанёт молнией, если она не воспользовалась и моим бритвенным станком тоже. Мысль о взволнованной Хоуп внутри моей душевой, возможно, готовящейся для меня, пробуждает во мне желание выследить её и трахать до потери сознания.

Едва успев обсохнуть после купания, я уже стою в своей гардеробной и надеваю кевларовый (прим.: арамидное волокно (полипарафенилен-терефталамид), выпускаемого фирмой DuPont. Кевлар обладает высокой прочностью) жилет. Я всегда в нём на поставках. Как уже было сказано, у меня хорошие отношения с шайкой с Грин-стрит, но чем чёрт не шутит. Я не доверяю ни одному из этих мелких засранцев. Натягиваю рубашку, а потом застёгиваю кобуру. В ней уже ждут два девятимиллиметровых. В прошлом году моя обойма признана нелегальной сраным нью-йоркским законопроектом по контролю за оружием, потому что в ней десять патронов. Эти уличные панки не их тех, кто скажет: «О, мне разрешено вставить только семь патронов». Да и я не такой. Опускаю пару дополнительных обойм в карман брюк и направляюсь вниз.

Просовываю голову в фургон, дабы убедиться, что все три контейнера загружены. Хоть в чём-то Роф сегодня хорош. Зед и Сказочник сидят впереди. Мы с Рофом берём байки. Меня накрывает чувство тревоги, и я возвращаюсь в клубный дом:

— Брикс, рад, что ты здесь. Почему бы вам с Мёрфи не сесть нам на хвост сегодня вечером?

— Уверен, босс?

— Что не так, През? — интересуется позади меня Роф.

— Всего лишь странное чувство. Не переживай — я заплачу им из своей доли.

Он вздыхает:

— Это не то, что я имел в виду. Мы всегда ездим вчетвером. Что тебя беспокоит?

Я не уверен на сто процентов, что ужалило мою задницу сегодня.

— Ничего. Я просто хочу, чтоб они поехали на поставку. Посмотрели, как всё происходит.

— Я найду Мёрфи, и встретимся снаружи, — отвечает Брикс, поднимаясь с места.

— У тебя плохое предчувствие? — спрашивает Роф.

Я пожимаю плечами, чувствуя вес двух пистолетов по бокам.