Роф — единственный, кому я в своей жизни могу доверять.

Почти десять лет назад мы вместе с Зедом воспользовались возможностью продвигать «Потерянных Королей» в новом направлении. Мы стали первыми, кто присоединился к братству гонщиков, ищущих свободу. МК дал нам семью, какой у нас никогда не было. Это кое-что значит. Но клуб начал развиваться в скверном для всех, за исключением верхушки, направлении. Разве мы когда-нибудь собирались стать законопослушными гражданами, работающими с девяти до пяти? Блядь, нет. Но нам и не нужно было становиться головорезами, которые набивали свои карманы за счёт таких же братьев.

— До сих пор не пойму, почему этот напыщенный мелкий панк настаивает на моём присутствии при каждой грёбаной поставке.

— Думаю, он запал на тебя, През.

Роф мнит себя юмористом. Я же намереваюсь снова надрать ему задницу.

— Так что за история со строгой цыпочкой-адвокатом? Как она?

Серьёзно обеспокоенный психическим здоровьем моего друга, я склоняю голову в сторону:

— У тебя есть какое-нибудь предсмертное желание, которое ты бы хотел со мной обсудить?

— Она теперь твоя старуха?

Мне даже не приходится думать об этом:

— Да, она ею станет.

Роф отходит на шаг назад и, широко распахнув глаза, кивает:

— Вау, это успех, През. У нас сейчас нет ни одной старухи. Итак, это весомо.

Блядь, так и есть. Будто у меня мало дерьма, которое нужно разгрести. В клубе захотят узнать больше о Хоуп. Им необходимо доверять тем, кого мы приводим к нам. Если я не буду держать её полностью изолированной от МК, со временем она случайно подслушает что-то, и они захотят узнать, можно ли ей доверять. Я уверен: тот факт, что она адвокат, тоже создаст проблемы, хотя и не понимаю причину. По сути, поскольку Хоуп связана клятвой о неразглашении, к которой, я знаю, относится крайне серьёзно, им стоит на хрен перестать кипятиться по этому поводу.

Хотя Роф в одном прав. У нас сейчас нет действующих старух. Весь клуб на самом деле довольно молод. Мне тридцать семь, и я почти самый старший член «Потерянных Королей». Также я являюсь им дольше всех: примерно двадцать лет. С тем исключением, что все наши старые участники либо мертвы, либо на пенсии. Те, кто на пенсии, обычно ведут дела во Флориде. Они заявляются и критикуют нас во время самых жарких летних дней на протяжении нескольких недель, а затем возвращаются обратно на побережье, увозя своих старух с собой.

— Уверен, Тринити была бы не против, сделай ты её своей старухой, — говорю я лишь потому, что прямо сейчас мне хочется позлить Рофа.

— Этого никогда не случится, През.

— Почему? Она хорошая девушка. Безумно красивая. Знает, когда закрыть рот. И в курсе, как обращаться с клубом.

— В этом и проблема: она слишком хорошо знает, как обращаться с клубом.

— О, пожалуйста, ты трахал всякую шваль в радиусе ста миль (прим.: около 161 км), так в чём разница?

Я ненавижу мнение некоторых парней о том, что клубная задница достаточно хороша для траха, но не настолько хороша, чтобы осесть с ней. В действительности это могло бы вызвать намного меньше проблем. Хотя, учитывая мой случай с Хоуп, я едва ли в состоянии раздавать советы по этому поводу.

— Разница в том, что я бы не стала его старухой, даже если бы он встал на колени и попросил бы меня об этом перед всем МК.

Вот дерьмо. Я не видел, что Тринити зависает за углом. Боль в её голосе заставляет меня пожалеть о произнесённом моим проклятым ртом. Издёвки над Рофом не стоят тех ран, которые его сраные комментарии могут ей нанести.

— Блядь, Тринити. Мне необходимо заставить тебя носить сраный колокольчик на шее, — подтруниваю я, смягчая напряжение.

Она полностью показывается из-за угла. На лице застыла не затрагивающая её глаз улыбка.

— Спасибо, что вступаешься за меня, Рок.

Я раскрываю руки, и она устремляется ко мне, одаривая Рофа смертельным взглядом. Я быстро обнимаю её.

— Ты очень помогаешь клубу, Тринни, и мы все ценим то, что ты делаешь.

— Я знаю: это неправда. Но уверена, что ты ценишь, лишь это имеет значение.

Я ласково похлопываю её по боку и вижу, как трепещут ноздри Рофа. Это абсурд, потому что он чертовски хорошо знает, что она для меня словно младшая сестра.

— Ты уезжаешь, детка? — спрашиваю я.

— Кухня на данный момент вымыта. Там ещё остались девушки, поэтому, если вы снова устроите бардак, они позаботятся об этом.

— Хорошо. Ты вернёшься позже?

Её взгляд скользит по Рофу, а потом она отвечает:

— Нет. Вечером у меня свидание.

Роф разворачивается и без слов идёт внутрь.

Тринити хохочет:

— Это было смешно.

— Спасибо, детка. Он всё утро на это нарывался.

Она оборачивается с серьёзным выражением на лице:

— Мне понравилась Хоуп. Мы ещё увидим её здесь?

— Это входит в мои планы.

— Хорошо. Тебе пора найти правильную женщину. Ты так много делаешь для каждого. Ты тоже заслуживаешь быть счастливым, Рок.

Это, пожалуй, самый серьёзный разговор между мной и Тринни за последние несколько лет.

— Думаешь, сможешь ввести её в курс дела? Потихоньку?

— Конечно. Ты же знаешь, я всё для тебя сделаю, През, — мягкая улыбка поигрывает на её губах, и мне интересно, что происходит в её красивой головке. — Не переживай насчёт меня и Рофа. Этого никогда не случится. Я с этим покончила.

— Тринити…

— Серьёзно, Рок. Я в порядке.

***

Я нахожу Рофа в конференц-зале.

— Ты закончил заёбывать меня по поводу Тринити?

— Полагаю, да.

Он кладёт руки на стол и встаёт:

— Давай проверим внизу. Проспект подгонит фургон.

— Мы не станем брать сраного проспекта, — предупреждаю я, пока мы идём бок о бок по ступенькам в теплицу.

Здесь чертовски влажно и воняет будто подслащённым дерьмом, как только мы входим в герметическую дверь. В первой комнате ничего не растёт. Здесь всё расфасовывается. Стэш и Сказочник занимаются взвешиванием и упаковкой травки, которую мы поставляем шайке на Грин-стрит.

— Где Спарки?

Сказочник поднимает голову и закатывает глаза:

— Поёт своим саженцам.

Ничего нового. Спарки — золотая жила для клуба, но он проводит слишком много времени с травкой. Он смастерил себе небольшую спальню прямо здесь, но, когда конопля (прим.: сырьё, из которого делается марихуана) всходит, Спарки спит на раскладушке рядом с ней.

— Чудесно, — бурчу я.

Преодолев ещё одну герметическую дверь, я нахожу его в тот момент, когда он действительно поёт своим маленьким растениям. Шесть следующих комнат — настоящая эротическая мечта садовода. Спарки мог бы разбогатеть, если бы занимался обустройством теплиц на частной основе. Но много лет назад он выбрал клуб. Его гениальный план состоял в том, чтобы освободить нас от мексиканского картеля. Оправившись от первого ценового шока на оборудование теплицы, мы стали получать прибыль. Речь идёт о меньших суммах, чем от дел с мексиканцами, но также это подразумевает меньше риска и мёртвых «Королей». Безопасность моих братьев значит для меня больше, чем возможность покупать новую «Эскаладу» (прим.: марка внедорожника Cadillac Escalade) каждый год.

Отец Спарки был электриком, так что парень выучил это ремесло в юном возрасте. Он пошёл в инженерную школу, но по какой-то причине решил, что предпочёл бы жить вне закона вместо того, чтобы стать чопорным профессионалом.

Находка этого конференц-центра помогла Спарки воплотить план в жизнь. Независимая, огромная, изолированная и с двумя разными альтернативными источниками энергии. О большем и не попросишь. Он изменил нижний этаж так, чтобы тот отвечал его требованиям, не разрушая при этом всего сооружения, из-за чего множество теплиц могли бы пострадать. Я не знал всех подробностей, но до сих пор дом не сгорел дотла, никто из нас не умер от плесени, поэтому понятно, что Спарки проделал отличную работу. Разные виды травки, которую он выращивал, имели хорошую репутацию и пользовались большим спросом. Деньги поступали на счёт, и все были счастливы.