Конфликт с «Вайперами» был улажен. Это был долгий и кровавый год, но нам удалось прийти к соглашению касательно города. Соглашению, в результате которого теперь намного меньше «Вайперов» ходило по земле, что не волновало меня ни капли. Они допустили ошибку, когда тронули гражданских, связанных как с «Волчьими Рыцарями», так и с «Потерянными Королями». Хоуп была не первой и не последней вне МК из тех, кого они взяли на прицел. Мы, может, и были внезаконниками, но всё же жили по определённому кодексу. «Вайперы» делали цели из людей, которые даже понятия не имели о войне между бандами, и таким образом отбирали у них шанс защититься, и это лишало их уважения или шанса на пощаду. В итоге старые первородные «Вайперы» пришли и умоляли «Волчьих Рыцарей» и «Потерянных Королей» помочь им избавить их клуб от новых безжалостных лидеров, а мы были более чем просто рады сделать это. После переговоров на таких условиях, какие, конечно, выгодны нашему МК.

С новообретённым миром я мог спокойно вернуться к своим регулярным поставкам марихуаны и ведению «легального» бизнеса. Хоуп всё ещё не выходила у меня из головы. Я не мог избавиться от мыслей о ней. Не имело значения, скольких танцовщиц в клубе я трахнул, лицо Хоуп было последним перед моими глазами, когда я ложился спать. Это раздражало меня, злило, а после сжигало. Я всегда говорил себе, что, когда найду хорошую женщину — милую, честную, умную, верную женщину — перестану трахать всех направо и налево, остепенюсь с ней. К сожалению, когда нашёл такую идеальную женщину, она уже оказалась замужем за другим. Конечно, я никогда бы не отыскал то, что мне было нужно, отираясь в МК или «Хрустальном шаре», но у меня не было уверенности, как и что с этим сделать.

Хоть я и был временами чертовски грубым ублюдком и уголовником, я уважал Хоуп настолько, чтобы оставить её в покое. Разумеется, ещё одна идеальная женщина ждала меня где-то. Та, что понимала бы мой образ жизни и роль МК в ней. Это была единственная черта, которой не было у Хоуп. Её личность была окутана пределами закона. Если бы я мог оторвать себя от своих безумных фантазий, стало бы понятно, что между нами никогда не могло быть отношений.

А затем внезапно Хоуп больше не была замужем. Честно, у меня не было никакой радости от смерти её мужа. Я не мог представить, насколько больно для неё стать вдовой в таком молодом возрасте. В некрологе не давалось никаких подробностей, но звучало всё так, будто смерть была связана с проблемами со здоровьем. И будучи бесцеремонным мерзавцем, я оседлал свой байк и направился к её дому.

Машины стояли у обочины по обеим сторонам её улицы. Я оставил байк на свободном месте и прошёл по длинной подъездной дорожке. Люди, болтая, стояли тут и там. Я последовал на шум в заднюю часть дома. Три женщины стояли рядом друг с другом. Самая высокая из них шмыгнула носом и перекинула волосы через плечо.

— Мой младший братик… Я столько раз говорила ей заботиться о нём. Но она всегда… Они даже не… Теперь я никогда не стану тётей, — женщина начала рыдать, а подруги утешали её.

Не нужно было быть гением, чтобы понять, что это золовка Хоуп. Тон, в котором она говорила о ней, вывел меня из себя. Её «младший братик» был взрослым человеком. Понятное дело, что его сестра переживала горе, но свалить всё на плечи вдовы было просто грёбаной хернёй.

Игнорируя эту королеву драмы, я протолкнулся через толпу. Даже если я оставил свою байкерскую куртку снаружи, а длинные рукава рубашки прикрывали почти все мои татуировки, люди всё равно расходились передо мной. Полагаю, я довёл до идеала поведение, кричавшее «подвинься или отойди».

Маневрируя по дому, я понял, как мало знал о Хоуп. Из-за моей одержимости ею я никогда не задумывался о том, кто она как человек. Я породил массу фантазий из моих мыслей, основанных на малой толике информации о ней. Кухня была заполнена едой, которую люди, очевидно, принесли с собой, но яркие брызги красок и немереное количество неопознанной кухонной утвари заставили меня задуматься о том, насколько сильно Хоуп любила готовить.

Фотографии рядами висели на стенах недлинного коридора. Они с мужем любили путешествовать. Я представил, как было больно Хоуп каждый день проходить мимо этих фото, и мне было интересно, найдётся ли кто-нибудь настолько великодушный, чтобы снять их и спрятать.

В конце коридора была приоткрыта дверь, и я заглянул в ту комнату. Из полумрака доносилось мягкое хныканье. Когда мои глаза привыкли к плохому освещению, я узнал Хоуп, свернувшуюся на кровати. Боясь напугать её, я произнёс:

— Привет.

Она пробурчала что-то похожее на приветствие, но я не присел. И зашёл в комнату так тихо, будто был грабителем. Мы расстались не на хорошей ноте, и вот я здесь, вторгаюсь в её личное пространство в самый худший момент её жизни. Когда приблизился к кровати, я увидел яркое оранжевое одеяло. С того самого дня, как мы встретились, я представлял, как трахаю Хоуп в различных местах: на столе, у стены в своём офисе, на сидении своего байка, в душе, на кухонной столешнице моего дома, в своей постели в клубе. Но никогда не представлял, какие её дом или спальня изнутри. Наверное, потому что она делила их с другим. Ничего из этого не приходило мне на ум, когда я подобрался к ней. Нет, вместо этого у меня были пустые мысли о том, почему я никогда не представлял её на кровати с оранжевым одеялом. Очередная грёбаная Марта Стюарт (прим.: американская бизнесвумен, телеведущая и писательница, получившая известность и состояние благодаря советам по домоводству), не так ли?

На её ногах были прозрачные чёрные колготки, и от натянутой ткани пятки казались светлыми пятнышками под тёмной шёлковой тканью. Казалось таким странным — заметить этот интимный кусочек её тела. Не то чтобы я страдал фетишизмом. Я сжал кулаки, чтобы удержать себя и не погладить её ногу снизу вверх. Я искренне хотел утешить её, а не опошлить момент.

— Хоуп, милая, мне так жаль.

Она резко села на кровати, услышав мой голос. Руки дёрнулись к лицу, вытирая слёзы со щёк. Я выдернул салфетку из коробки на прикроватном столике и передал ей. Большие изумрудные глаза уставились на меня. Такие же прекрасные, какими я их запомнил.

— Роклан? Что ты здесь делаешь? — от моего полного имени, произнесённого её сиплым голосом, мои внутренности скрутило в узел. Как я вообще выживал последний год без неё? Я выдохнул с облегчением из-за того, что она не начала кричать, увидев меня, и не разбила лампу о мою голову.

— Я услышал о твоём муже… О Клэе. И хотел убедиться, что с тобой всё в порядке. Прими мои соболезнования, Хоуп.

Она чуть сдвинулась на матрасе, но потом снова вжалась в подушки.

— Я просто великолепно, — пробубнила она.

От края кровати до неё появилось пару сантиметров свободного пространства, так что я принял это за приглашение присесть. Моя рука нашла свой путь к середине её спины и перемещалась по мягкой ткани платья успокаивающими круговыми движениями.

— Не могу поверить, что ты здесь, — произнесла она спустя несколько минут тишины. — Почти год прошёл с тех пор, как ты опозорил меня и попытался уничтожить мою карьеру. А сейчас ты в моей спальне в тот день, когда я похоронила своего мужа.

Её голос звучал как хриплый шёпот, но слова всё равно ранили.

— Хоуп, сейчас не время для объяснений, но, поверь мне, пожалуйста, когда я говорю, что для того поступка у меня была веская причина.

— Это как-то связано с тем, что Глассмана застрелили?

Я забыл, насколько резкой она могла быть.

— Да.

— Так ты подвергаешь меня опасности, находясь здесь?

— Нет. Боже, нет!

— Тук-тук, — сиплый женский голос донёсся со стороны двери. Я повернулся, чтобы увидеть гостя. Стройная брюнетка с голубыми глазами вошла в комнату. Красивые глаза подозрительно прищурились, когда она увидела меня. — Здесь всё в порядке? Хоуп?

— Софи?

Как ублюдок, каким и являлся, я окинул взглядом облегающее платье женщины, оценивая изгибы её тела. Когда она заметила мою руку на спине Хоуп, её нежные черты лица приняли хмурый вид. Я встал с кровати и прислонился спиной к ближайшей от неё стене. Софи села рядом с Хоуп, всё ещё наблюдая за мной с осторожностью.