Девушка перевела взгляд на ряд окон, расположенных слева, так, как она делала это ещё до того, как уйти на больничный со сломанной в двух местах ногой. На этот раз за окном ветки весенних деревьев были погребены не под толстыми слоями пушистого снега, а под весом собственных нежно-розовых цветов. Аллея Сакуры была на пике своей красоты. Ветки, раскаченные порывами ещё по-зимнему холодного ветра, водопадом сбрасывали лепестки хрупких цветов, ветер легко подхватывал их и уносил куда-то вдаль, бросал на землю, орошал ими всё вокруг.

Хатори улыбнулась, услышав из музыкального класса звуки старого, но не потерявшего былые ноты, фортепиано. Музыка идеально подходила под пейзаж за окном, хотелось остановиться и смотреть на эту картину вечно.

Не обратив внимания на то, что происходит вокруг, Блюбелл врезалась в кого-то, такого же влюблённого в картину за окном, тихо ойкнув, но не упав.

— Какой-то коридор столкновений, — виновато сказала девушка, поднимая глаза.

— Извини, — улыбнулся Энма, будучи уверенным, что на его щеках сейчас проявляется румянец, такой редкий и непривычный для него. — За окном сегодня слишком прекрасная погода, чтобы смотреть под ноги.

— Согласна! — неожиданно громко воскликнула Хатори, улыбнувшись. — Ты понимаешь меня. Это мой любимый коридор. Пусть я тут не один десяток раз сталкивалась со всеми, падала, но этот вид нельзя променять ни на что.

Голубоглазая подошла к окну и прикоснулась к стеклу пальцами. Окна в этом месте были от пола до потолка, так что с мнением Хатори могла бы согласиться каждая более или менее романтичная душа в школе Намимори. Девушка обернулась к шатену, стоящему посреди коридора и не двинувшемуся с места.

— Согласен со мной? — лукаво улыбнувшись, спросила Блюбелл.

— Да, — улыбнувшись уголками губ, сказал Кодзато, наклонив голову к плечу.

Каштаново-красные волосы упали на вишнёвые глаза, отчего взгляд парня, как показалось девушке, стал каким-то нежным и ласковым. В нём больше не было нотки непонятной боли, ни капли излюбленного сарказма или издёвки. От такого взгляда Хатори смутилась и опустила глаза, не понимая, что это только что было.

— Привет, — рядом с Энмой остановился симпатичный парень с книгами в руках, непонимающе глядя сначала на Кодзато, потом на Хатори. — Всё нормально?

— Да, — обернулся шатен, также непонимающе переглядываясь с парнем.

Услышав знакомый голос, девушка вскинула голову, тут же встречаясь взглядом с Аоки. Тот улыбнулся, как только румянец проявился на щеках голубоглазой.

— Разговаривали про чудесный вид за окном, — сказал Энма, проходя рядом с Назару. — Ничего больше.

Услышав последнюю реплику, Назару слегка обернулся, посмотрев в спину другу с ноткой недоверия в янтарных глазах.

— Назару-кун? — заметив взгляд парня, окликнула его Хатори. — Что-то случилось?

— Всё хорошо, — принуждённо улыбнулся Аоки, глядя на девушку сверху вниз.

***

Савада стоял около окна и что-то набирал на телефоне, изредка окидывая взглядом холл, полный подростков и старшеклассников. Внезапно, на глаза парню попалась знакомая фигура и необычный цвет волос. Тсунаёши нахмурился и уткнулся в телефон, делая вид, что ничего вокруг не замечает. Однако, Бьякуран заметил его куда раньше и не торопясь подошёл, останавливаясь напротив. Альбинос, к несчастью Савады, был на пол головы выше него, так что как только Джессо бесцеремонно взял из рук Савады его телефон, Тсуна гневно вскинул голову, глядя в полуприкрытые, раздражающе спокойные, даже издевающиеся и насмехающиеся глаза своего врага.

— Что тебе нужно? — процедил Тсунаёши, желая знать истинную причину вечных ссор с этим человеком. — Ты единственный, кому до меня ещё есть дело. Неужели неясно — я больше не позволю тебе…

— Что? — перебил Бьякуран, делая шаг вперёд. — Не позволишь мне что?

Савада стоял, не шевелясь. Каждое последующее слово, сказанное Джессо, будет делать только хуже, парень знал, что тот не остановится на этом.

— Ты делаешь это потому, что видишь во мне конкурента? — вдруг спросил Тсуна, подняв глаза. — Ты боишься, что она выберет меня, а не тебя? Не думал, что ты когда-нибудь воспримешь меня всерьёз.

— Нет, Савада, — ухмыльнулся Бьякуран. — Ты просто жалок. Пытаешься быть взрослым, но ничего не получается? Ты же не меняешься. Как бы ты не старался, у тебя всё равно ничего не получится. А Киоко-тян, что она? Наверное, это ты думаешь, что она выберет тебя. Что вы когда-нибудь будете вместе. Не заблуждайся. Пора уже научиться отвергать безосновательные надежды. Она никогда не выберет тебя.

— Ты не лучше, — ответил Савада. — Добиваешься её только для того, чтобы доказать самому себе, что ты можешь это сделать. Но ты не можешь. Зачем она тебе нужна, если ты не любишь её? Ведёшь себя как идиот, и ради чего? Снова ради себя?

— Какие детские взгляды, — рассмеялся Джессо. — Ты правда думаешь, что в нашем мире осталась любовь? Кому это нужно? Никто уже не знает, что это такое.

— Тогда ты увидишь это своими глазами, — ответил Тсунаёши, сжав руки в кулаки.

— Ты не успеешь, — улыбнулся Бьякуран, похлопав парня по плечу. — Потому что скоро она будет моей. Кстати, за мной долг, не забыл? Ты не будешь против, если я верну тебе его немного другим способом? Затащу её в постель. Или… Лучше в ванную? Кухня? Как считаешь, где самое лучшее место для того, чтобы стать её первым?

Савада оскалился, сильнее сжав руку в кулак.

— Джессо! — закричал парень, хватая альбиноса за грудки.

— Савада! — крикнул чей-то знакомый голос, но Тсунаёши сейчас было не до того.

Брюнет замахнулся на альбиноса, увидев наглую ухмылку на его лице, но удара так и не последовало. На руке Савады повисла Мами, пытаясь оттащить парня от Джессо.

— Успокойся, Савада! — отталкивая брюнета назад, крикнул Энма, остановившись между ним и Бьякураном. — Приди в себя!

— Хватит мешать мне! — крикнул Тсунаёши, пытаясь скинуть с себя сестру Кодзато.

— Джессо, — процедил сквозь зубы Энма, глядя на улыбающегося Бьякурана. — Какого чёрта ты делаешь?

— А что такого? — спросил Бьякуран, отступая на шаг назад. — Он говорит правду. Вы же постоянно мешаетесь. Везде лезете. Успокойтесь вы уже, он ведь не маленький, ему не нужна опека.

— Закрой рот, — крикнула Мами, отпуская успокоившегося друга. — Хватит задирать его. Ты единственный, кто никак не может понять, что от прежнего Савады ничего не осталось. Он изменился, и что бы ты не делал, этого не исправить.

— Вы такие наивные, — улыбнулся Джессо, отвернувшись. — Особенно ты, Савада Тсунаёши.

***

Киоко сидела на скамейке и, положив голову на руки, смотрела куда-то в стену. Слишком много мыслей, которые не дают сосредоточиться на обыденных вещах. В голове словно ураган, который заносит мозг осколками, досками и песком. И нет выхода из этого Ада.

Сасагава закрыла глаза, глубоко вздохнув. Среди общего потока мыслей выделилась одна, особо душащая и сжимающая горло резкой сильной хваткой.

— “Не могу больше, — девушка нахмурилась, закрыв лицо руками и наклонившись вперёд. — Почему я всё время думаю об этом? Почему не могу успокоиться? Почему живот так болит, когда я вижу его? Почему сердце так колотится?..”

Савада вошёл в спортзал, в надежде найти там оставленную утром олимпийку. Пустота. Лишь стройная маленькая фигурка сидит, согнувшись пополам, на низкой лавке. Удивлённо посмотрев на Киоко, парень подошёл ближе. Все, о чём он думал, вдруг испарилось так, словно ничего и не было.

— Киоко-тян, — окликнул Сасагаву Тсунаёши и сел рядом.

— Отстань, — не повышая голоса, не убирая от лица рук, не глядя, сказала девушка, даже не догадываясь, что тот, кому она сейчас нагрубила — реальный человек, более того, тот, кто ей небезразличен. — Ты мешаешь, я пытаюсь сосредоточиться, а ты постоянно лезешь в голову.

Тсуна удивлённо моргнул, отстранившись от одноклассницы, удивляясь её резкому комментарию и бесцеремонному поведению.