***

Солнце было почти в зените. По округе разносился непонятный стук с выдержанными паузами, приятное журчание ручья и шелест листьев, побеспокоенных ветром, детский смех и плеск воды.

Юни, закрыв глаза, вздохнула полной грудью, когда ветер застал её врасплох. Чувствовался приятный запах свежей выпечки и травы, который перемешивался с запахом краски. Улыбнувшись, девушка окунула большую кисть в банку с белой краской и провела ею по деревянной крыше, оставляя толстую короткую полосу.

— Эй, семья! — воскликнула Ария, выходя из дома и поднимая голову вверх, чтобы увидеть дочь и мужа. — Я там пирог испекла. Вы идёте кушать?

— Сейчас! — крикнул Гамма, сидя на крыше и заколачивая в неё гвозди. — Юни-тян, ты ещё не устала? Мы тут с тобой уже второй час сидим. Не хочешь отдохнуть?

— Нет, всё в порядке, — улыбаясь, ответила девушка, вся измазавшись краской. — Я бы ещё немного покрасила. Я не особо голодна.

— Нет, всё-таки надо перекусить, — покачал головой Гамма, становясь на лестницу. — Если хочешь, я могу принести тебе пирог сюда.

— Да нет, не стоит, — улыбнулась Юни, покачав головой. — Я сама в состоянии дойти.

— Слушай, — мужчина потрепал девушку по голове, улыбаясь. — Не стесняйся. Теперь мы одна семья.

Джиглионеро покраснела, отводя взгляд.

— Да, — смущённо улыбнувшись, она кивнула. — Я знаю.

— Ну так что? — вновь улыбнулся блондин, оперевшись руками о крышу. — Нести? Поедим вместе? Мама, наверное, как обычно, не голодна.

— Хорошо, — девушка дождалась пока новый папа уйдёт и залезла на крышу, усевшись на ней поудобнее.

Ветер приветливо играл с волосами, раскидывая их по плечам. Юни закрыла глаза, восстанавливая в памяти всё, что уже прошло. Как только Гамма предложил её матери выйти за него замуж, вся та любовная привязанность, что была у девушки, испарилась, заменившись чувством вины и сожаления. Было жаль не потому, что она перестала любить, не потому, что была преданной любимыми людьми. Она чувствовала вину только потому, что сбежала, что позволила себе думать о смерти, проклинать тех, кто любит её.

От этих мыслей слёзы наворачивались на глаза. Она ведь не плакала раньше. Никогда не плакала. А теперь, стоит только подумать о чём-то грустном, и сразу глаза мокрые.

— Кодзато, — улыбнулась девушка, быстро стирая с щёк солёные дорожки. — Это ты меня так испортил, дурак.

Телефон в заднем кармане комбинезона что-то буркнул, испугав девушку. Взяв его в руки, она увидела новое уведомление о сообщении.

— Прости, — улыбнулась, читая смс, Юни. — Виновата.

***

Хана одним движением распахнула шторы, заполняя комнату светом.

— Хочешь сказать, это всё благодаря Кодзато? — спросил, сидя на полу с чашкой в руках, старший брат Киоко.

— Да, — кивнула, оборачиваясь, Курокава. — Если бы не он, мы все бы совершили огромную ошибку.

— Не понимаю, зачем вам вообще понадобилось сводить их? — нахмурился Рёхей, сложив руки на груди.

— Что, не хочется отдавать свою маленькую сестричку в чужие руки? — брюнетка улыбнулась, скрыв улыбку за чашкой жасмина. — Не волнуйся, ты и сам видел, как сильно изменился Тсунаёши Савада.

— Почему так официально? — ухмыльнулся Сасагава.

— Разве же теперь повернётся язык назвать его Никчёмным Тсуной? — спросила Хана, склонив голову набок и сделав глоток чая.

— Я не против отдать её ему, — сказал Рёхей. — Я знаю Саваду давненько, я уверен, что с ним она будет чувствовать себя хорошо. К тому же, если они любят друг друга, то я не могу разрушить её счастье.

— До сих пор сложно поверить в то, что я чуть не испортила весь план Кодзато, — грустно сказала брюнетка. — Если бы у меня всё получилось, они бы никогда не были вместе. Слава Богу он такой предусмотрительный и умный.

— Что есть, то есть, — почесал затылок Сасагава. — Но его способы я не одобряю. К тому же, я всего несколько раз видел эту маленькую принцессу, которая за ним ходит постоянно.

— Его маленькая копия, только девочка, да? — уточнила Хана.

— Да, именно она, — кивнул боксёр. — Она и есть его сестра?

— Кодзато Мами, — кивнула Хана. — Она так внезапно появилась, что я даже не успела понять, кто она. Впервые она появилась четырнадцатого октября, на празднике Савады.

— Помню, — сказал Рёхей, поднося чашку к губам. — Сестрёнка как-то недобро на неё смотрела весь вечер, но я не обратил на это внимания.

— Киоко-тян думала, что между ней и её любимым одноклассником что-то происходит. А потом, когда она узнала правду, то сразу успокоилась, даже советы у неё просила. Хотя, если эта девочка такая же, как и её старший брат, то вряд ли она помогла ей. Знаю лишь одно — Кодзато лелеял этот план уже очень давно, и ему нужен был лишь шанс притворить всё в жизнь.

— Ну вот, — Рёхей поставил на стол пустую чашку и вздохнул. — Учишься, дружишь, и даже не знаешь, кто он, твой друг. А он, оказывается, даже не человек.

— Не преувеличивай, — улыбнулась Курокава. — Он просто умный, загадочный и сообразительный. Убавить бы всего понемногу, и превратился бы он в нашего Никчёмного Тсуну, которого уже давно нет.

— Печально, — ответил Рёхей и достал из кармана телефон, почувствовав вибрацию. — Теперь некого будет исправлять и учить.

— Ты так думаешь? — спросила Хана, достав телефон по той же причине. — Чёрт, ну и ну.

— Кажется, ты немного ошибалась, — рассмеялся парень, наблюдая за реакцией девушки на смс. — Или много?..

***

— Как прекрасно лето, — развалившись на лежаке под солнцем, сказал Верде, с удовольствием слушая, как в мангале рядом жарится шашлык.

— Что же заставило тебя так думать, Верде-сан? — лукаво спросил Реборн, переворачивая мясо на углях.

— Разве ты не согласен со мной? — спросил, спустив очки на нос, физик. — Не нужно видеть детей, не нужно слушать их бесконечные разговоры, учить их.

— Как ты можешь не любить детей? — спросил Фонг, лёжа рядом. — Ты же учитель.

— Ты ещё молодой и ничего не понимаешь, — осадил Верде, поворачиваясь к учителю истории.

— Ты старше меня на одиннадцать лет всего навсего, — хмыкнул Фонг. — Я не думаю, что это большая цифра.

— Нет, она большая, — сказал Верде, раздражаясь.

— Он не любит молодых людей, ученики они, или преподаватели — неважно, — пояснил Шамал, сидя за столом и наблюдая за тем, как его протирает Луче. — Так что, лучше не спорь с ним.

— Между прочим, — сказал вдруг Реборн, отряхнув руки. — Наши одиннадцатые ушли. Скоро набирать новых.

— Малыши, зато, придут, — улыбнулась Луче, обернувшись.

— Да, будут не такими дерзкими, как эти бугаи, — ухмыльнулся Генкши, поправляя на глазах солнцезащитные очки. — Будут тихими, вежливыми и спокойными.

— Ни за что, — нахмурился Верде. — Только через мой труп.

— Кажется, шашлык готов, — сообщил Реборн, собирая все шампуры в одну охапку.

— Ну-ка, попробуем, — готовясь, сказал Шамал и тут же схватил один из них, вгрызаясь в мясо. — Вкусно!

— Ну, я и не сомневался, — трогая мясо, улыбнулся Генкши, взглянув на Реборна.

— Право же, вы мне льстите, — улыбнулся учитель математики, махнув рукой.

— Нет, Реборн-сан! — воскликнула Луче. — Это правда произведение кулинарного искусства!

***

Мукуро, Хроме и Мейко сидели в кафе, разговаривая о чём-то и постоянно смеясь.

— Вообще-то, я была против, но он сказал, что это нужно, — говорила Мисаки, пока Хроме тихо хихикала, слушая историю.

— А потом что случилось? — заинтересованно спросил Мукуро, кивая.

— А потом он просто… — девушка не продолжила, услышав, как в стороне прозвучало имя парня. — Рокудо, тебя, кажется, кто-то зовёт.

В дверях кафе остановились двое знакомых парней. Один из них — светловолосый парень с недобрым оскалом, другой — темноволосый в зелёной шапке со штрихкодом на щеке.

— Привет! — воскликнул Кен, подходя ближе. — Опять ты с ними?

— Привет, — без каких-либо эмоций поздоровался Мукуро, обернувшись к девушкам. — Мы просто сидим. Присоединяйтесь, если хотите.