Жулия пошла к Сели и долго сидела у ее постели, пытаясь хотя бы таким образом отвлечь сестру от молитв.

– Ты уехала рано, потому что почувствовала недомогание, или вы все же поссорились с Тьягу? – задала ей прямой вопрос Жулия, а Сели, волнуясь, ответила:

– Тьягу тут абсолютно ни при чем! Я, наверно, там простудилась, выпила воду со льдом.

– А, по-моему, ты нервничаешь! Что случилось на празднике?

— Ничего. И я вовсе не нервничаю, тебе показалось.

Оставив Сели в покое, Жулия заглянула к отцу, который поселился, в бывшей спальне Григориу, не считаясь ни с какими доводами Алекса и дочерей, отговаривавших его от этого,

— Я должен здесь пожить! — настаивал на своем Отавиу. — У меня предчувствие, что эта комната всколыхнет мою память!

И теперь все домашние, за исключением не посвященной в некоторые подробности Сели, периодически подходили к спальне Григориу, напряженно прислушиваясь. У всех еще была свежа в памяти первая реакция Отавиу на эту спальню.

Когда Жулия зашла к отцу, то увидела его на балконе в очень странной позе: он словно завис в воздухе, сильно перегнувшись через перила. Тело его мерно покачивалось из стороны в сторону и набирало обороты…

Это был обморок.

Придерживая отца руками, Жулия громко позвала на помощь Алекса. Вдвоем они уложили Отавиу на кровать.

– Онейди, позвони доктору Сисейру, попроси срочно приехать! — распорядилась Жулия.

— Все-таки не следовало бы ему пока находиться в этой комнате! — сказал Алекс.

На шум прибежала Бетти, и даже Сели.

— Он умрет? – спросила Сели обреченно, так, словно и не могла ожидать ничего другого.

— Нет, это всего лишь обморок, успокойся, — обняла ее Бетти,

Отавиу том временем пришел в себя, а приехавший вскоре Сисейру сказал, что это, вероятно, реакция на переезд: усталость, избыток эмоций.

Жулия попросила доктора осмотреть заодно и Сели. Сисейру поставил диагноз: вирусная инфекция. Когда Жулия принесла Сели таблетку антибиотика, та отказалась от лекарства:

— Это не поможет. Я должна молиться!

— Хватит молитв! — строго произнесла Жулия. Тебе надо отдохнуть.

— Нет, я знаю, отчего папе стало плохо. Это я виновата, но я буду молить Бога, и он даст мне еще один шанс.

— Если ты сейчас же не уснешь, я затолкаю в тебя снотворное! — пригрозила Жулия.

Утром самочувствие Отавиу и Сели заметно улучшилось, и все стали понемногу успокаиваться.

Но тут между Бетти и Жулией вновь вспыхнула ссора – из-за того, что Арналду вздумал прямо с утра послать им обеим цветы. Бетти сразу же ополчилась на сестру и угомонилась, лишь прочтя записку, адресованную Жулии, — это было приглашение на работу в «Коррейу Кариока». А Бетти Арналду приглашал вечером в ресторан.

Наученная горьким опытом, Бетти уже не слишком доверяла Арналду, поэтому решила обезопасить себя от возможного подвоха. Позвонив Раулу, она пригласила его в тот же ресторан, на то же самое время, которое было указано в записке Арналду. При этом она была по-дружески откровенна с Раулом:

— Там будет Арналду Сан-Марино, и я хочу, чтобы он приревновал меня к тебе. Поможешь? Как друг!

— С тобой не соскучишься! — засмеялся Раул. — Конечно, помогу, раз уж мы с тобой такие друзья.

Еще на празднике, сразу после инцидента с Отавиу, Алвару потребовал от Сан-Марино:

— Ты должен, наконец, принять решение. Отавиу становится все более опасным. С ним надо кончать!

— Да-да, ты прав, — согласился Сан-Марино. — Тянуть с этим мы уже не можем. Бедная Жулия!..

Потом было скандальное выступление Гонсалы, и проблема Отавиу отступила для Сан-Марино на задний план.

Да и Алвару пришлось потратить много энергии совсем на другие дела: в течение всей ночи он выполнял поручение Сан-Марино— договаривался с различными влиятельными людьми о том, чтобы информация о вчерашнем скандале не просочилась ни в печать, на телевидение, ни на радио. В ход шли любые средства: от дружеской просьбы до неприкрытых угроз и шантажа.

К утру Алвару уже смог доложить Антониу, что ни одна газета не вышла с сообщением о семейном торжестве в доме Сан-Марино.

— А теперь готовь документы для развода — сказал ему Антониу. — Гонсала сделала все, чтобы получить развод, и она его получит! Я выпущу ее из этого дома без гроша! А ты обоснуешь все юридически.

— Но зачем тебе это нужно? Скандал мы уже практически заняли. Гонсала просто лишнего выпила, сорвалась. Все утрясется, — принялся отговаривать его Алвару. — Ты же сам утверждал еще не так давно, что развод может сильно повредить твоей избирательной кампании.

— Я повержен собственной женой, а ты говоришь о какой-то там кампании!

— Ну, Антониу, не ожидал я от тебя такой слабости, — покачал годовой Алвару.

— Это не слабость, а трезвомыслие, — возразил ему Сан-Марино. — Скандал удалось замять, и это хорошо. Но только при условии, что я лягу на дно. А если продолжу участие в избирательной кампании — мои конкуренты используют этот козырь в самый неудобный для меня момент. Поэтому я сниму свою кандидатуру. Я уже и Боба поставил в известность.

— А я советую тебе не торопиться. Время еще есть, сойти с дистанции ты всегда успеешь, — рассудил Алвару. — Там сейчас Патрисия беседует с Гонсалой. Вполне вероятно, что ей удастся отговорить твою жену от развода.

– Ты ничего не понял! — раздраженно бросил ему Сан-Марино. — Ее желание или нежелание для меня теперь ничего не значат. На разводе настаиваю я сам, по собственной инициативе!

— Ну, это уж совсем зря, – сказал Алвару. — Успокойся, одумайся. В любом случае не торопись, чтобы потом не раскаиваться.

Пока они спорили, Гонсала и Патрисия тоже обсуждали тему развода.

— Он мне прямо сказал: «Я даю тебе развод»! Значит все уже решено, отступать некуда, — говорила Гонсала.

Но ты же не хочешь развода, я вижу это, – отвечала ей Патрисия. — Ты по-прежнему ревнуешь Сан-Марино, а значит, любишь его! Вчера ты выплеснула все, что в тебе накипело за долгие годы. Так почему бы теперь не начать с чистого листа? Мой тебе совет: не разводись. Отстаивай свои права, дерись, но не так, как прежде. Попробуй использовать совсем иное оружие!

— Какое, Патрисия? Где его взять?

— А вот об этом стоит хорошенько подумать!

После завтрака Отавиу уединился с Алексом в бывшей спальне Григориу и рассказал ему о своем ночном кошмаре.

Я вспомнил, Алекс, как все было!

— Что было?!

— Я вспомнил сон. Сначала был сон. И мне опять привиделось, будто я убил своего отца! Признайся, ты мне чего-то недоговариваешь? Может, это было на самом деле?

— Ну, опять ты за свое! — рассердился Алекс. — Прислушайся к тому, что ты несешь! Разве ты способен убить человека?

— Нет. Но почему же мне это снится? Вчера ночью я даже не сразу понял, что это был сон. Мне вдруг стало страшно, и что-то подтолкнуло меня к балкону. Потом я услышал чьи-то голоса, голова закружилась, и я упал в обморок!