— И ты с этим не справляешься, — не спрашивая, а скорее утверждая, сказал отец.

Лафейсон кивнул.

Невооружённым взглядом было видно, что до критического острого недобора веса осталось совсем немного.

— Я боюсь показаться ему на глаза. Что если всё будет становиться только хуже? Что если мне недолго осталось, я же в зеркало на себя смотрел, понимаешь? — шёпотом произнёс Локи, кутаясь в толстовку. — А у него хватает проблем, у него теперь есть маленькая семья, в которой для меня нет места. И я не хочу, чтобы он был со мной из жалости.

Комментарий к Глава 115. Кто виноват

http://vk.com/photo328769319_425439360

Новая вдохновляющая работа от моей дорогой Marini

========== Глава 116. Торг ==========

— Я бы лучше…

— Ты себя тут уже похоронил, я смотрю, — Один осознал, к чему вёл свой разговор Локи.

Поскольку это было против этики, врачи так и не сказали ему ничего путного, ограничившись тем, что его пасынок перестал посещать рекомендованного специалиста и оставался недоступным последнее время.

— И даже наслаждаешься этим, так? — устало добавил он.

Локи чуть не задохнулся от возмущения, но отец нежно коснулся его волос и потрепал по ним, грустно улыбаясь.

— Пока вы оба живы — изменить можно всё что угодно. Чего ты ждёшь?

Лафейсон сдулся, опустив ноги и потянувшись корпусом к Одину, уткнулся лицом в его плечо и просто молчал.

— Сидишь в своей норе, не выходишь на улицу даже и упиваешься жестокостью судьбы. Всё, как предсказывал Шмидт. Говорят, он зачастую бывал излишне суров к своим пациентам, заставляя их хоть как-то шевелиться, а твой доктор, понадеявшись, что в тебе есть хоть капля благоразумия, оставался мягким и понимающим, пока ты сам не начал пытаться исковеркать всё, чего вы добились.

Локи кивнул.

— Пообещай мне, что завершишь предписанную терапию.

Локи ещё раз кивнул.

— Больше предлагать тебе переехать к нам или насильно помогать я не стану. Ты большой мальчик, и ты с этим справишься, правильно?

— Правильно, — буркнул Локи, сдерживая слёзы.

— Он любит тебя.

— Ты говорил, — Лафейсон откинулся на спинку своего стула, безуспешно стараясь отвести глаза.

— Но ты не понял. Он любит тебя любым.

Локи сжал губы в тонкую линию и встретился взглядом с отцом.

— Делай, как знаешь, — расстроенно сказал тот. — Никто за тебя твою жизнь проживать не будет. И ответственность за неё, если и несёт кто, так это ты.

Отец поднялся со стула, качая головой и вышел из кухни, попросив не провожать его.

Локи не послушался, поэтому уже в прихожей, перед расставанием, услышал новую и последнюю отчаянную просьбу от приёмного родителя:

— Можешь не ходить к психотерапевту, не звонить Тору, снова забыть о нас с матерью, но, если хочешь жить — просто ешь. Всё самое страшное осталось позади, почему ты этого не видишь?

Лафейсону не было стыдно, но чувство, что его так и не поняли грызло дыру где-то глубоко в его сердце. И тем же днём он решился начать свой торг.

Через силу, заставляя себя, оставаясь в одиночестве и минимально общаясь с окружающими, он стал жить по будильнику и ежедневнику: ел, не чувствуя толком ни голода, ни насыщения, ходил на встречи в медцентр, показывал свои однобокие записи врачу, удивлённому вырванной страницей, которую Локи сначала скомкал и хотел выбросить, но, попытавшись разгладить, свернул вчетверо и убрал в шкатулку с сокровищами Тора.

Там же теперь лежали оба их кольца. Лафейсон так похудел, что серебряный ободок легко соскальзывал даже со среднего или большого пальца, чего уж говорить о безымянном.

День за днём, неделя за неделей, не обращая особого внимания на застывшие в углу кабинета его лечащего врача контрольные весы, он делал всё то, что пообещал Одину.

Эрскин скоро отменил и поддерживающие препараты, но ранее озвученные рекомендации оставлял без изменений.

Сил по-прежнему не было на что-то большее, чем ежедневная, связанная с лечением и базовыми потребностями, если это всё ещё можно было так назвать, рутина.

В очередной раз, попробовав разнообразить свой день попыткой прогуляться, Локи вышел из дома чуть раньше и ждал начала приёма психолога на скамейке зелёной территории при больнице.

— Вот ты где, сальноволосый ублюдок! Тебя одного ждём!

Локи резко повернул голову и понял, что обращались действительно к нему.

Парень в мантии, гриффиндорском галстуке и круглых, как у Джона Леннона, очках вдруг остановился, некрасиво распахнув рот:

— Простите, я… обознался, — извиняясь, произнёс он. — У нас кое-кто не пришёл. Мы в педиатрическом отделении устраиваем для больных детей праздники. Ну, для тех, кто… нескоро выпишется, и вообще, — медленно добавил он.

— У вас шрам стёрся, — улыбнулся Локи, чувствуя, что эта самая улыбка на его лице — первая за много месяцев. — Говорите, вам нужен профессор Снейп, мистер Поттер?

— Да, — парень обрадовался тому, что явно не обидел пациента.

На обычного здорового посетителя мужчина был совсем не похож.

— Да, сэр! — строго, с нажимом, поправил его Локи, а после тихо рассмеялся.

— Сэр, — смущённо добавил юноша. — Гарри, — представился он, — и это моё настоящее имя.

Комментарий к Глава 116. Торг

Нет, вы этого пожирателя смерти со второй гифки видели?

http://vk.com/id328769319?w=wall328769319_204%2Fall

Хотя все они хороши, я б зачла такой кроссовер)))

========== Глава 117. Добрыми намерениями ==========

Только через семь месяцев после рождения дочери, Тор наконец-то проспал полную ночь.

Советы неонатолога и педиатра радикально расходились, вкупе с неопытностью молодого родителя и учитывая недоношенность малышки вместе с проведенными в реанимации двумя неделями, за которые врачи даже не отвечали на прямой вопрос, выживет ли она, и ещё двумя неделями с уже благополучными прогнозами, Одинсону казалось, что он окончательно потерял все свои оставшиеся нервные клетки.

Работа отошла на второй план не на пару месяцев, как Тор изначально рассчитывал, а больше чем на полгода, и, по сути, надежды, что он сможет хотя бы нормально консультировать своих студентов и дочитать оставшиеся до конца семестра лекции абсолютно не оправдались.

Всё, на что он рассчитывал прежде, казалось теперь далёким, несущественным или смешным.

Видя напуганных больше него самого пожилых родителей, приехавших вроде как к нему на помощь, Одинсон совсем потерял покой и сон, разрываясь между дочерью, требующей внимания по его ощущениям все 25 часов в сутки, прибором измерения давления для отца и настойкой валерианы для матери.

Если бы не забота и советы пришедшей в себя Сигюн, на руках которой дитя почему-то могло проспать 4 часа кряду, Тор бы точно сошёл с ума.

Он не жаловался на жизнь, понимая, что современный мир и так позволяет родителям быть гораздо более свободными и лёгкими на подъём даже с младенцами на руках, но периодически задумывался о том, как человечество вообще могло выжить в первобытные времена, если крик одного-единственного ребенка в неудачный момент мог обречь всё племя на погибель.

Слава Богу, уже в середине июня, успев отметить вместе день рождения Фригг и три маленьких принцессиных месяца, родители решили вернуться в Стокгольм. При всей любви и уважении, больше всего Тору хотелось, чтобы его уже оставили в покое.

Когда окончательно прошли колики, проявились новые проблемы. Дочь заблистала красными щеками, локтями и коленями, гипоаллергенное детское питание не особенно меняло ситуацию, и Тору уже казалось, что раз для таких малышей пробы не информативны, он перепробовал просто всё на свете, что только можно. От бесконечной влажной уборки в детской, заканчивая перебором и заменой всех средств для малышки на ещё более безопасные. Он сменил фильтры кондиционера, постоянно увлажнял помещения, гулял, купал, лечил, мазал, бесконечно менял подгузники, кормил, поил…

Ему уже начинало казаться, что и рожал и вынашивал девочку тоже он сам. Обычно в такие моменты рядом и оказывалась Сигюн, забирала дитя в коляске из дома и прямо говорила только одно слово: «Спи!».