И ничего... Ни единого следа ночного происшествия. Дерн словно девственно нетронут: не взрыт, не перевернут. Трава продолжала расти там же, где и росла, камни лежать там же, где и лежали, и только лишь в том месте, откуда я выбрался, зияла раной развороченная могила.

   Прохлада, хоть и было тепло по сравнению с ночными событиями, едва заметный кисловатый запах и тишина. Гробовая тишина из них всех была самой страшной, потому что с первыми двумя я уже встречался. А еще было страшно тут оставаться, помня какие тайны сегодняшней ночи хранит в себе это место.

   Я потянул носом воздух - совсем слабый запах гнили, и ведет он, кажется, прямиком на юг. По моему мнению - лучший ориентир и направление, потому как я уже подозреваю, что встречу у финала.

   Приграничный имперский лагерь, за одну единственную ночь порастерявший весь свой гарнизон. Никакого побоища в привычном смысле этого слова не было. Была драка - кратковременный бой с превосходящим по численности противником с закономерным итогом. Против той силы у солдат не было ни единого шанса.

   Я задумчиво провел ладонью по шее коня, тоже столь же задумчивого. Меня он нашел сам, вышел на половине пути навстречу и сначала даже не поверил собственному счастью. Странно, но его мертвяки не тронули, а сам он не нарывался.

   - Может, дать тебе имя, как считаешь?

   Конь фыркнул мне в ухо.

   - С другой стороны я никогда не даю имена своим временным лошадям. Но ты ведь не лошадь, верно? Ты ведь конь.

   Он с самый серьезным видом кивнул, кося на меня одним глазом.

   - Хоть и мерин.

   Он негодующе заржал, попытавшись укусить меня за ухо. Я, улыбаясь, потрепал его по холке, прекрасно понимая, что никакого имени ему давать не буду, потому как вскоре мне от него придется избавиться. Надеюсь, продать.

   Требовалось зайти в лагерь, озаботиться едой и снаряжением в дорогу, но мы стояли на самой границе, глядя на быстро истлевающие остатки человеческих костей и мяса. Стояли, не смея ступить дальше. Потому как знали, что дальше просто невыносимая запах разложения, уже не раз заставляющий мой пустой желудок припадочно биться в конвульсиях, пытаясь исторгнуть из него то, чего там уже давно не было.

   Сладковато-кислый запах аммиака.

   - Запах мертвечины есть, - задумчиво проговорил я, - а мертвечины нет.

Глава 2</p>

<p>

   - Что ты выращиваешь?

   Ее комната была похожа на цветник, и тем удивительнее было, что вырастила она все это своими собственными руками. Доступ сюда имели лишь немногие, и приятно осознавать, что я принадлежал к их числу.

   - Базилик. - Промурлыкала она, на короткий миг обернувшись ко мне. Я был уверен, что она улыбается.

   Комната была полна света, но там, где стояло интересующее растение, как будто оказалось его средоточие. Я попытался увидеть то, что видела она.

   - У него листья красивые, на стройной ножке. - Произнесла она таким тоном, словно это должно было мне многое прояснить.

   Я критически оглядел кучу тонких стебельков, вымахавших из земли на целый палец и сейчас жадно тянущихся к свету. Некоторые из листьев оказались болезненно завернуты: то ли от недостатка влаги, то ли от ее избытка.

   - Красиво ведь, правда?

   - Красиво. - Согласился я.

   Обыкновенное растение, ничего выдающегося. Наверняка я чего-то не понимаю.

   - Итак, мы все-таки встретились.

   - Собственно, да. - Не стал я отрицать очевидного.

   Хозяин откинулся на спинку высокого кресла, вперив в меня жадный взгляд. Странно было как тон его речи различался со столь безынтересными глазами. Пожевал губами, - воздух здесь приторно-сладкий, - и вдруг сплюнул. Прямо так, на ковер.

   - Ну, вот и к чему все это было? К чему те бесполезные поползновения, если в итоге ты и так здесь сидишь?

   - Вообще, во мне взыграла жажда жизни. Знаю, глупо.

   - Дурак! - Выплюнул он слово и снова сплюнул, теперь уже в другую сторону. - Нервы ни к черту, - посетовал уже совершенно другим голосом, протягиваясь к непочатой бутылке алкоголя, - а еще ты их треплешь.

   - Виноват, - развел я руками, хотя виноватым себя не чувствовал ни на грош. Но тут уж мне отвечать перед судом собственной совести. Могло ведь все повернуться иначе, могло, но закрутилось, завертелось и теперь я угрюмый, хоть пытаюсь и не подавать виду, сижу здесь. Пленник без пут и кандалов.

   - Можно я задам тебе всего один вопрос? - Откликнулся хозяин, пригубив какого-то терпкого напитка от приторности которого сводило скулы даже на расстоянии в несколько метров. Мне выпить он даже не предложил.

   - Валяйте!

   - И все-таки, где же ты прятался все это время?

   Он пристально вгляделся мне в лицо, и сложно описать те усилия, что я приложил, чтобы во весь голос не расхохотаться - у меня было на редкость хорошее настроение. Он ожидал ответа на неуточненный вопрос - пускай его получает!

   - В могиле! - Хлопнул я себя ладонями по коленям, с удовольствием отметив в глазах напротив первую блеснувшую эмоцию - смятение.

***</p>

<p>

   Дорога от Далии к Криметрику занимает по разному в зависимости от времени года, погодных условий, разбойничьей составляющей в пути, а также от простого направления. Как минимум, к Криметрику ведет два качественных проторенных пути - тракта, еще с десяток большаков и целая куча разветвленных во все стороны проселочных дорог. Тракты наиболее оживлены и безопасны, с раскиданными по всей длине почтовыми и торговыми постами, а также постоялыми дворами, практически никогда не пустующими. Но самые используемые не значит самые короткие. Выгибаясь кривыми дугами, они захватывали все мало-мальски значимые населенные пункты, что для торопящегося путника было не с руки. Как правило, он был вынужден съезжать с этой крупной дороги, ища путь попрямее и покороче. Не всегда разведанный, а потому небезопасный.

   Трактом точка назначения достигалась двумя-тремя месяцами торопливого скача, остальными же путями это время сокращалось до месяца. А если рискнуть, как следует приплатив проводникам по незнакомым территориям, то все и вовсе ограничивается двумя неделями.

   Однако не всегда все упирается во время, и иногда бывают моменты, когда, выбирая из двух, выбор падает на наиболее протяженный путь, - иначе не поступить. Кому какое дело до лишних пары-тройки дней, если в итоге ты рискуешь не доехать туда, куда так стремишься? Поэтому мне рассчитывать на чудо не приходилось. Да, я знал, что путь долог, как и то, что рисковать на нем все же не следует. И хотя две жалкие недели такого длинного пути и кажутся чем-то несерьезным, и в них хочется верить, задним умом я все же понимал, что это невозможно. Только не в нынешнем случае знакомых действующих лиц.