Здесь следует открыть скобки.
Хотя решение о предоставлении нам помощи и зависело от Черчилля, все эти люди были необходимы, чтобы прийти к какому-то конкретному решению и организовать эту помощь. Министерству обороны и министерству авиации предстояло снабдить нас необходимыми средствами, однако проведением операций занимались разведывательные службы.
В течение двух лет мы были связаны с двумя организациями, соперничавшими между собой. Первая, известная под названием "Интеллидженс сервис", подчинялась министерству иностранных дел (Foreign Office). Эта организация имела ряд отделов или служб, которые различались по цифре, стоявшей после инициалов М. И. (Military Intelligence) - военная разведка, например: М. И. 9 - отдел, занимающийся бежавшими из Франции; М. И. 4 отдел контрразведки. Их педантичные, солидные, высокомерные начальники, казалось, служили не правительству, а славе вечной Британии. Вторая организация - СОЭ - подчинялась министерству экономической войны. Она ведала различными операциями, тогда как первая занималась разведкой. Недавно созданной СОЭ были чужды ледяная строгость и кастовость Интеллидженс сервис - этого государства в государстве, относившегося к СОЭ с пренебрежением и опаской, а также с некоторым превосходством, подобным превосходству кавалериста над пехотинцем.
Никогда не забуду свое первое знакомство с Интеллидженс сервис в апреле - мае 1942 года. В силу обстоятельств я составил себе об этой организации немного поверхностное мнение, когда преодолев, как мне казалось, безразличие или бессилие британской и французской разведывательных служб, я на широте Антиба поднялся на борт британской подводной лодки и добрался до Гибралтара, где крайне удивленная местная разведка встретила меня подозрительно.
Розовощекий, свежий, со щетинистыми усиками полковник Интеллидженс сервис, на попечение и недельную проверку которому я был отдан, заставил меня усомниться в уме и действенности представителей этой организации. Однако через несколько недель в результате более близкого знакомства, споров и совместной работы я изменил свое мнение. Не без чувства неловкости вспоминаю я о первом серьезном испытании, которому меня подвергли в Интеллидженс сервис майским вечером 1942 года в Лондоне, через несколько дней после моего прибытия из Гибралтара. "Семь чиновников британской разведывательной службы во главе со снисходительным и любезным седовласым министром собрались вокруг стола, на котором постоянно горит спиртовая лампочка, избавляющая присутствующих от возни с зажигалками. Они экзаменуют меня, или вернее Сопротивление в моем лице. Я присутствую при борьбе, то безмолвной, то полной скрытых выпадов против меня, между теми, кто верит в Сопротивление, и теми, кто сомневается. Сомневающиеся - бригадный генерал и полковник хоронят мой пыл под толщей безразличного внимания и профессиональной невозмутимости"{5}.
Полковник сэр Клод Дэнсей - второе лицо в Интеллидженс сервис. Он любит длинные паузы и холодный тон, который резко отличается от почти пасторской елейности лорда Селборна, министра. Во время трех последующих посещений Лондона я чаще всего имел дело именно с лордом Селборном и его службами. Службы эти занимаются подрывной деятельностью на оккупированных территориях. Их агенты в Скандинавии, Франции, Италии, Югославии вербуют местных жителей для диверсионной работы и указывают, какой подпольной группе поставлять оружие.
Я посетил в нескольких километрах от Лондона большое поместье, где СОЭ производил обучение своих агентов и где находился своего рода музей оружия, которым пользовались подпольщики. Здесь обучали, как применять взрывчатые вещества, как взрывать поезда, самолеты или строения; обучали стрельбе из автоматов и револьверов, пользованию глушителями, обращению с оружием, имевшим самый безобидный вид: трубки или автоматической ручки. Мне вспоминается зал музея, где демонстрировались всевозможные способы маскировки взрывных механизмов; на стене была сделана диорама уголка Сахары: пески, верблюды, пальмы, среди которых нужно было обнаружить скрытую под верблюжьим навозом противотанковую мину. Позже, июльским днем 1943 года, приземлившись на рассвете в Алжире после ночи, проведенной над Францией в напрасных поисках места посадки, я попал в один из лагерей СОЭ, который напоминал Вавилонскую башню в миниатюре, - там обучались агенты из средиземноморских стран.
Правда, СОЭ готовил хороших подрывников, но и только, о Сопротивлении в разных странах оно располагало лишь самыми поверхностными сведениями. Восстание народов осталось недоступным для понимания руководства СОЭ. Французский отдел этой организации столкнулся во Франции с национальными устремлениями подпольных организаций Сопротивления, а в Лондоне - с противодействием разведывательных служб Свободной Франции. Это привело к тому, что со временем СОЭ пришлось отказаться от своих притязаний на роль организатора и довольствоваться ролью поставщика. В распоряжении СОЭ находился крошечный воздушный флот, доставлявший из Франции, а также и во Францию деятелей Сопротивления. Кроме того, от СОЭ зависело снабжение рациями, оружием, взрывчаткой, которые сбрасывались на парашютах в ящиках, похожих на гробы, и называемых контейнерами.
Таким образом, когда мы, подпольщики, попадали в Лондон, нам приходилось лавировать в сложной обстановке, создавшейся в результате взаимоотношений между СОЭ и Интеллидженс сервис, с одной стороны, и с французским БСРА - с другой, а позднее и с американскими разведывательными службами.
У меня еще будет случай поговорить о БСРА. Относительно же американской разведки можно сказать немногое. Она действовала довольно своеобразно или вообще бездействовала, более занятая установлением связей с деятелями Виши и интригами на территориях Франции, находящихся за морем, чем оказанием помощи подпольной борьбе. Я вспоминаю крупного руководителя американской разведки - Донована, с которым я встретился во время моего кратковременного пребывания в Вашингтоне в 1942 году. Он не хотел и слышать о Сопротивлении и, узнав, что я моряк, начал расспрашивать меня о наиболее удобных местах для высадки десанта на том или ином участке побережья. Он водил длинной указкой по висевшей на стене карте вдоль побережья от Бретани до департамента Ланд и своей лающей, гнусавой речью напоминал мне какого-то характерного актера типа Бэббита.
Чтобы больше не возвращаться к британским разведывательным службам, добавлю, что обе соперничавшие между собой организации имели каждая свою точку зрения на французов и на движение Сопротивления. Эти разведывательные службы играли в подпольной борьбе большую роль, которая чаще всего была военной, иногда - политической, подчас - положительной, подчас отрицательной. Несмотря на склоки и раздоры, они все же были объединены общим стремлением единолично и как можно многообразнее использовать Францию и не допустить, чтобы среди окружавших де Голля или в самой Франции возродился дух национального единства и национальной независимости.
Они хотели, чтобы французы - подпольные группы, политические организации и отдельные лица - стали британскими агентами или состояли на учете в британской разведке. Так было бы удобнее. Ведь если ко времени переговоров Черчилля с посланцами Петэна либо с де Голлем или Жиро Сопротивление окажется в руках у Черчилля, он от этого только выиграет. Поэтому каждый отдел английской разведки считался лишь со своими агентами во Франции, с собранными ими сведениями и только со своими более или менее искусственно созданными группами Сопротивления - своими политическими друзьями, весьма терпимо относясь к их политическим и моральным взглядам.
Средства, находившиеся в распоряжении этих отделов, давали им возможность держать себя феодальными князьями. Во время моего первого пребывания в Лондоне полковники и майоры разведывательных служб несколько цинично подчеркивали преимущества - как материальные, так и тактические, которые я и представляемая мною группа Сопротивления могли бы извлечь, сотрудничая с ними, а не со Свободной Францией.
