Девушку искренне удивлял Александр, он в любой ситуации мог помочь каждому и выслушать каждого. Но иногда его хотелось убить за бесконечные приказы и подколы. Одни знают его, как «Легенда Зоны», другие хотят расстрелять при первой встрече. Что не говори, а уникальный человек! Хоть и достает Алису частенько, но он не раз приходил на помощь бестолковой Ростовской девчонке, которая за три дня пребывания в Зоне смогла бы умереть раз двадцать пять, не меньше.

- Иду, – отозвалась Алиса, игнорируя свои мысли.

- Давай быстрее, – поторопил ее мужчина. – Иначе яд химеры слишком сильно в крови распространится.

- Яд? – уточнила Романова.

- Яд-яд, – хмыкнул военный, поднимаясь на еще один пролет. – Ты думала, что химера убивает своим адским обаянием?

Девушка замолчала и попыталась подниматься быстрее. В подъезде пахло пылью и сыростью, собственно, как и в остальных подъездах нашей великой страны. Минусом было то, что путь освещался еле живым фонариком, и ничего почти не было видно. Стандартные серые бетонные ступени, местами из которых уже виднелись куски арматурной сетки. Алиса подняла фонарик вверх: паутина окутала потолочные своды и старинный плафон, который раньше освещал лестничную клетку припятской хрущевки.

Грохот слева.

Алиса вздрогнула и схватилась за автомат, готовясь отразить нападение неведомой твари.

- Черт! – выругался майор. – Это я почтовый ящик зацепил плечом. Не обращай внимания.

Алиса молча кивнула и посветила на стену: действительно, ящик с номером «36» рухнул на лестницу, обнажая истинно голубой цвет подъездной покраски. А еще буквы под свет фонарика попала надпись, нацарапанная на стене или ножом, или дверным ключом:

“Прости меня, мой дом родной”.

Стало тоскливо на душе. Тяжело ли было покидать свои дома в тот самый день, двадцать седьмого апреля одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года? Временная эвакуация. Вспомнилось видение или сон, которое явилось Алисе, когда был выброс, и она выпила капсулу с тетрадотоксином.

- Открывай дверь, журналистка, – произнес Дегтярёв, пытаясь не шевелить раненого Светлова.

- Ой, сейчас, – пролепетала девушка и толкнула рукой деревянную дверь, с номером «43».

То, что она увидела, ее поразило: словно эту квартиру покинули только вчера. Все было на месте, везде чисто, это было видно даже в полумраке комнат, поскольку за окнами была уже глубокая ночь. Александр втащил Светлого в небольшой, но уютный зал, уложил его на застеленную софу и сразу начал доставать из своего рюкзака необходимые медикаменты.

- Режь комбинезон, – приказал майор Алисе, вручив ей острый нож. – Если ткань попала в рану, то не трогай.

Романова без лишних слов взяла нож и начала разрезать тяжелый усовершенствованный комбинезон «Сева», выполненный в цветах группировки «Наемники». Отрывая металлические пластины, защищающие грудь наемника, Алиса увидела, что металл, шириною в сантиметр, был разрезан когтями химеры.

« А что же с человеком ее когти сделают?» – мелькнули мысли у девушки, представляя свою руку, вместо металла. Алиса невольно поежилась.

- Журналистка, скорее, – поторопил ее майор Дегтярёв, отдавая ей в руки целый ворох бинтов и шприцев. – Подержи бинты, а я руки помою. И тебе советую.

- Тут вода есть? – удивилась Алиса. – А она не зараженная?

- Нет, здесь все в норме, – натяжно улыбнулся Александр и прошел в ванную, где стало слышно, как бежит вода из крана. – Припять – самое безрадиационное место в мире. Ты же знаешь.

Девушка хмыкнула и откинула кусок комбинезона «Сева» с груди наемника, а затем разрезала насквозь промокшую кровью нательную майку Дмитрия. Взгляду открылись четыре глубоких и рваных пореза, которые сильно кровоточили. Алиса разорвала одну упаковку бинта и прижала к ране, пытаясь остановить кровотечение. Светлый издал тихий стон. Видимо боль сильная.

- Терпи, наемник, – проговорила Романова. – А то проиграешь наш спор.

Внезапно веки Светлова задрожали, и он на миг открыл глаза:

- Черт, мы где? – прошептал он, кривясь от боли. – Крошка, ты как?

- Молчи, наемник, – Алиса вздрогнула, когда увидела, что после каждого слова Дмитрия, кровотечение из ран на груди становилось сильнее. – Мы в безопасности.

Светлый даже попытался улыбнуться, как его лицо исказила страшная гримаса боли, и он потерял сознание. Бинт промок насквозь, а струйки крови потекли по ребрам наемника.

- Дегтярёв, скорее! – прокричала Алиса в панике.

В дверях появился майор, с его рук капала вода. Он тут же встал на колени перед раненным и быстро сказал:

- Скорее! Достань аптечки, – он стремительно развернул свежие бинты и начал промокать их водкой “Казаки”. Длинные и жесткие рукава комбинезона “Сева” жутко мешали оказывать медицинскую помощь.

- Черт! Скорей расстегни комбинезон!

Алиса бросила аптечки рядом с софой на пол и принялась расстегивать комбинезон “Сева” с которым она не подружилась с самой станции «Янов».

- Где кнопка для расстёгивания? – спросила девушка, ища пальцами небольшую зеленую кнопку на спине майора СБУ.

- Ничего сама сделать не можешь! – укорил ее Дегтярёв и сам нажал на клавишу расстегивания, расположенную под воротником. – Стащи рукава, живо!

Алиса стянула с рук военного комбинезон и опустила тяжелую прорезиненную ткань верха экипировки на пол. Через несколько секунд Дегтярев остался в черной борцовке, а его руки были в крови Светлова.

- Мой руки беги, – закричал Александр, оценив серьезность раны. – Шить придется! Сама сними комбинезон, мешать только будет.

Алиса помчалась в ванную, судорожно нащупав мыло, включила холодную воду. Найдя заветную клавишу на своем комбинезоне, девушка выпрыгнула из тяжелой экипировки, оставаясь в легкой маечке с коротким рукавом и защитных брюках. Затем, Романова вбежала в зал: Дегтярёв уже обработал раны и прокаливал огромную кривую медицинскую иглу над огнем спички.

- Держи, – кинул в руки Алисе пузырек с перекисью водорода. – Лей, когда я буду зашивать?

Романова кивнула и раскрутила крышечку пузырька. Майор вздохнул и начал сшивать рваные края раны. Все получалось ловко и быстро. Алиса заливала проколы перекисью, которая шипела и пенилась, капая на старый паркет на полу. Всего наложили двадцать швов на четыре пореза, а затем поверх ран наложили бинты с дезинфицирующей мазью.

Часы на стене, говорили о том, что уже полвторого ночи. Дегтярёв обмотал нить вокруг иглы и убрал все медикаменты в свой рюкзак. Алиса молча глядела на гору окровавленных бинтов, лежащих на полу, затем ее взгляд привлекла одна особенность.

- Смотри, – дернула девушка за рукав военного. – Что это?

Дегтярёв тоже взглянул на правое плечо наемника, где всего пару мгновений назад была глубокая царапина, а сейчас она начала затягиваться прямо на глазах. Ткань стала светло-алой и очень плотной, будто бы она уже начала рубцеваться, как после недели хорошего лечения.

- Что это? – повторила Алиса.

Дегтярёв нахмурил брови и осмотрел запястья Светлова, затем шею, а после, наклонился и осмотрев его правый бок, шумно выдохнул и сказал:

- Черт! У него «Антидот Химеры»!

Военный вышел из зала, а Алиса тоже попыталась увидеть этот «Антидот Химеры». Заглянув с другой стороны софы, она увидела, что у Светлова по всему правому боку была наколота татуировка в стиле «Трайбл»: черные массивные узоры, переплетались между собой и заходили на руку наемника, а в самом центре рисунка, точно под кожей, была черная точка, введенная не тату-машинкой, а шпирцем. Алиса взглянула на отметку Светлого и на свое запястье, где находилась точно такая же, только синяя точка.

« Это и есть «Антидот»?» – подумала девушка. – «Значит, он есть не только у меня?»

Романова решила разузнать, что это вообще такое и, накрыв одеялом, спящего наемника, вышла на кухню. Комнату окутывал дым сигарет, на табурете за небольшим кухонным столом сидел Дегтярёв. Красный огонек сигареты тлел в полумраке, освещая лицо мужчины, при затяжке. Даже в темноте было видно, что вся мебель, все предметы сохранились еще с советских времен. Даже радио, которое она видела только у бабушки в деревне, было такое и, кажется, оно ловило какую-то волну.