Кивком он пригласил меня сесть в глубокое кресло, а сам сел напротив. Мне почему-то стало немного неуютно, я смутился под его настойчивым взглядом, которым он меня буравил. Еле сдерживаясь, я уже хотел спросить его, что же случилось, но он меня опередил:
- Эрик, ты ничего не хочешь мне сказать? – Сказать? Ему? Да вроде нет…
- Что Надир хочет знать? – я вопросительно уставился на него, но он не отвел взгляда.
- Ребенок, - он произнес это слово и замолчал. Что ребенок? Разве с ним что-то не так? Я вопросительно поднял брови.
- А что с ребенком? – Надир и дальше смотрел на меня, как будто намереваясь понять: прикидываюсь ли я или действительно ничего не понимаю. Наконец, наверное, остановившись на втором варианте, он сказал:
- Когда я сегодня смотрел на Густава, я не мог не заметить, что он совсем не похож на мужа Кристин, - я пожал плечами, стараясь выглядеть равнодушным, но сердце мое забилось в два раза быстрее. Если даже Надир заметил это, значит… Значит, Густав вполне может быть моим сыном!
- Он пошел в мать, - еле выдавил я из себя.
- Эрик, - Надир усмехнулся и внимательно посмотрел на меня, - ребенку от Кристин передались только волосы и нос, а всё остальное ни её, ни Рауля… – Он замолчал, глядя на меня в упор, а потом продолжил: - А его глаза? Ты видел его глаза? Зеленые, с еле заметным оттенком голубого и белесо-серого? – Надир вдруг хмыкнул. - Я видел их раньше.
- Эрик тоже видел эти глаза, только не может вспомнить где, - это была полуправда. Я, хоть и догадывался, что это может быть мой сын, но только по его манере поведения и по внешности. А глаза… Мало ли на свете мужчин с такими же глазами, как у меня? Может, это просто совпадение. К тому же, я не был уверен, тот ли это цвет и оттенок. Была только одна возможность узнать это – посмотреть в зеркало, но я не мог. Не мог даже близко к нему подойти. Не мог даже одним глазом посмотреть на свое уродство.
- В самом деле? - саркастически усмехнулся Надир. - А я вот смотрю в них прямо сейчас! – И я вдруг оказался перед маленьким зеркалом, которое Надир держал в руках прямо перед моим лицом. Моим первым побуждением было отпрянуть и закрыть лицо руками, но я сдержался и все-таки взглянул в свое отражение. И замер. У меня были такие же глаза! Я взглянул на Надира. Он победоносно улыбался, словно только что выиграл в карты миллион.
- Итак, Эрик, ты ничего не хочешь мне рассказать? – я нахмурился и, забрав у Надира зеркало, положил его подальше от себя.
- То, что у Густава зеленые глаза, не значит, что он сын Эрика. Любой мог родиться с такими глазами, - я все еще не верил, не хотел верить, не мог верить! Но надежда медленно раскрывала крылья у меня в душе. Казалось, еще чуть-чуть – и я взлечу вверх.
- Эрик, я живу на этой земле пятьдесят с лишним лет, и ни разу не сталкивался с такими глазами, как у тебя! Это не обычный зеленый, а с примесью какого-то белого, почти темно-серого, словно покрытая изморозью трава… Я не могу описать этот цвет. Ни у кого на земле нет больше таких глаз! Может, только у твоего ребенка…
- Надир просто смешон! Нет, Эрик не мог…
- Почему нет? – Надир перебил меня. - Что случилось той ночью, после которой я тебя нашел?
- Эрик говорил Надиру, что он ушел тогда.
- Это и любопытно, почему ты ушел!
- Эрик решил, что так будет лучше, он ушел, но потом понял, что сделал глупость, развернул Цезаря и поскакал обратно, но тут появились люди Рауля и ранили Эрика…
- Но что было до этого? Какую именно глупость ты сделал? – Надир, похоже, задался целью непременно выяснить, что же тогда случилось. У меня больше не было охоты сопротивляться его расспросам, и я сдался.
- Кристин стало жаль Эрика, она … Она поцеловала его, а потом она начала хотеть большего, чем поцелуя… - я запнулся. - Эрик хотел остановить её, но у него не хватило силы воли, он сам хотел этого. Только когда Эрик на следующее утро проснулся, то понял, что натворил, - я поднял виноватый взгляд на Надира и увидел триумфальную улыбку, расплывшуюся на его лице. Я заговорил немного быстрее: - То, что было этой ночью, не имеет смысла! У Эрика не могло быть ребенка, ведь Кристин вышла замуж за Рауля…
Надир покачал головой, протестуя.
- И та ночь была четыре с половиной года назад. Густаву уже почти четыре! Всё это имеет смысл. Когда я смотрю на мальчика, я вижу тебя. Густав - это ты, Эрик, только намного меньше. Он – твоя копия.
- Нет! – я закричал. - Он сын Рауля! Если у ребенка зеленые глаза, это не значит, что он приходится сыном Эрику! – Этого просто быть не может! Радость в моей душе сменилась недоверием. Если бы Густав был моим сыном, то она бы мне сказала! Сказала бы, да? Где же ты, мой внутренний голос? Ты же всегда даешь мне советы! Где же ты сейчас?! Но голос молчал, видно, не желая еще сильнее разозлить меня. Молчал и Надир, сложив руки на груди и многозначительно поблескивая на меня глазами.
- Ты должен это выяснить, Эрик. Я уверен, что он твой сын, и в девяносто процентов случаев я не ошибаюсь.
- И что Надир предлагает? – я уже почти успокоился, и только учащенное сердцебиение выдавало то, что минуту назад я был очень зол. - Пойти к Кристин и выяснять, чей он сын? Напрямик спросить ее?
- Нет, конечно же, нет! – я облегченно вздохнул. Хорошо, что хоть в этом Надир был со мной согласен. Я бы чувствовал себя последним дураком на земле, если бы пришел к женщине, которую я любил, и начал все это выяснять. Тем временем Надир продолжал, и я вновь прислушался к нему. Может, он еще что-то придумает? - Я просто понаблюдаю за ним, должно быть, у него есть что-то еще, схожее с тобой, кроме глаз. Быть может, манера поведения… - тут Надир снова замолчал, а затем осторожно сказал: - Эрик, если бы ты не был изуродован, ты выглядел бы так же, как Густав, когда он станет старше…
Он что – издевается?! Я уже не мог слушать это, поэтому вскочил со своего кресла.
- Эрик должен идти, у него нет времени на такие глупости, о которых говорит Надир.
Я встал и пошел домой, чтобы утолить боль в музыке, не оглядываясь ни на Надира, ни на его жену, которая обеспокоено посмотрела на меня, когда я выбежал из гостиной.
Старенькое пианино стало моим самым ценным предметом. Я очень полюбил его. За те дни, которые я провел на заброшенном складе, оно не раз спасало меня от боли, от несбывшихся грез и надежд, от себя самого.
Утопая в волнах музыки, которые нахлынули на меня, как только я сел за пианино, я изо всех старался не думать ни о Густаве, ни о Надире. Но это не получалось. Перс был прав. У Густава мои глаза. Мои глаза - это единственное, чем бог не обделил меня. И моего сына. Он подарил ему мои глаза.
Я невольно улыбнулся, вспомнив мальчика. Он сразу показался мне таким знакомым и родным… Теперь мне стало понятно, почему так было. Он мой сын. Мой сын! Боже, да я никогда и мечтать не смел, что я продолжу свой род. И больше – мне этого не хотелось, ведь я думал, что в таком случае передам ему свою внешность, а я не хотел калечить жизнь ребенку. Но Густав… Густав красив! Ему не передалось мое проклятие. Спасибо тебе, Господи, за это!..
Я думал всю ночь о том, что произошло, пока незаметно не провалился в сон.
Проснувшись, я оделся, сделал себе горячего чая и вышел на пожарную лестницу, чтобы насладиться прохладным и свежим утром. Настроение было отличное, и, казалось, ничего не могло его испортить. Мне было так хорошо, как никогда.
Но вдруг день стал еще лучше. Как только я вышел на полуразрушенный балкон, то увидел, что к моему дому приближается женщина. Я сразу узнал ее, и мое сердце замерло. А потом забилось намного быстрее. Солнце вдруг исчезло для меня. Почему? Потому что я увидел ту, которая и была для меня солнцем. Ту, которая была для меня самой жизнью.
Кристин. Она шла уверенно, как будто знала, что я живу здесь. Но откуда? Как она узнала? Может, Надир рассказал?.. Все мысли вдруг исчезли из моей головы, когда она подошла к стене и, задрав голову, посмотрела на меня, замершего с чашкой чая в руках и смотрящего на нее с недоумением. Затем она улыбнулась мне.
