Это было переломное со всех точек зрения время. Женские права были провозглашены во время Первой мировой войны, в которой Россия терпела поражение, сразу после падения монархии. Нам этого не понять полностью и до конца, настолько это были шокирующие изменения. Рушился общественный порядок, привычный и традиционный, воспроизводимый из века в век отцами, дедами и прадедами. Были отменены сословия, чины и титулы (определявшие, помимо всего прочего, кому что положено), чинопочитание и обращения вроде «ваше превосходительство». Церковь была отделена от государства, авторитет ее был подорван, отменен церковный брак и введено немыслимое ранее право на свободный развод. Женщины могли путешествовать и селиться в гостиницах, совершенно не испрашивая разрешения мужа, что раньше было невозможно.

В литературе по женскому вопросу, конечно, уделяется немалое внимание истории движения, развитию идей женского равноправия, различным этапам борьбы, из чего складывается превратное впечатление, что идеи женского равноправия настолько уже назрели, что их введение было чуть ли не автоматическим, что только глупец с ними мог не согласиться. Только это явно было не так.

Конечно, существовали люди, активные сторонники женского равноправия, которые его пропагандировали и защищали, но все же основная масса населения Российской империи накануне революции жила в согласии с традициями и ни о каком равноправии для баб, разумеется, не помышляла. Введение женского равноправия для подавляющего большинства как мужского, так и женского населения явно было внезапным, нечаянным и вряд ли так уж желанным. Тем не менее, несмотря на то что вопрос затрагивал всех и каждого, это нововведение было в целом принято. Хотя могли бы и возмутиться. Далеко не все следовали новым правилам и законам, очень многие их нарушали и игнорировали, однако же, по всей видимости, в РСФСР и позднее в СССР не было ни одного открытого выступления за отмену прав женщин и возвращение к прежнему состоянию.

Это позволяет считать, что и в решительном и практически одномоментном введении женского равноправия, и в принятии (со всеми оговорками) обществом этого новшества была очень веская причина, зримая и очевидная для всех. Весь вопрос, что это за причина.

Прежде чем перейти к теме освобождения женщин в сталинском Советском Союзе, я поставлю вопрос, который, на мой взгляд, имеет ключевое значение во всем женском вопросе. В чем же была причина возникновения самого движения за женское равноправие? Движение это появилось задолго до победы большевиков и образования СССР, и в известном смысле советская политика в отношении женщин сама была последствием этого мощного женского движения, охватившего многие страны. В СССР была выполнена повестка, сформулированная за десятилетия до большевиков.

Обращение к литературе по истории женского вопроса, как ни странно, не дает ясного ответа на этот простой вопрос. В ней сложилась точка зрения, согласно которой женский вопрос «пристегивался» к другим общественным движениям. Так, Анджела Дэвис, известный борец за права женщин и негров, деятель Компартии США, в своей книге «Женщина, раса, класс»[2] сводит весь вопрос к аболиционизму, то есть к отмене рабства и освобождению чернокожих жителей США. Дэвис приводит немало фактов, показывающих, что рабовладельцы рассматривали своих чернокожих рабынь как рабочий скот и как «производителей» новых рабов: детей рабынь отнимали у матерей и продавали. Положение чернокожих женщин в рабовладельческих США было гораздо хуже, чем белых женщин, фактически не имевших гражданских прав.

Отчасти, Анджела Дэвис, конечно, права. Одна из основательниц американского женского движения Элизабет Кэди Стэнтон была одновременно активной участницей аболиционистского движения вместе со своим мужем Генри Брюстером Стэнтоном и двоюродным братом Джерритом Смитом[3], которые участвовали в учреждении Республиканской партии. Она выступала за равенство всех взрослых, независимо от пола и цвета кожи, высказывалась против предоставления права голоса чернокожим мужчинам без предоставления таких же прав белым и чернокожим женщинам. Но все же это объяснение далеко не исчерпывающее. Во-первых, женское движение возникло в те же 1830-е годы в Великобритании, в которой рабство было запрещено в 1833 году, да и во многих других странах женское движение развивалось вне какой-либо зависимости от аболиционизма, кроме, пожалуй, Франции. Во-вторых, аболиционисты-мужчины часто старались дистанцироваться от женского вопроса, чтобы он не мешал борьбе за расовое равноправие. В-третьих, женское движение в США зародилось в кругах именно белых женщин и долгое время развивалось именно в этой среде. У женского движения явно был какой-то другой привод, и оно было лишь союзником движения за освобождение чернокожих рабов.

В книге Ричарда Стайтса о женском освободительном движении в России и вовсе возникновение женского движения связывается с революциями (в частности, с европейскими революциями 1848 года), национальными волнениями и борьбой рабочих за свои экономические права. Также автор связывает возникновение женского движения с деятельностью образованных женщин среднего класса, у которых было время на осознание своего подчиненного положения и занятия политической деятельностью[4]. Стайтс также прав отчасти, но в меньшей степени, чем Анджела Дэвис. Действительно революционные события и общественные движения стали катализатором и женского движения. Но его объяснение, в сущности, ничего не объясняет. Принять его точку зрения, что женщины вдруг почему-то осознали свое положение, увы, невозможно из-за ее необоснованности.

Марксистское положение о том, что борьба за права женщин была связана с развитием капитализма, чтобы освободить женщин от опеки мужчин и превратить их в отряд индустриальных рабочих (в такой формулировке проблема была поставлена в одной из первых советских работ по истории решения женского вопроса в СССР, написанной Верой Бильшай[5]), тоже при ближайшем рассмотрении не выдерживает критики. Что-что, а женщины работали в производстве до седьмого пота задолго до того, как вообще встал вопрос о женских правах. И не только в домашнем хозяйстве, но и на фабриках, на хлопковых плантациях и даже в шахтах. Те же английские капиталисты, красочно описанные Карлом Марксом в «Капитале», очень широко использовали женский и детский труд, более дешевый по сравнению с мужским, даже не помышляя о предоставлении женщинам каких-то прав. К примеру, в британской промышленности в 1839 году было 242,2 тысячи работниц из 419,5 тысячи человек, занятых фабричным трудом, причем женщин и детей было большинство. Взрослые рабочие-мужчины составляли всего 23 % промышленного пролетариата[6]. Зависимость от мужей, а также необходимость вскармливать и воспитывать детей вовсе не мешали женщинам поступать на фабрики, и они даже вытесняли мужскую рабочую силу. Так что это объяснение также удовлетворительным не является. Впрочем, исследователи-марксисты обычно обходили вниманием причины зарождения женского движения при капитализме, упирая больше на класовые интересы и движение женщин как составную часть рабочего движения.

Подобные утверждения есть и в других трудах по истории женского вопроса, и они представляют политическую активность женщин и их борьбу за равноправие как некий необъяснимый феномен, который надо просто принять как данность.

И это очень странно. Человечество к тому моменту прожило тысячелетия при подчиненной, а то и прямо угнетенной роли женщин, имело в этом мощные традиции, освященные религиозными авторитетами. Должен был быть какой-то фактор, заставивший пойти против этих вековечных порядков, которые, в общем, устраивали самые разные общества, стоящие на самых разных стадиях своего цивилизационного развития. До появления женского движения было несколько случаев, когда женщины требовали или даже получали права. Например, после поражения в Северной войне в Швеции в 1718–1771 годах был введен парламент, расширены гражданские права, получили право голоса и женщины, состоящие в гильдиях и платящие налоги. Но в 1771 году новая Конституция Швеции лишила женщин избирательных прав. Была попытка добиться прав женщин во Франции во время Великой французской революции. Олимпия де Гуж составила «Декларацию прав женщины и гражданки» и произнесла знаменитый лозунг: «Женщина имеет право подниматься на эшафот; она должна также иметь право всходить на трибуну». Однако, несмотря на всю приверженность идеям свободы, Национальный конвент в 1791 году отверг эту «Декларацию», а в ноябре 1793 года Французская республика признала за ней только право на эшафот. Де Гуж была казнена на гильотине по обвинению в контрреволюции. Почему-то до определенного момента идея женского равноправия, при всей ее очевидности и соответствии идеям свободы, равенства и братства, не находила столь широкой поддержки, чтобы укрепиться.