Казалось, только уснул и вдруг слышу громогласную команду: "По-о-дъем!" Прошло несколько минут, и опять: "Взять полотенца! Выходи на построение!" Только успели построиться: "Бе-го-ом ма-а-арш!"
После гражданской вольницы такое начало дня вряд ли кому нравится. А мне оно особенно не по душе. Мои физиология и психика не любят крутых, мгновенных переходов от одного состояния к другому. На резкий скачок от сна к бодрствованию, тем более к кроссу по пересеченной местности, бурно реагирует сердце. Кажется, оно вот-вот выскочит из груди.
Однако ничего не попишешь, надо привыкать. На то и армия. Когда на фронте скомандуют: "В атаку!" - там не будет времени на раскачку для "плавного перехода из одного состояния в другое". К тому же трудно не мне одному - вон как задыхаются бегущие рядом со мной здоровяки! А Муса Нургалиев даже отстал от меня.
Прибежали к реке. Над водой стеся утренний туман. Умываемся, черпая воду пригоршнями. После утренней поверки завтракаем. Это наш первый в запасном полку завтрак. Кашу получаем в алюминиевые миски из стоящей под открытым небом походной солдатской кухни. Едим, сидя на штабелях бревен и досок, прислонившись к стене барака или к дереву, устроившись прямо на земле. Муса сидит на корточках; видимо, его эта поза нисколько не затрудняет.
Постройки общего пользования, рассчитанные на две-три сотни сезонных рабочих, - барачного типа общежитие, столовая, клуб, баня, уборные, разумеется, ни в малейшей мере не могли удовворить потребностей запасного полка. Вот почему в первую неделю пребывания на новом месте мы в основном помогали стройбатовцам: плотничали и столярничали, работали лопатой и киркой.
Строили разнообразного назначения бараки: под жилье, для учебных классов и клуба, кухни и столовой, интендантских складов и конюшен. Утепляли склады пиломатериалов, настилали полы, переделывали под казармы сушилки. Печники вмуровывали на кухне многоведерные чугунные котлы. Копошились кровельщики и электрики. Специальная команда пилила бревна. И циркулярными пилами, и вручную. В ход шли и доски, и брусья, и горбыли.
В числе первоочередных новостроек оказались и строения специального назначения в районе "кустиков". До нас тут стояли кое-где скособочившиеся "скворечники", нацеленные на Полярную звезду и рассчитанные на раздумья в одиночку. Вместо них построили многоместные 00-сооружения.
Вспомнились мне иронизирования антирелигиозных сатириков над тем местом библии, где подробно описывается, как и на каком удалении от жилья следует строить общественные уборные. Вслед за сатириками над подобными "божественными откровениями" вовсю смеялся и я. Однако в запасном я воочию убедился, что при большом скоплении людей проблема санузлов приобретает первостепенное значение и решать ее надо незамедлительно.
Эта проблема, начиная с древнейших времен, всегда занимала правителей больших городов, полководцев. Ею не гнушались ни Александр Македонский, ни Юлий Цезарь, ни Петр Великий. Так что если из библии отсеять мистику и невежественные выдумки, то в числе наиболее ценных, реалистических сведений окажется и эта санитарная инструкция, адресованная древнеиудейским кочевым племенам.
Впрочем, командиру 280-го майору Борейко при строительстве нашего городка нет никакой нужды руководствоваться библией или описаниями походов Александра Македонского. По всему видно, он имеет немалый опыт хозяйствования в частях Красной Армии.
А третья рота 1-го батальона, в которой оказался я, получила особое задание. Нам поручено оборудовать военно-спортивный плац. Для этой цели используем расположенный на окраине поселка пустырь и примыкающий к нему выгон.
Срезаем бугры и засыпаем колдобины. Ставим турники и бумы - горизонтальные брусья для упражнений в равновесии. Сооружаем из балок гигантские буквы "П" и к поперечинам подвешиваем канаты, шесты и кольца. Прислоняем наклонно длинные спортивные лестницы.
На этом же плацу возводим полосу препятствий, состоящую из забора, трехметровой деревянной стены с окнами, полного профиля окопа, противотанкового рва, заграждений из обычной колючей проволоки и спирали Бруно... Оставили на плацу и ничем не занятую площадь - для строевой подготовки.
Почему у пермяков соленые уши?
В нашем запасном преимущественно уральцы - свердловчане, пермяки. Таких, как я, эвакуированных из западных или южных областей, единицы. Постепенно вживаюсь в непривычную для меня обстановку, вслушиваюсь в разговоры, привыкаю к своеобразному уральскому говору.
Перекур. На бревне сидят свердловчанин и пермяк. Беседуют.
Свердловчанин (в полушутливом тоне). Ты объясни мне толком, по какой причине про вас говорят: "Пермяк - соленые уши"? К примеру, украинцев хохлами прозывают. Так это всякому ясно почему: в старину запорожцы голову наголо брили и только на макушке чуб, хохол, оставляли.
Пермяк (пренебрежительно махнув рукой). Э-эт, трепотня это, пустомельство. Бывает, и без всякой причины на веки вечные прозвище прилепят. Говорят: "Рязань косопузая". Так какой дурак поверит, будто и на самом деле у рязанцев пузо с перекосом? Уши у нас вполне нормальные. Не веришь? Так попробуй - лизни у меня за ухом. Вот спины у пермяков часто соленые бывают. Что правда, то правда. Потому что пермяки к трудной работе народ привычный, мы какую хошь работу робить можем.
Свердловчанин (явно неудовворенный таким ответом). Мы, свердловчане, не меньше вашего робим, однако ни про наше пузо, ни про наши уши никаких особых прибауток не сложено. Слыхал я, будто вы уши и лицо от гнуса огуречным рассолом мажете. Может, от этого и пошло?
Пермяк (с возмущением). Однако это уж совсем глупая напраслина. Давай-ка на себе попробуй - намажь морду и уши рассолом. Так гнус тебя облепит, как мухи дохлую ворону.
Другой свердловчанин (сидящий на том же бревне). А по-моему, дело с пермяцкими ушами вполне ясное. Ведь Пермская губерния издавна славилась добычей каменной соли. Взять хотя бы Соликамск, Боровск, Березники, Усолье... Там кое-где и поныне стоят старые солеварни. Из солеварен соль грузили в вагонетки и привозили в сараи. Насыпали в рогожные кули. Из сараев по узкому дощатому настилу соленосы несли кули на горбу к баржам. Сквозь рогожу соль просыпалась на спины и шеи, затылки и уши. Волосы вылезали, кожа покрывалась волдырями и язвами. Выходит, каторжная работа на солеварнях просолила пермякам уши. Да так крепко просолила, что до сих пор отмыть не могут...
"Робить" и "однако"... Без этих двух слов не может обойтись ни один коренной уралец. Первое из них понятно: работать, трудиться, делать, вкалывать, состоять на службе...
"Мой старший брат Федор по броне оставлен. Он в Нижнем Тагиле машины робит".
"Моя Антонина Матвеевна в детсадике робит".
Понять функции в уральском лексиконе второго слова значительно сложнее. Иногда уральцы употребляют его и в общепринятом смысле. Но чаще всего используют "однако" на свой лад. Это слово, как будто совершенно не обязательное, даже лишнее, служит своеобразным трамплином. С "однако" уралец может и вступить в беседу, и начать отдельную фразу в уже текущем диалоге.
"Однако ты, парень, здоров храпеть!"
"Однако сегодня опять дождь зарядил..."
Вокруг знакомятся друг с другом, рассказывают, кто откуда родом, каким военкоматом призван. Одни уральские города знаю, о них упоминается даже в школьных учебниках: Соликамск, Березники, Нижний Тагил, Краснокамск, Невьянск... Названия других городов и поселков вызывают какие-то смутные воспоминания, ассоциации. Скорее всего читал о них у Мамина-Сибиряка и Бажова, у Евгения Федорова в его "Каменном поясе".
Старшина батальонного хозвзвода Комаров - из Висимо-Шайтанска... Висимо-Шайтанск? Уральской стариной, уральской глубинкой веет от этого названия! И как будто о чем-то важном напоминает оно... О чем же именно? Наконец вспоминаю: Висимо-Шайтанск - родина Мамина-Сибиряка.
Гаренских - из Кыштыма, Воскобойников - из Шадринска. В этих городах жили и "робили" герои произведений Мамина-Сибиряка. Фунин, Жирнов, Рудометов - из Невьянска.