Их ванная была большая и светлая. Душ был сверху большой фарфоровой ванны. Здесь не было душевой занавески, что немного беспокоило меня, но как только я почувствовала теплую струю на коже, я расслабилась. Теплая вода выявила всю боль от нашей игры в бейсбол, и я позволила теплой воде расслаблять меня.

Когда я вышла из душа, Хит стоял на кухне, облокотившись на стойку, без рубашки и со скрещенными в лодыжках ногами. Я остановилась, внезапно засмотревшись на него. Погруженный в чтение пачки из-под горячего шоколада, он не заметил, что я стояла, уставившись на него, как сталкер. Я прикусила губу. Без рубашки он был чертовски хорош. Его широкие плечи переходили в мускулистые руки, мышцы на которых перекатывались и бугрились, когда он поворачивал картонную коробку в руке. Его грудь мягко поднималась и опускалась с каждым вздохом, который он делал. Игра света и тени подчеркивала скульптурные линии мышц, четко обрисовывая кубики пресса, плавно переходящие в треугольник косых мышц, исчезающий под поясом его джинсов.

Я сделала глубокий вдох, осознавая внезапное сильное физическое влечение. Оно покалывало и пульсировало, проносясь сквозь меня, с колоссальной силой задевая самые чувствительные части. Я выдохнула. Возможно, глупо было соглашаться на эту ночевку.

Свист чайника разрушил чары и Хит, положив пачку с шоколадом, принялся делать наши напитки. Зная, что была полностью возбуждена, я поспешила в спальню, решив бороться с любым физическим влечением, которое я испытывала к этому человеку.

Это было плохо.

Очень плохо.

Тот вид «плохо», который убил динозавров.

Хит не отстал от меня и вошел в спальню, неся две кружки горячего шоколада. Я усмехнулась, как если бы по-настоящему была возбуждена горячим шоколадом. Но правда в том, что я была так возбуждена, что едва могла мыслить. Это будет трудно от него скрыть.

Я внутренне застонала. Господи, если бы он знал... он умер бы со смеху.

Пока он принимал душ, я легла на кровать, отчаянно пытаясь не представлять его голым. Безнадежно пытаясь не представлять, как теплая вода падает на его идеально скульптурное тело... или на ту часть, которую я никогда не видела...

Он вышел в полотенце, обернутом вокруг бедер. Стоя ко мне своей широкой спиной, он рылся в ящике в поиске пары боксеров. Мускулы перекатывались под его безупречной кожей. Одно неосторожное движение, и я бы увидела все. От этой мысли, я закрыла глаза.

— Почему ты закрыла глаза, и твое лицо наперекосяк? — спросил он.

Я открыла глаза.

— Под твоим полотенцем ничего нет.

— Да. Я ведь только что вышел из душа. Это то, что я обычно делаю, ну знаешь, моюсь голым.

Чтобы скрыть влияние на меня его почти наготы, я отпила свой напиток.

— Я предоставляю тебе немного уединения, — соврала я. Это не имело ничего общего с уединением и со всем, что связано с тем фактом, что меня влечет к нему.

Он улыбнулся, и я не сделала ничего, чтобы погасить ту боль, которую я чувствовала в каждом чувствительном месте.

Не помог даже тот факт, что он спал без рубашки. Он, конечно же, надел боксеры, но его великолепная грудь была на сто процентов голой.

Черт.

Это отняло все мои силы, чтобы казаться совершенно равнодушной к нему и удержаться от пристального взгляда, когда мы откровенно говорили за нашим горячим шоколадом. Мерил Стрип (прим. пер. — американская актриса театра и кино) и в подметки не годится моим актерским способностям.

К часу я была вымотана, и мы залезли в постель. Хит выключил свет, и июльская луна ворвалась в комнату, отбрасывая на стене тени внешнего мира.

Я повернулась спиной к нему на своей стороне. Я боюсь того, что могу сделать, если столкнусь с ним, зная, что на кровати между нами только несколько дюймов. Я почувствовала движение на кровати, когда он устроился поудобнее. Меня успокаивало тепло его тела рядом со мной. Моя сонливость исчезла, и я смотрела на танцующие на стене тени.

— Хит?

— Да?

Он все еще лежал на спине на подушке, с руками за головой.

— Что я тут делаю?

Это было долгое молчание.

Когда он, наконец, заговорил, его голос был тихим.

— Это именно то, что я пытаюсь выяснить, Х-бомба.

Я перевернулась, чтобы посмотреть на него. Простыня сползла до талии, обнажив его смертельный торс. Руки согнуты над подушкой.

Я оперлась на локоть.

— Ты мечта каждой девушки.

— Кроме одной, — прошептал он.

Я замолчала и прикусила губу. Он потянулся и заправил выбившуюся прядь мне за ухо.

— Расскажешь мне кое-что? — спросил он.

Я вздрогнула под его прикосновением.

— Что угодно.

— Почему ты намерено проиграла спор?

Я моргнула. Его вопрос застал меня врасплох.

— Я...

Блять! Я, что?

Я вздохнула, не готовая ничего признавать. Потому что, я еще ничего не знала.

Я прикусила нижнюю губу, покачала головой и прошептала:

— Я не знаю.

Он поднялся и улыбнулся. Большая его часть была вне лунного света. Я увидела движение его языка по нижней губе и белые зубы, когда он улыбнулся.

— Тогда давай относиться к вещам проще и вместе это выяснять. — Он наклонился, его пальцы согревали мой затылок. Он притянул меня к себе, прижался губами к моему лбу и помедлил. Я была охвачена его теплом и тонким запахом мыла. — Мы не должны выяснять все сегодня. Но мы разберемся.

Я кивнула, и он отпустил меня. Как только я легла на подушку, я уставилась в потолок. Но через несколько секунд его большие руки привлекли меня к своей груди, где удерживали рядом с его теплым телом. Я даже не сопротивлялась и расслабилась. В течение нескольких минут его дыхание замедлилось, и я поняла, что он уснул.

Но чтобы мне уснуть, потребовалось немного больше времени.

ХИТ

Это было блаженство. Промежуточное состояние между сном и бодрствованием, когда ваше тело плывет, а разум убаюкан красотой сна, но вы как-то осознаете реальность бодрствования. Именно так я прошел через мутные тени сонливости, ощущая рядом с собой на кровати вес и сладкое, сладкое ощущение ее теплой кожи на моей.

В первую очередь, я почувствовал тепло ее дыхания. Затем мягкость ее губ на изгибе моего горла. Она слегка сползла и почти полностью лежала на мне, ее ноги закинуты на меня, и она так пьяняще прижималась ко мне. Я застонал от удовольствия ее губ на своей коже. Ее губы были мягкими и нежными, и я вздохнул от их прикосновения. Я лизнул свою нижнюю губу от усилившейся чувствительности. Я мог ощущать ее на себе. Ее самые интимные части. И они были восхитительными, когда медленно терлись об меня в опьяняющем ритме. Я не выдержу. Это было слишком хорошо. Слишком. Она была такой теплой. Безмерно теплой. Но она дрожала от моего прикосновения, когда я ладонями провел вдоль изящного изгиба ее бедра и плотнее притянул ее к себе. Одно движение, и я был бы внутри нее.

— Хит!..

Я проснулся и понял, что Харлоу трясла меня.

Мгновение я смотрел на нее. Я осознал реальность, также как и разочарование. Это был сон. Чертов сон. И, вероятно, слишком свеж, если я не собирался идти дальше.

Блять. Сколько мне было? Двенадцать?

— Ты в порядке? Мне показалось, что тебе снился кошмар.

Нет, кошмаром было то, что я проснулся и понял, что у нас не было секса. Сейчас у меня сильный стояк, и этот сукин сын будет недоволен остаться без освобождения.

Черт, мне нужно трахнуться.

Я нахмурился.

— Я не знаю, не могу вспомнить.

Она улыбнулась мне, и я понял, что мне нужно принять душ. Дольше, чем обычно.

— Ты точно в порядке?

Ее волосы хаотичными волнами рассыпались вокруг лица и лежали на плечах.

Черт, почему она должна выглядеть так горячо прямо с утра? Это ничем не помогало, чтобы убить мой стояк.

— Все нормально. — Я вздохнул и потер глаза ладонями. — Хорошо спала?

— Как младенец. А ты?

Как порно звезда.

— Да, хорошо.

— Пошли завтракать. Моя очередь. — Сказала она.