Василь Седько заглянул однажды в голубые глаза Лизаветы и утонул в них, и остался в той тихой

чарующей глубине...

На правах родственника, по делам и поручениям, ему случалось бывать в семье бортника. В последнее лето отец Лизаветы и Катерины был с ним особо приветлив. Василю показалось, что Бод будто что-то отметил в нём, и после этого Василя стали задерживать до той поры, пока ударят в замке в медное било, подавая сигнал закрывать на ночь въезды в город.

Младшие мальчики во все глаза наблюдали за ним, чтобы потом важно подражать походке и жестам; так и он вёл себя в свои девять лет.

Сёстры Лизавета и Катерина...

Ох, эти сёстры!

Хозяйничают, помогая матери подавать на стол вечерю. Присаживаются напротив...

"Ведаешь, как узнать, какова будет погода на каждую седмицу нынешней зимы?" - рассказывают такое, чему удивляется Василь.

"Смотри: тут, тут и тут - места, только тронь которые, и у человека боль хоть и не уйдёт, но перестанет терзать его, человек успокоится" - это показывает, бродя пальцами близко над шеей и висками Василя, Лизавета. Тонкие розовые пальцы, пальцы мастерицы, как у матери, - как хочется почувствовать их прикосновение на своей коже! А от сестёр веет свежестью молодого берёзового леса, у парня слегка кружится голова. Это, наверное, из-за отваров так благоухают их длинные косы?

Лизавета приветливо улыбается...

...Недавно Василь подошёл к матери, спросил с намёком, насколько близкая родня ему Катерина и Лизавета?

Мать его озадачила. Марья, глядя куда-то в угол, грустно ответила:

- Родня неблизкая. Они хорошие девоньки, но себе на уме, и вряд ли позавидуешь их мужьям... - И что она

хотела этим сказать, так и осталось для Василя загадкой.

***

Второй день свадьбы справляли в доме жениха, в небольшом именьице за городом.

Илья-шафер, новый его друг Яков и мутный парень из квартала халупников - Тишка, явившийся на свадьбу, пользуясь правом, по которому и случайному гостю не отказывали в угощении, придумали, как развлечься. Взрослый Илья давно втихаря заходил к халупнику Тишке. Тишка оставлял его со своей сестрой... Тишка и придумал, как они обойдутся с дочерьми бортника.

- Девчонки сидели дома, беспечные и ничего не понимают. Конечно, сначала испугаются, но тут вы постарайтесь - придумайте, как успокоить, или припугните. А в следующий раз они уже смелее будут: вы опять потискайте да уговорите... Отцу жаловаться побоятся, - я знаю. Если скажут матери, та вряд ли их выдаст: пожалеет, потому что отец у них суровый и, наверное, злой, как чёрт. А мамаша тихая и добрая. Так оно у баб часто делается. Скоро девки станут ручные! - говорил Тишка.

Врал, но сам себе верил - не хотел терять такого знакомого, как Илья. Илья жил в городской юридике* пана Халецкого, где свой закон и порядок, и налоги меньше. А вдруг Илья поможет, и Тишка перейдёт из халупников в юридику,

выслужится до путного слуги, или даже до дворового - чем плохо?!

...Илья вывел из-за стола Лизавету, пригласил развеяться на свежем воздухе. Катерину позвал красногубый Яшка. Сначала они подошли к Анне, почтительно просили прогуляться с девушками во дворе под липами. Анна несколько растерялась - мужа с ней не было, но и просьба парней обычная, вон молодёжь снуёт туда и сюда. И разрешила.

Взрослые неженатики слонялись рядом с девушками.

Сёстрам сразу, только вышли, стало тревожно и сиротливо. Они из вежливости решили пройтись под липами до ворот, за которыми проходил гостинец, сожалея о том, что эти гуляния не так уж интересны...

...Их приглашали в игры, но молоденькие сёстры так смутились, узнав, что надо будет целоваться по очереди с разными парнями, даже вон с теми - некрасивыми и разгульными, - что расплакались. Городские мещаночки и весёлые бойкие сельские девушки поутешали их, посмеялись и отстали; перестали уговаривать и тянуть в круг. И потом без них в толпе молодёжи хохотали и весело взвизгивали: резвились вовсю!..

...За столом разные ребята наперебой подсовывали Катерине и Лизавете

всякие сласти. Потом, попробовав наливок, стали важно поворачиваться, выпячивать грудь, некоторые подмигивали, старались протереться в тесноте мимо них, дёргали, как бы невзначай, роскошные косы. И сёстры опускали глаза от досады, а парни думали, что они скромницы, робкие девушки, вышедшие в первый раз на люди, и пускали слюнки.

Но и с этими крупными мордастыми Ильёй и Яковом не веселее... Нет, не веселее! Надо вернуться обратно в дом, к столам и тесному душному многолюдью - к маме!

Илья оглянулся.

На дворе торчал брат невесты, Василь.

"Скоро снова начнут обсыпать молодых зерном, говорить пожелания и брат уйдёт в дом", - решил дружка, совсем позабыв, что и ему по обычаю надо быть возле молодых в это время.

- Пойдёмте, осмотрим двор жениха, - сказал хитрый Яков, поворачивая за дворовые клети, подальше от шума застолья.

Сёстры как-то странно переглянулись.

- Осмотрим двор? - пропела Катерина, подняв пристальные глаза на Якова.

Яков немного оробел.

"Дурочка-малолетка, - подумал он. - Полапаю я тебя, беленькая моя козочка! - и ярко представил, что сейчас будут делать его руки.

Рядом так же говорила с Ильёй Лизавета. Илья ухмыльнулся, дрогнув крутой бровью, и ещё более откровенные мысли прочла Лизавета в ответ.

Так вот они какие, эти парни?!

Не дано им узнать, что теперь чародеек поздно лапать. Особенные эти девушки пережили всё так, будто с ними уже происходит задуманное бесчестье. Как будто их бесстыдно схватили, прижав к стене, и больно мнут им груди, и лезут руками ниже, навалившись, не дают вырваться! И выдыхают в лицо вместе с запахом наливок угрозу не говорить никому ничего, и ловят, открывают им рот мужские жадные губы!

Юные девушки обезумели от ужаса, стыда и брезгливости.

Их испачкали, лишили чистоты, сломили, опозорили! Смяли волю, надругались! Как посмели?! Что с того, что ничего ещё на самом деле не успело произойти-проявиться?!

Что с того?

Полохливым стрижом понеслась птица-мысль: "Отец!!!"

И Яков, и Илья, глядевшие во все глаза каждый на свою "козочку", в намерении вот сейчас навалиться, обхватить тонкий стан, - только руки распяли, и вдруг увидели: немыслимая дрожь сотрясла девушек.

Не сговариваясь, не помня, кто они и где, сёстры, нарушая суровый запрет, забыв клятву тайны, на виду у парней рванулись - и исчезли, словно растворились...

***

Василь наскочил на Илью и Якова. Девушек рядом не было.

Их и близко не было.

У слегка подвыпивших парней, - с чего бы это? - остекленели выпученные глаза, а рты открылись. И в эти гладкие распотевшие морды, сначала от всей души - Илье, и во вторую очередь, быстро - Якову, Василь заехал кулаком, разбив в кровь свою руку и чужие носы.

- Где сёстры?! - рычал Василь, схватив их за нарядные рубахи, - одного левой, другого правой рукой. Ошалевшие от удивления Илья и Яков, получив по носу, пришли в себя, разъярились, стали месить Василя.

...Илья успел заметить, как ветвистая липа размахнулась нижней тяжкой веткой и ударила его, опрокинув на землю. Второй взмах ветви сверху вниз - так, что полетели не только жёлтые листья, но и мелкие древесные ошметки и сучья - и вот рядом лежит испуганный Яков, а вокруг кружится и шевелится, не успев улечься на землю, густо насыпанная листва с дерева, только что шумевшего этой листвой над их головами.

- Приведи нашу маму! - просительным голосом Лизаветы, а, может, Катерины, молвила облетевшая липа Василю, который, опираясь на ствол, тяжело вставал после драки.

Василь подумал: это оттого, что раскалывается его голова...

- Приведи нашу маму! - ещё раз едва слышно попросила липа. И добавила: - Василько!