Магнус щупает почву, теперь рядом с ними остальные нефилимы, и он хочет знать, как дальше будет вести себя Алек. Бейн делает парочку пошлых намеков, и если на признании, что он любит грязные логова нефилим только подозрительно сужает глаза, то когда Магнус называет его красавчиком, охотник не сдерживает самодовольной улыбки, быстро сменяя выражение лица на недоуменное, когда Джейс вопросительно смотрит на него. Никому и никогда не нужно знать, что творится у Алека в голове в этот момент. Никому и никогда не нужно знать, что он мгновенно представляет, как Верховный Маг Бруклина трахает его навесу в темном вонючем переулке под мостом, вжимая лопатками в пыльную кирпичную стену и шепча о том, какой он красивый — вот так вот противоречиво.

Алек в очередной раз надевает маску, чтобы всем казалось, что он хмурая неуверенная в себе ванилька, вечно прячущаяся в тени своего парабатая. На самом деле он знает, что он лучше Джейса во многом: он красивее, сексуальнее, а ещё он лучше, чем брат, управляется с клинком и отрабатывает удары — у Вэйланда слабая левая, у Алека руна уклонения на шее, потому что левая прежде тоже была так себе. Магнус не совсем понимает это притворство, потому что нефилим реально выглядит как конфетка. Наверно, оно и не странно, они же полуангелы, ещё и Лайтвуды — горячие как пламя на их семейном гербе. Бейн смотрит на Изабель, мысленно отмечая, что девчонка тоже хороша, они с Алеком так похожи — все в мать. Магнус помнит те времена, когда Мариза была ещё Трублад и снилась в мокрых снах всему сумеречному и нижнему мирам, но в мужья себе выбрала низкого непримечательного Роберта Лайтвуда, уступающего ей не только внешне, но и характером. И Бейн бы слукавил, если бы сказал, что не рад тому, что горячие материнские гены победили.

Алек спешит к нему в лофт не ради того, чтобы спасти Люка, просто он чертов эгоист и хочет остаться здесь на ночь. Магнус рядом немного потный и уставший, его рука лежит в руке нефилима, и тот невольно засматривается на длинные пальцы, унизанные кольцами. Алек краснеет, представляя, как он бы обхватывал их губами, прикусывая подушечки, а затем вбирая до последней фаланги и стягивая с них массивные перстни. Бейн принимает решение играть по правилам этого испорченного мальчишки, спектакль под названием "Охотник-целка и понимающий маг" начинается. Когда они остаются вдвоем, Лайтвуд драит кожаный диван от крови Люка, наигранно морщась, словно от отвращения. На самом деле задница зудит, и он готов разрешить поиметь себя прямо на этом испачканном предмете мебели. На Магнусе полупрозрачная бордово-золотистая рубашка, не оставляющая простора для воображения, и Алек прекрасно видит часть демонической метки — отсутствующий пупок. Бейн не прячет этого, он вообще ничего не прячет — весь нараспашку, яркий, бесстыдный, но с ним другой. Он делает коктейли и разворачивается к окну во всю стену, ловя каждый блик ночного Бруклина, отражающийся в Ист-Ривер. Магнус чувствует этот пронзительный взгляд, скользнувший с его лопаток на задницу, и, ради Демона, ему восемьсот лет — достаточно для того, чтобы знать правду. А правда вот в чём — Лайтвуд за его спиной представляет, как его нагнут у этого самого окна, вжимая щекой в прохладное стекло. А ещё нефилим мечтает, чтобы кто-то увидел это с улицы, чтобы ему было стыдно и он хотел прикрыться, но Бейн крепко держал за основание шеи и бедро, тараня его тело и разрешая наблюдать за этим каждому встречному.

Это не первый раз, когда Алек пробует алкоголь, но он до последнего ломается, играя свою роль невинной недотроги. У Бейна на шее висят чокеры с крупными бусинами, это украшение напоминает нефилиму анальную цепочку, и, блядь, лучше бы ему не думать о подобном сейчас… Вообще никогда не думать… Магнус понимающий, но при этом настойчив. Это впервые, когда кто-то рядом с ним выглядит и является таким неопытным, но имеет такие восхитительные воображение и рвение испробовать всё самое откровенное, гадкое и даже опасное. Бейн хмыкает и оборачивается, мысленно спрашивая себя, согласился бы этот ангелочек на нечто вроде подвешивания на крюки или золотого дождя. Но пока нефилим всего лишь соглашается выпить, игнорируя звонок матери, и оставаясь на ещё один коктейль. Он делает вид, что его уже хорошенько развезло, на самом деле он ни в одном глазу.

За весь вечер Магнус не делает ни единой попытки завалить его, даже не прикасается, только много говорит, загадочным тоном сообщая, что у него к Алеку чувства. Отчасти это правда, потому что юноша действительно его цепляет, но пока всё не так осознанно и четко, как это подает маг, ему просто нужно увидеть реакцию. Лайтвуд снова заикается, заставляя себя покраснеть и сыграть роль до конца. На самом деле он чувствует, как сердце в груди на мгновение замирает, а внутренности стягивает в тугой узел. Алеку страшно, потому что на долю секунды он представляет себе нежное занятие любовью, именно любовью, а не жесткой еблей. И Магнус с ним настолько сдержан и обходителен, что если это когда-нибудь и случится, то юноша уверен, что всё будет именно так. К щекам приливает кровь, Лайтвуду это только на руку, маг отпускает его, заставляя умолкнуть и едва не прикасаясь подушечкой пальца к его губам.

Всю дорогу к Институту Алек думает об этих пальцах, думает, даже когда оправдывается перед Иззи, что ничего не было. Нефилим запирает свою комнату с помощью руны и направляется в ванную. Скручивая с душа насадку и пригибаясь в пояснице, Алек думает о том, что, вероятно, с Магнусом и его магией ему никогда больше не придётся делать эту постыдную процедуру. Спустя полчаса в своей кровати он достает из-под подушки крем, сворованный из комнаты сестры, и выдавливает его на пальцы, представляя, что это пальцы Магнуса. Лайтвуд хрипло дышит, прикасаясь к себе там и пытаясь преодолеть естественный страх и сопротивление собственного тела. Он всего лишь хочет оставаться девственником для Бейна, но при этом не хочет бояться. Ему нужно это почувствовать, он не может больше сдерживаться.

Когда Алек узнает, что его родители были в Круге, он истерит. На самом деле ему плевать, хотя это многое объясняет — так вот в кого он такой больной ублюдок. Они с Магнусом пересекаются снова, в этот раз в тренировочном зале, где нефилим вот уже час избивает грушу. Все думают, что так он вымещает злость на родителей, на самом деле ему нужно тренировать тело ради отчетливых мышц, чтобы понравиться Бейну, который, кстати, в полном восторге от увиденного. Они стоят так близко друг к другу, что магу впервые настолько сложно сдерживаться, ощущая жар, исходящий от чужой кожи, чувствуя терпкий мускусный запах вперемешку с отголосками пота. К слову, пот струится буквально ручейками по шее, груди и животу, и Бейн может это видеть. Он вполне просекает эту фишку — Алек нарочно сначала смущенно набрасывает на плечи рубашку, но не застегивает пуговицы, разрешая смотреть. Магнус протягивает ему папку с бумагами, Лайтвуд чувствует, как сходит с ума, представляя, как мужчина опускается перед ним на колени и хватается за пояс брюк, сдергивая их вместе с бельем и принимаясь сосать его член, иногда отрываясь и слизывая соленые дорожки пота у тазобедренных косточек. И нефилим зависает, неожиданно понимая, что контролировать себя становится всё труднее.

Алек решает, что это будет весело и забавно — сделать предложение надзирателю Конклава, а заодно причинить боль Верховному Магу Бруклина. Чертова Бранвелл смотрит на него голодным взглядом, а Лайтвуд пытается вспомнить, когда там погиб её муж, подсчитывая в уме, сколько у этой дамочки не было секса. У него тоже не было, вообще, но он регулярно передергивает в душе, вспоминая кошачьи глаза, чтобы окончательно не сорваться.