– Да, сестра. – не своим голосом выдавил я. – Прости, мне пора идти. Передавай всем привет. – закруглил я разговор, не имея сил и необходимого самообладания для вежливого ответа.

– Хорошо, Чоте, – как всегда покладисто согласилась сестра. – Звони почаще. И передавай привет Кхуши.

Анджали отсоединилась, а я все еще сжимал в руке телефон… чувствуя, как разлетается на части весь мой хрустальный мирок… Да, я знал, что Шьям приехал в Лондон. Но я надеялся, что он не посмеет вторгнуться в нашу с Кхуши жизнь. Выходит – зря.

Не давая себе задуматься, я резким рывком открыл дверь в комнату, входя внутрь. Сел в кресло, откинув голову на подголовник, пытаясь проанализировать ситуацию, тщательно, по крупицам, изгоняя заполнивший подсознание страх. Мысль о том, что этот человек может в эту самую минуту находиться в нашем с Кхуши доме, в нашем мире… сидеть на том же диване, где мы… посметь войти в нашу спальню… я сходил с ума от ненависти… Я сидел, глядя на жену, остро чувствуя необходимость ее присутствия вот так. Рядом, всегда. Я чувствовал себя дома рядом с ней. Дом там, где она. Прикрыл глаза, пытаясь не думать… не думать… не думать… Позже, когда завезу Кхуши домой, вызову мастера поменять замки и позвоню детективу. Шьям должен быть под колпаком, ни одно его передвижение в Лондоне не должно совершиться без того, чтобы я не узнал об этом. А пока – не думать…

… Время летело, стрелки на часах подбирались к полудню, а Кхуши все спала. Я заказал плотный завтрак в номер и, когда в дверь тихонько стукнули, оповещая о его прибытии, все-таки решил разбудить жену.

Шьям.

Наконец-то долгий перелет подошел к концу. Я поморщился, когда очередной вопль чем-то недовольного младенца резанул уши. Появившаяся в проемах сутолока, когда все вскочили одновременно и начали доставать баулы, как только самолет коснулся земли, действовала на нервы. Какой-то грузный англичанин, нещадно расталкивая скопившихся людей большой коробкой, пытался пробраться к выходу, получая в ответ заслуженные оскорбления. Я тихо кипел, злясь на вынужденность полета в эконом-классе. Для меня было неприятной неожиданностью, что Арнав перекрыл мне кислород, образно выражаясь, к кормушке в виде денег Королевы.

– Арнав-то наверняка с Кхуши летели в бизнес-классе. – зло подумал я, откидываясь на спинку кресла, собираясь дождаться, пока людская масса выплеснется наружу. – Кхуши… в сердце сладко заныло. Скоро я ее увижу. Чем дальше становилась она от меня, чем больше преград выстраивала между нами, тем больше я нуждался в ней, видеть ее, слышать ее. Мое счастье… Как посмел шурин забрать ее с собой?! Без нее атмосфера Шантивана просто сжигала меня, съедала заживо, уничтожая последние остатки самообладания. Как сложно было сдерживать себя, мило улыбаясь Королеве, спрашивать ее о ребенке, интересоваться самочувствием… Как бы я хотел, чтобы Кхуши носила моего сына… Мое счастье. Скоро станет совсем моим. Я погрузился в мысли о своем плане, мечтая о том, как Кхуши придет ко мне… сама. Все инстинкты завопили, тело завибрировало при мысли о ее прекрасном теле в моих руках. Я буду любить тебя, Кхуши… долго…вечно… и ты забудешь, как страшный сон, Арнава Сингх Райзаду.

Поток пассажиров наконец-то начал редеть, поэтому я подхватил небольшую сумку, в которой уместились все мои вещи, и направился к выходу. Я все тщательно продумал, устраивая свой визит в Лондон. Взял дело клиента, заведомо бесперспективное, чтобы наведаться в Лондонские архивы. Документы, затребованные судом, находились именно тут, и ознакомиться с ними, равно как и снять копии, можно было только лично. Королева – я усмехнулся – облегчила мне жизнь, выдав второй экземпляр ключей от лондонского дома, который «на всякий случай» оставил ей такой беспечный Арнав. Так что, дорогой шурин… я дождусь, когда ты отправишься на свою работу, а сам навещу Кхуши… мою Кхуши. Я должен увидеть ее. Сначала увидеть, а потом начать воплощать свой план в жизнь.

Пусть это низко, бесчестно. Меня не волновали принципы и нормы, принятые обществом, и одобряемая им мораль. Будучи адвокатом, я видел истинную ценность этих пустышек, давно подрастеряв и утратив иллюзии честности и порядочности, защищая от закона обуреваемых самыми грязными пороками людей. Деньги всегда решали все. Мой же грех был таким невинным на фоне всего этого. Любовь. Жадная, ослепившая меня навсегда, готовая смести все на своем пути любовь к ней – моей Кхуши. Ее имя отдавалось в ушах предвосхищением счастья.

… Аэропорт, дорога к отелю, недорогой номер, быстро принять душ, плотно перекусить в ближайшем к отелю кафе. Все проносилось перед глазами, смазывалось, звало к ней…

…Я рассчитал время, когда Арнав точно уедет на работу, и, сжимая в руке бумажку с адресом дома, поймал такси. Пробки были небольшими, и, спустя примерно час, водитель подъехал в небольшому дому. Руки стали влажными, и я поспешно вытер их о брюки, перед тем, как рассчитаться с водителем. В стоявшей оглушительной тишине я слышал только стук своего сердца. Поднявшись по ступеням, нетерпеливо дернул ручку. Закрыто. Победно ухмыльнувшись, достал из кармана ключ, и, повернув, вошел в дом. Пусто. Я каким-то звериным чутьем почувствовал, что в доме никого нет, хотя вокруг еще витали отголоски индийских специй, которые я жадно втянул в себя, понимая, что еду готовила Кхуши. Как же я любил наблюдать, как она готовила! Так самозабвенно, страстно отдаваясь этому процессу.

Медленно обошел первый этаж, на котором не было ничего ЕЕ, ничего личного. Медленно поднялся по лестнице и открыл первую попавшуюся дверь. Спальня. Их спальня. Ноги приросли к полу, не в силах внести тело туда, где все было пропитано ИХ ароматом, ИХ ночами. Ненависть черным осьминогом оплетала сердце, требуя прекратить, разрушить, отобрать, отомстить… взгляд упал на журнальный столик. Два флакона. ЕГО парфюм и ЕЕ духи. Как символ ИХ единения. Резко закрыл дверь, бегом спустился по лестнице, вылетая на улицу, жадно втягивая свежий воздух, изгоняя из легких воспоминания о НИХ. – Ничего… прошептал, скрежеща зубами… недолго тебе осталось, шурин, лакомиться МОЕЙ женщиной! – достал телефон из кармана, вызвал такси. Обернулся, холодным взглядом смерил теплое гнездышко. – Недолго.

Кхуши.

Спалось так сладко, что я с трудом вынырнула из сна, когда Арнав потеребил меня за плечо. – А? Что? – я резко села, напугав и себя и мужа.

- Кхуши, время уже первый час. Ты так долго никогда не спишь. Ты хорошо себя чувствуешь? – взгляд Арнава стал обеспокоенным, так как я все еще сидела и смотрела в одну точку, с трудом приходя в себя от кошмара. Я не помнила сон, но цепкие когти страха все еще сжимали мое сердце. Я нахмурилась и тряхнула головой, пытаясь выгнать из сознания тяжелое ощущение беды. – Да что такое со мной? – я вспомнила, как дурное предчувствие вчера вечером кольнуло мне сердце. – Все хорошо. – скорее с вопросительной, чем с утвердительной интонацией подняла я наконец-то свой взгляд на мужа. Он аккуратно сдвинул челку, лежащую на лбу, и внимательно вглядывался в мои глаза. – Все хорошо. – повторила я еще раз, чувствуя, как понемногу отпускает сознание распадающееся на тающие лоскуты сновидение. – А когда приму душ, станет еще лучше. – сказала я скорее сама себе, вставая с кровати, собираясь направиться в ванную комнату. Не успела я сделать и шага, как Арнав обхватил меня, притягивая к себе, стискивая со всей силы, жадно, тоскливо, безнадежно. – Что происходит?! – мысленно взвыла я. Паника затопила меня сразу, резко, всецело. Я замерла в руках Арнава, чувствуя, как напряжены его мышцы. Он сжимал меня все крепче, не замечая, что причиняет боль. Я терпела, стараясь поглаживающими движениями рук по плечам, спине, смягчить то, что терзало его. – Арнав… – позвала тихонько, когда воздух в легких начал заканчиваться. Мой полустон отрезвил его, и он моментально отпустил меня, отворачиваясь к окну, пряча свои глаза. Мой взгляд упал на сжавшиеся в кулаки руки, которые он спрятал в карманах. Напряженная поза замершего хищника. – Да что случилось, черт возьми! – будто горсть ледяного крошева сыпанули прямо в душу. – Нет! Я не сдамся! – мысленная пощечина самой себе, и я распрямляюсь, становясь из забившегося от страха в угол ребенка в сражающуюся за свое счастье девушку. Приблизилась к нему, обнимая его со спины, скользя ладошками к сердцу.