В который раз попытался убедить себя, что я не разрушил наши отношения, а дал ей свободу, свободу не жить с не любимым. Замерев, сердце сменило тональность, вкрадчиво убеждая – она любит именно тебя, всегда любила именно тебя. Иначе откуда те слёзы, откуда та боль в её глазах? Откуда ощущаемое мной её нежелание уходить от меня? Ведь она должна быть счастлива?

Вырываясь из мучительных раздумий, я только сейчас заметил, что стемнело. Прошло несколько часов – как несколько минут. Я включил подсветку бассейна, уже игнорируя болезненное воспоминание о том, что хотел показать, но так и не показал ей её. Закатал брючины и сел на бортик, опустив ноги в воду. Так, как когда-то, в самом начале нашего брака, мы сидели с моей золотой рыбкой. Вода, как тогда, приятно обожгла ступни прохладой. Я обречённо ждал, предчувствуя новый виток боли, воспоминаний о её слезах. Но сердце как-то особенно гулко ударилось о рёбра, и отступившая тишина донесла до меня её слова – «Вы забрали у меня все. Сердце, душу, тело»… Я замер, а тишина продолжила, высвечивая совершенно под иным углом убившие меня слова «человек, которого она полюбила, был несвободен». И она же бесцеремонно откинула слова Притики «Понятно, женат, значит» – это же просто вывод подруги Кхуши. В сознании развернулась измятая, ненужная, почти забытая картинка Лаваньи, счастливо прижавшейся ко мне, когда я объявил о нашей грядущей помолвке, и слёзы Кхуши, отразившиеся в моей душе привычной волной боли.

… и тишина отступила, напоследок насмешливо бросив в своём абсолюте – «дошло?»…

Звуки обрушились на меня, немилосердно терзая отвыкший слух своей ненужностью и никчёмностью – завыванье ветра, снова спустившегося к бассейну, и попавшего в четырёхстенный капкан; недовольство воды от вторгшейся в её гладь брошенной разозлённым ветром корявой ветки, выразившееся в громком всплеске и концентрически расходящейся ряби; сухое дребезжание дерева дверного полотна, раздражённо отстранявшегося от ударявших по нему пальцев руки.

Повторный стук в дверь позволил мне прийти в себя от обрушившейся на меня правды. Что я наделал?!

- Да! – рявкнул я, ничуть не сдерживая своего голоса, упорному стукачу.

- Арнав? – заглянувшая нани укоризненно покачала головой, но не стала заострять внимание на моей интонации. – Мы и не знали, что ты уже приехал. – Я не стал уточнять, что приехал несколько часов назад, желая, чтобы бабушка поскорее оставила меня одного. Мне надо было… – Мы спускаемся к ужину. Вы идёте? А где Кхуши? – оглядела бабушка комнату, удивляясь отсутствию жены.

- Нани, я не буду ужинать, – торопливо ответил я и, не обращая внимания на удивление бабушки, натянул на себя свитер. – Кхуши в гостях у подруги на пару дней, – спешно придумал я версию отсутствия жены. – Да, на пару дней, – повторил сам себе и снова обратился к нани, – Она просила предупредить, а я забыл. Она в Лакхнау, я заберу её завтра, – теперь я говорил чистую правду. Приобняв ошалевшую от неожиданности бабушку и, едва не споткнувшись о некстати вставшую на пути Лакшми, я схватил ключи и телефон и сбежал вниз по лестнице. На миг накрыло детское ощущение, что у меня за плечами выросли крылья, и я едва не рассмеялся, с трудом удержав в себе выплескивающееся веселье. Ну-с, Притика. Мне необходимо от тебя маленькое уточнение. Хотя – уже не необходимо. Но привычка – вторая натура и то, что может быть доведено до точки, должно быть до нее доведено. Знание правды бурлило внутри, заливая меня солнечным светом, переполняя моим Счастьем… Которое я обязательно верну.

====== Глава 64. Выигрыш. ======

Арнав.

И только сев в автомобиль, я осознал, что не хочу ехать к Притике. Не было необходимости. Куда я сорвался? Глаза Кхуши, когда я протянул ей подписанный контракт, кричали громче слов о причинённой ей боли. Почему я не видел этого? Почему, видя это, я не понимал? В сердце похолодело – простит ли? Всё, чему виной я стал. Всю бессмысленность отрицания чувств намеренной жестокостью.

«Я не вернусь в Шантиван».

Озарение вспышкой прорезало сгущавшуюся тьму. Я торопливо достал телефон и нажал клавишу быстрого дозвона. Когда абонент ответил, опустив приветствия, приказал:

- Аман, прямо сейчас подтверди сделку по дому… Да, тому самому. Можешь увеличить сумму, но я должен быть уверен, что это дом мой. То есть наш… Неважно, Аман. Я жду звонка. – Нажав на клавишу отбоя, я положил телефон в карман и вышел из автомобиля. Возвращаться в опустевший Шантиван не хотелось, а бурлящее эмоциями тело требовало скорости. Время для пробежки было неподходящим, хотя… почему нет? Быстро переобувшись в лежавшую в багажнике новую пару кроссовок, я поприседал, разогревая тело, заставляя кровь веселее бежать по венам, снабжая каждую клеточку тела кислородом. Вдох – выдох. Снова вдох – выдох. Ритм дыхания и звук поочерёдно опускающихся на асфальт кроссовок приводил в состояние равновесия чувства, остужая разгорячённую голову. Я перешёл на быстрый шаг, постепенно замедляя ритм движений. Наклоны, приседания, повороты. Пустынная улица и шелест листвы, переговаривающейся под несильными порывами ветра, усиливали несмелое ощущение гармонии, пытавшейся обосноваться в душе. «Сначала верни её, дурак». Крайне ценное замечание. Погодим с гармонией и отрастившей крылья душой. Я медленно, с удовлетвореним чувствуя налившееся лёгкой усталостью тело, направился в Шантиван. Долгожданный телефонный звонок прозвучал, когда я открыл дверь в ванную комнату.

- Да, Аман. Отлично. – Я позволил себе улыбнуться – дом мой. – Меня не интересуют дополнительные расходы. Аман, завтра в пять утра приготовь мой вертолёт. Перелёт до Лакхнау. До связи. – Я хотел отключиться, но непонятное нечто, поселившееся в моей душе, добавило перед тем, как я нажал кнопку отбоя:

- Спасибо, Аман.

Я стоял перед небольшим домом. Раньше я видел его только на фотографиях, приложенных к договору купли-продажи. Но узнал его сразу в ряду небольших особняков на тихой малолюдной улице. Высокие старые баньяны создавали прохладную тень, спуская воздушные корни, достававшие до самой земли, которые образовывали похожие на арки своды. Звуки пуджи, доносившиеся из ближайшего храма, единственные нарушали провинциально-сонную тишину раннего утра в этом районе Лакхнау.

Я неизвестно зачем поправил солнечные очки, в которых, в общем-то, и не было необходимости, так как дом располагался на теневой стороне улицы. Неизвестно зачем обернулся, взглянув на другой особняк, ярко освещённый уже жарким солнцем, и, поняв, что оттягиваю момент встречи, решительно нажал на звонок. Мелодичная трель, раздавшаяся, должно быть, по всему дому, заставила сердце ухнуть куда-то в район желудка. Рука сжала небольшой предмет, покоившийся в кармане брюк, словно стараясь позаимствовать у него решимости и спокойствия. Секунда, другая. Я прерывисто вдохнул, почувствовав, что слишком надолго задержал дыхание.

- Ты ещё откашляйся, Арнав, – пробормотал я и тут же усмехнулся, уловив забавное сходство со своей женой – любительницей разговаривать вслух с самой собой.

Дверь распахнулась ожидаемо и вместе с тем неожиданно.

- Мистер? – оглядела меня экономка.

- Здравствуйте, миссис Карнад. Я ведь прав? – я сделал шаг вперёд, заставив женщину посторониться, пропуская меня в дом. – Я Арнав Сингх Райзада. Кхуши ещё спит? – оглядел я центральную часть традиционного дома. Солнце, преломляясь в гирляндах из небольших зеркал, причудливо отбрасывало свои множащиеся отражения, спускаясь к центральному мозаичному узору. Убранство дома было так похоже на Кхуши. Пожалуй, я с лёгкостью мог представить играющую тут малышку-счастье. Покашливание экономки заставило меня вернуться в настоящее. Я ещё раз оглядел доступное взгляду пространство – Кхуши не было видно.

- Здравствуйте, мистер Райзада, – вежливо поздоровалась экономка, когда я перевёл взгляд на неё. – Рада познакомиться с вами. Меня зовут Неха, если вам будет угодно. – Она правильно поняла мой нетерпеливый взгляд и ответила на вопрос: