Я посмотрел на красавицу-жену, крепко обхватившую ладошкой мою руку, и улыбнулся детскому нетерпению, отражавшемуся на её лице.

- Пойдем, – я сделал первый шаг навстречу очередному, такому долгожданному – кто бы мог подумать ! – свиданию с Кхуши.

Мы шли довольно медленно, во-первых, в кои-то веки спешить не было нужды. Во-вторых, передвигаться быстро около достопримечательностей не было ни возможности, ни желания, ни смысла. А Флоренция, по своей сути, это одна большая достопримечательность, наполненная скульптурами и иными памятниками истории и архитектуры на каждом шагу.

Кхуши любовалась городом выборочно. Её не вдохновил ни дворец Медичи, ни палаццо Строции, хотя про последний она сказала, что он больше похож на крепость. Она права, в те времена дома богатых банкиров по сути ими и являлись. Мне же, между тем, как раз-таки глянулся палаццо. Мощное и внушительное строение снаружи, с грамотно распределённым пространством внутреннего двора. Однако Кхуши предпочла не задерживаться внутри «гнетущего» здания, вытащив меня на площадь Строции, а через неё – на одноименную же улицу. Минут пятнадцать неспешного шага, сверяясь с купленной картой, и мы очутились на Соборной площади у Собора Санта-Мария-дель-Фьоре. Я хмыкнул, подумав, что итальянцы не заморачиваются с оригинальностью названий, смело присваивая площадям и улицам имена достопримечательностей. Поток туристов к октябрю уже схлынул, и мы, не толкаясь среди толпы людей, медленным шагом обошли монументальное строение, несмотря на свои размеры, так изящно выглядевшее снаружи. На удивление, Кхуши молчала, рассматривая фасад здания, выполненный из облицовочного мрамора, удивительно играющий цветами – белый на первый взгляд неуловимо переливался в серые, зелёные и розовые тона, не то по задумке зодчего, не то по случайности напоминая трехцветный итальянский флаг.

И всё же она не сдержала изумлённого возгласа, когда мы подошли к восточным воротам, в порыве эмоций обхватив мою руку двумя руками. Золотые панели ворот, названных Микеланджело в свое время «Вратами Рая», привели её в восторг своим ослепительным, в свете солнца, блеском.

- Ну хоть что-то в Кхуши осталась неизменно, – я смотрел, открыто любуясь, на приоткрывшую ротик жену, завороженно разглядывающую библейские сюжеты. Она стала красивее. Нет, не так. Её красота осталась неизменна, но мелкие штрихи, словно окончательные линии, небрежно проведённые рукой мастера, довели её внешность до совершенства. Гармонично подобранные цвета наряда подчёркивали, скрывая бледность, нежный оттенок кожи, подсвечивали глаза, создавая таинственную голубоватую дымку по краю радужки. Причёска открывала красивую шею и изящные ушки. Неизменным остался лишь родной аромат прохлады и сладости, периодически долетавшим до меня, задевая, казалось, все нервные окончания тела желанием дотронуться, притянуть ближе и вдумчиво исследовать влажные губы, манящее тело…

С усилием взял себя в руки, изгоняя фантазии.

- Пойдём, – потянул жену за руку, взглянув на часы, – пора обедать.

Ещё утром, пока она спала, я выспросил у Марии, где можно накормить мою сладкоежку, и она посоветовала старинную кондитерскую, подробно объяснив её местонахождение.

Кхуши с неохотой оторвалась от рассматривания барельефов и кивнула, не споря:

- Странно, но я проголодалась.

Я проглотил готовые сорваться с языка очередные претензии по поводу её отношения к своему здоровью. Одна тему повлекла бы за собой другую, более серьёзную, а мне не хотелось обсуждать это на ходу, не видя глаз, не имея возможности прочувствовать её эмоции.

Кондитерская Gilli, существующая уже несколько столетий, была полупустой, и я с удовольствием занял уютный столик в углу, пока Кхуши пошла освежиться. Сладкие ароматы выпечки, шоколада, пряностей щекотали ноздри, пробуждая аппетит.

Официант принёс меню, дождался моего выбора и ретировался, уже спустя пару минут поставив передо мной чашку горячего, исходящего паром, ароматного кофе. Отпил глоток, чуть не ожегшись. Чуть более резко, чем нужно, отставил в сторону.

Пришло время для разговора. Пока еще тихо, чуть касаясь тонких струн, зазвенело напряжение. Мне надо было объяснить ей всё, что связывало меня с Зарой Капур. А ей – что за работу она нашла, где она взяла деньги, чтобы улететь в Италию, и историю знакомства с Тери Свон. Между нами стояло слишком много недомолвок, и, хоть главную причину, разделявшую нас, я не мог объяснить, но все остальное вполне возможно устранить. Что я и собирался сделать. Осознав природу своей нервозности, я удивился. Оказывается, я переживал не из-за сложности разговора, я опасался снова дать волю эмоциям и оттолкнуть Кхуши, вынудить её закрыться в свою раковину. Разговор обещал быть долгим, а терпение не входило в число моих и так-то отсутствующих добродетелей.

Кхуши вошла в зал и неуверенно приостановилась, оглядываясь. Я встал, обращая на себя внимание в полутёмном зале. Когда она подошла, отодвинул стул, помог расположиться и, стараясь сделать интонации голоса безмятежными, произнёс:

- Надеюсь, ты голодна и съешь всё заказанное.

Кхуши скользнула по мне взглядом и чуть заметно прикусила губу, прежде чем взять себя в руки и жизнерадостно произнести: – О! Конечно!

Чужое восклицание… Она нервничала, также как и я. Она была готова к разговору, ждала его. Это ощущалось на подсознательном уровне. Тревожащее нервы дрожание струны стало отчетливее, приближаясь.

Пока не принесли заказ, мы не проронили ни слова, с преувеличенным вниманием разглядывая замечательный интерьер кондитерской. Не время для пустых звуков, складывающихся в безразличные слова бессмысленных тем.

Официант разгрузил огромный поднос на столик, который с трудом вместил разнообразнейшие креманки и тарелочки с аппетитными лакомствами. Кхуши даже не обратила внимание на то, что заказ сделал я, не дождавшись её, как и не обратила внимание на просто огромное количество сладостей, превратившее стол в подобие прилавка. Как и я несколькими минутами ранее, бездумно отпила глоток кофе и ожидаемо обожглась – я не успел предупредить, что его подают обжигающим.

Смешно зашипела, спешно хватаясь за вазочку с мороженым, отломила большой кусок десерта, засунула его в рот. Обстановка немного разрядилась, и я, улыбнувшись забавно надутым щечкам, сделал первый шаг.

- Давай, я начну.

Она замерла, спешно глотая растаявшее мороженое. Взглянула мне в глаза – коротко, кивнула. Подвинула к себе вазочку еще ближе и погрузилась в изучение содержимого.

- Я слушаю вас, Арнав.

Я вдохнул поглубже, отстраняя пробующую меня на прочность нервозность, и начал рассказывать свою историю знакомства и сотрудничества с Зарой Капур. Историю ее предательства. Подробно объяснил, что случилось той ночью, начиная со снотворного в кофе, заканчивая повалами в памяти, анализом крови и разговором с Эльзой, а также просмотром видео.

Она всё это время болтала ложечкой в окончательно растаявшем мороженом, изредка вскидывая на меня взгляд, но почти сразу отводя его.

- Я приехал в аэропорт, Кхуши, – залпом выпив остывший кофе, чтобы смягчить пересохшее горло, сказал я то, что она ждала. А ждала ли? – но опоздал, ты уже улетела. Её рука дрогнула, подвески браслета качнулись, издав мелодичный звон. Я невольно проследил взглядом за их мерным колыханием. Она носила его…

- А дальше? – Кхуши наконец-то отставила вазочку с теперь уже неаппетитно выглядевшим содержимым, которое ничем не напоминало почти произведение искусства, поставленное на стол официантом.

- Дальше? – я пытался понять, что еще она хочет услышать. В её глазах горела надежда, мерцало опасение, искрила радость.

- Вы больше ничего не хотите мне рассказать? – надежда в глазах гасла, сменяясь грустью.

- Нет, Кхуши, это все. Вряд ли тебе будут интересны предпринятые мной ответные меры к мисс Капур.

- Арнав…

- Нет, Кхуши. Это не обсуждается. Она будет наказана, так, как того заслуживает, – перебил я жену, легко угадав то, что хотела сказать Кхуши.