Широким шагом я вернулся к автомобилю, выстраивая в голове на удивление краткую и емкую цепочку своих действий. Врагов – наказать. Жену – вернуть. Все просто. Когда задачи определены, дело остается только в реализации продуманного плана. А уж разработка планов и воплощение их в жизнь всегда давались мне блестяще. Смеется хорошо тот, кто смеется последним, мисс Зара Капур. Желваки играли на скулах, глубокая складка залегла между нахмуренных бровей. Я шел, я работал, я обдумывал пути решения своих проблем, позволяя сердцу – впервые безропотно – источать боль от отсутствия любимого человека рядом. Пока мне предстоит жить так. Пока, но недолго.

Вернувшись домой, и снова поразившись его безжизненности, я на автомате съел полную тарелку запеканки из картофеля с овощами – явно приготовленную экономкой, пресную, без привычных ароматных, разжигающих аппетит и радующих обоняние специй. Через силу, отгоняя наваливающуюся усталость, заварил горячего чая и ушел в гостиную. Растопив камин, я сел на ковер и глотнул чай, пытаясь воссоздать атмосферу уюта. Но даже пляшущий на березовых дровах огонь не вызывал ощущение живого, ледяными язычками равнодушно изображавший былое тепло. Решение проблем было найдено, и мозг с удовольствием уступил место воспоминаниям, которые на пару с сердцем принялись вгрызаться в меня, лишая с трудом найденных точек опоры.

…Чай отдавал полынью, огонь холодил, тишина давила, одиночество слепило, прикрывая глаза влажной пеленой. Бездушный дом натужно кряхтел, издавая действующий на психику скрип. Черт! Я выплеснул напиток в камин, с удовлетворением вслушиваясь в живые звуки, издаваемые раненным огнем.

Оставаться в каминной не было смысла, не было смысла стараться воссоздать для одного то, что проявлялось только для двоих. К тому же тело настоятельно требовало воды, чтобы смыть этот день, и кровати – чтобы забыться… я с непонятной мне радостью потушил огонь в камине и поднялся наверх, в нашу… мою… нашу спальню, полный решимости не думать, не анализировать, не вспоминать.

Кхуши.

Трехэтажная уютная вилла, молочного, почти белого цвета, с крытой серовато-коричневой черепицей крышей была небольшой. Достаточно строгие очертания, неуловимо напомнившие Шантиван, тем не менее, были полны очарования, мягкого и уютного. Многочисленные вазоны и кашпо с цветами, зеленый газон, крошечные беседки и разбросанные по территории небольшие скамейки действовали умиротворяюще. Мне понравилось все и сразу. Вилла оказалась, на удивление, пустой. Рагаццино Джустино Грано «сдал на руки» багаж в виде меня и чемодана улыбчивой девушке с яркими, очень красивыми глазами, одетой в униформу. Горничная представилась Марией, и пояснила, что вся семья еще вчера уехала в Милан, но уже завтра прибудет во Флоренцию, Фьезоле. Ей же отданы распоряжения отнестись к гостье как к члену семьи.

Я удивленно и смущенно вскинула брови, чувствуя, как глаза пощипывают подступившие слезы. Тери была необыкновенно великодушной и открытой, так смело пуская в свой дом постороннего по сути человека. Мария попыталась было предложить мне комнаты на выбор, но я остановила ее, попросив просто проводить в максимально уединенную комнату. Мне не хотелось без лишней необходимости напрягать семью Тери, мелькая у них перед глазами. Неприятное, почти неизвестное мне ранее чувство неуверенности, заставляло чувствовать себя зажатой. Однако Мария оказалась хохотушкой, так искренне радующейся мне, что я постепенно оттаивала. Она так же, как и Тери, тарахтела на английском, но набор слов был простым, и я понимала ее полностью.

Комната оказалась небольшой, но очень красивой, в бежево-коричневой гамме. Главным ее достоинством были два огромных аркообразных окна на соседствующих стенах, выходивших на окружающий дом сад. Деревья еще даже не подернулись желтеющей листвой, радуя глаз брызжущей сочной зеленью. Широкая двуспальная кровать находилась на непривычном возвышении в пару ступенек.

Мария молча улыбалась, пока я восхищенно осматривала мое новое убежище.

- Сеньора! – привлекла она мое внимание, когда я подошла к одному из окон, любуясь открывающимся видом.

Я обернулась и прервала готовую продолжить девушку. – Кхуши. Зови меня Кхуши, хорошо?

- Да. – легко согласилась Мария, и продолжила – Кхуши, куда вам подать завтрак?

Я задумалась. Ко мне возвращались заброшенные ранее чувства, обыденные, простые. Я услышала жалобное бурчание желудка. Недовольство тела, лишенного утреннего душа. – Мери, я приму душ, а завтракать я буду там, где посоветуешь, хорошо? Только я хотела тебя предупредить, что я вегетарианка.

Она поцокала языком, явно выражая расстройство и пояснила – Вы лишаетесь возможности распробовать знаменитую итальянскую кухню в исполнении нашего шеф-повара. Впрочем, он вкусно готовит и овощные блюда. Я обязательно предупрежу его. – И, без перехода, продолжила – Тогда я через полчаса накрою вам завтрак у бассейна, оттуда открывается красивый вид на Флоренцию. Мы-то уже привыкшие, но вам, должно быть, будет интересно. – И, показав мне душ, объяснив, где я могу взять необходимые принадлежности, легкая на характер, как перышко, девушка выскочила из комнаты, напевая под нос какую-то веселую мелодию.

Приняв душ в стандартной ванной комнате, оформленной в теплых персиковых тонах, я нашла Мери и попросила ее проводить меня к бассейну.

Когда мы вышли на просторную террасу, я едва не вскрикнула от восторга. Прекраснейший вид открывался на казавшийся с такой высоты игрушечный город. Замерла на несколько минут, впитывая эту красоту глазами, сердцем. Бесконечность горизонта, расстилавшаяся у ног, завораживала. Я ощущала себя парящей птицей. Легкий ветер, касавшийся лица игривыми завихрениями воздуха, только усиливал это ощущение. Впервые я поняла услышанное когда-то выражение, что прекрасное – лечит. Возможно?

Очнулась от созерцания только тогда, когда Мери деликатно кашлянула, пояснив мне, едва я обернулась – Завтрак подан, Кхуши. Благодарно улыбнувшись ей, я присела за столик, попутно разглядывая бассейн вполне стандартного облика, и насладилась плотным завтраком, состоящим из пасты с овощами, тарелки свежих ягод, высокого стакана молочно-фруктового коктейля и крохотной чашки кофе.

После еды на меня накатила здоровая сонливость, прогоняя мысли о возможности спокойно осмотреть окрестности и, едва добравшись до кровати, я уснула, не успев осознать ни одной пришедшей в голову мысли о нем… об Арнаве.

Арнав.

Быстрый душ освежил тело, и я, в надежде на крепкий, без видений, сон, улегся в кровать. Такую неправильную… холодную. Отвернулся к окну, не желая видеть – чувствовать пустоту там, где всегда спала моя жена. Однако стало только хуже. Ее аромат, пока еще хранившийся вокруг, окутал меня, подталкивая полусонное сознание обернуться, проверить. Уверяя – она там, где всегда, рядом. И вот сейчас ее рука сонно проскользнет под мою, и ляжет на грудь, прямо на сердце… Сердце колотилось как сумасшедшее, я замер, ожидая…

- Чего ожидая, Арнав?! – резко сел на кровати, обернулся, не выдержав пытки подсознания. Ожидаемо – пусто. Потер руками лицо, стараясь вернуть душевное равновесие. – Надо поспать. – пробормотал сам себе. Еще несколько минут вслушивался в гнетущую тишину, разбавленную лишь легким шелестом листвы под ночным ветром, доносившимся в приоткрытое окно. Спокойствие, так далекое от умиротворения, возвращалось от этих незатейливых звуков, и я поскорее лег в кровать, накрыв голову подушкой. На этот раз подсознание не стало издеваться надо мной, и почти сразу я уснул.

Стандартные утренние процедуры – пробежка, душ – помогли вернуть ощущение стабильности. И все же из дома я почти сбежал, торопливо одевая костюм, поспешно минуя гостиную, – на работу. Заехал в небольшое кафе, плотно позавтракал, чтобы снабдить организм энергией – день будет напряженным и долгим, мне предстояло принять решения по ряду деловых предложений. И это все помимо основной моей цели. План выкристаллизовывался, разрабатываясь мозгом даже во сне.