- Да?! - воскликнул растроганный Эварист. - Да, Викторина, мир и покой да будут над вами! Судьба никогда не оставляет без помощи разбитую жизнь!
- Все, все прошло! - ответила Викторина, отирая украдкой слезу, а затем возвратилась со спокойным и довольным лицом к остальному обществу.
Президентша давно следила за обоими и, едва Эварист возвратился, шепнула ему на ухо:
- Я сказала ей все; решите: права я или нет?
- Вы же знаете, - ответил Эварист, - что я в моем положении, должен подчиниться всему.
Обратясь затем к присутствовавшим, он продолжал:
- Я явился собственно для того, чтобы закончить прерванную два года тому назад повесть о похождениях моего друга Эдгарда. Спешу прибавить, что на этот раз и речи не будет о подземельях, убийствах и тому подобных ужасах, а, напротив, речь поведется именно о любви, согласно выраженному тогда желанию дам. Потому я надеюсь, что повесть моя будет принята благосклонно.
Все общество с удовольствием выразило желание выслушать историю о дальнейших похождениях Эдгарда. Стулья и кресла были выдвинуты на середину комнаты, и Эварист, заняв место в середине, начал так:
- Я обойду рассказ о военных подвигах Эдгарда во время его походной жизни с герильясами. Замечу только, что подаренный ему Рафаэлем Мархецом при расставании талисман, состоявший из маленького золотого перстня с начертанными внутри какими-то таинственными знаками, действительно, принес ему много раз несомненную пользу. Знаки эти доказывали принадлежность носившего перстень к какому-то неведомому, но могущественному тайному обществу, и потому Эдгард, показывая этот перстень, много раз избегал опасности быть заподозренным в измене, как это случилось с ним в Валенсии. Позднее он присоединился к английским войскам и сражался под начальством Веллингтона. Целым и невредимым, вернулся он, по окончании кампании, обратно в свое отечество. Во все это время он не только ни разу не видел дона Рафаэля Мархеца, но даже не слыхал о нем ни слова. Проснувшись однажды утром, Эдгард вдруг заметил, что подаренный ему Мархецом перстень, который он постоянно носил на руке, внезапно исчез неизвестно куда. Пока он раздумывал, каким образом мог потерять эту вещицу, в комнату к нему вошел странно одетый небольшого роста человек и, показав ему потерянный перстень, спросил не ему ли он принадлежит? Эдгард радостно вскрикнул и поспешно признал потерянную вещь своей. Едва он это сказал, как незнакомец, вне себя от восторга, воскликнул по-испански: "О дон Эдгард! Это вы! Вы, несомненно!" Эдгард, вглядясь в черты незнакомца и припоминая его лицо, тотчас узнал в нем верного слугу дона Рафаэля Мархеца, того самого, который с таким львиным мужеством защищал дочь своего господина. "Вы слуга Рафаэля Мархеца! воскликнул с радостью Эдгард. - Скажите, где он? Неужели предчувствие меня не обманывает?"
Маленький человек вместо ответа попросил его следовать за ним.
Оба отправились в отдаленное предместье города и вошли в низкий, подвальный этаж одного бедного дома. Боже! Что увидел Эдгард! Бледный, со всеми признаками приближающейся смерти на лице лежал перед ним дон Рафаэль Мархец на связках из соломы, а рядом стояла на коленях прелестная, как ангел, девушка. Увидя Эдгарда, она бросилась к нему, схватила его за руки и, притащив к ложу старика, воскликнула с неизъяснимым восторгом: "Отец! Отец, смотри! Он ли это? Говори скорее!" - "Он, - прошептал умирающий, сверкнув угасающим взглядом и подняв к небу ослабевшие руки, - да, это он! Наш спаситель! О дон Эдгард! Кто бы мог подумать, что пламя, горевшее в моей груди для защиты родины, обратит против меня самого свою силу!"
Когда первые выражения радости и горя прошли, Эдгард узнал, что злоба врагов дона Рафаэля Мархеца после восстановления порядка в Испании успела сделать его подозрительным в глазах правительства, вследствие чего он был изгнан, а имение его конфисковано. Жалкая бедность стала его уделом. Добрая дочь и верный слуга кормили его, зарабатывая деньги музыкой и танцами.
- Это Эмануэла и Биаджио Кубас! - воскликнул Людвиг, и все повторили за ним это предположение.
Президентша попросила не прерывать рассказчика, представя ему самому выяснить дело до конца. Впрочем, она сама выразила догадку, что, вероятно, Эдгард с первого взгляда горячо полюбил прелестную Эмануэлу.
- Вы угадали, - продолжал Эварист, слегка покраснев. - Едва увидел он прелестную девушку, в душе его возник рой самых сладких воспоминаний, очень скоро перешедших в чувство глубочайшей любви. Немедленно распорядился он перевести дона Рафаэля, Эмануэлу и верного Кубаса в имение своего дяди. Я сам помогал это исполнить. Вскоре счастливая звезда дона Рафаэля, по-видимому, загорелась снова, так как несколько дней спустя получил он письмо от честного патера Эусебио, которым добрый старик уведомлял, что монастырские братья уберегли от людской жадности деньги и драгоценности Рафаэля, замурованные им в стену подземелья, и потому просил прислать верного человека, чтобы он мог получить их обратно. Эдгард тотчас же предложил свои услуги и отправился вместе с преданным Кубасом в Валенсию. Там встретил он своего доброго попечителя Эусебио, который вручил ему все сокровища дона Рафаэля. Зная, однако, что Мархецу честь была дороже всех богатств, Эдгард употребил, будучи в Мадриде, все усилия, чтобы оправдать его в глазах правительства, и сумел доказать его невиновность столь очевидным образом, что строгое постановление об изгнании было отменено.
В эту минуту дверь комнаты внезапно отворилась, и в нее вошла прекрасно одетая дама, за которой следовал высокий пожилой человек статной наружности. Все встали со своих мест. Президентша поспешила к ним навстречу и представила обоих обществу со словами:
- Донна Эмануэла Мархец, супруга господина Эвариста! Дон Рафаэль Мархец!
- Да! - подхватил Эварист с радостным взглядом, покрывшись румянцем от избытка счастья. - Ко всему сказанному я имею прибавить только то, что мой друг, названный в рассказе Эдгардом, - это я сам.
Викторина горячо и с чувством обняла Эмануэлу. Обе они, казалось, встретились, как старые знакомые, а Людвиг, смущенно глядя на эту группу, пробормотал:
