Купец, который во время этой речи, казалось, даже прекратил дышать, несколько ударов сердца оставался подобен статуе, а потом неторопливо, сохраняя достоинство, встал и поклонился. Глаза его превратились в узкие щёлки.

Дальнейший разговор уже не клеился. Церемонно распрощавшись, купец отбыл к своим кораблям. Вскоре, затихшая было гроза, разыгралась с новой силой и не прекращалась до самого утра. А на рассвете подул ветер с запада. Златокрылая Ирида перебросила мост меж небом и землёй и корабли Нитбалу, подняв все паруса, устремились к этому всходу в обитель богов, столь близкому, но недостижимому, как и многие устремления даже самых могущественных из смертных.

Александр стоял на камне, венчающем Дайнарет. Прямо в расцвеченных всеми цветами радуги брызгах прибоя. Царь смотрел на удалявшиеся корабли. Долго смотрел, пока не заболели глаза, измученные нестерпимым сиянием поднимающейся в небо колесницы Гелиоса, пока не истаял без следа радужный мост. Он молчал. Думал. Ему было о чём подумать.

А на корме самого большого из кораблей стоял купец и тоже задумчиво смотрел на таявший в дымке мыс «Бычий хвост». Ветер трепал одеяние Нитбалу, щедро делясь своей мощью с парусами и даря отдых гребцам.

Царь думал, не была ли эта встреча тем самым маленьким камешком, что способен сорвать в пропасть неподъёмную и, на вид пребывающую в вечном покое гору валунов. И купец размышлял о том же.

«Избавь меня от договора».

— Бойся своих желаний, — прошептал Нитбалу.