Отсыпались, читали прессу, смотрели телевизор, поили контрабандным кофе, заначенным в притащенных из Советской Республики вещах, сестёр «закрытой» медсанчасти, по нескольку раз в день контролирующих у нас температуру и давление, а каждое утро бравших кровь на анализы. Разговаривать на тему того, откуда мы взялись, что видели и что знаем, нам с ними было запрещено категорически. Лишь Маргарите Степановне, к слову, доктору медицинских наук, рассказывали о достижениях медиков СР и разработанных ими препаратах, давали почитать привезённые мной из лабораторий Приволья документы.

Эта суровая, на первый взгляд, женщина действительно уже много лет жила в Межгорье, но работала не в городской МСЧ, а «за забором», поэтому я, когда-то нёсший здесь службу на охране внешнего периметра, с ней и пересекался лишь случайно на улицах. Жаждала она получить для исследования образцы привезённых мной ампул и таблеток, но они сразу же ушли в Москву с Иваном Ивановичем, обещавшим вернуться за нами с Наташей, когда закончится наш карантин.

Что больше всего разочаровало, это еда! Нет, кормили нас очень неплохо по местным меркам, но во время первого же завтрака я понял возмущение Ивана Андреевича, когда мы с ним перекусывали в селе Учалы. Жратва здесь не шла ни в какое сравнение с новоземельской! На хрена её пичкать всевозможной химией?

Но всему приходит конец. Никакой экзотической заразы у нас не обнаружили. Пришла пора и нам выходить из «заключения», как за день до этого выпустили нашего товарища по изоляции, отправившегося разбираться с аппаратурой Точки Перехода. Только он за ворота внутреннего периметра не попадёт, а нам лететь в Москву. Сначала вертолётом до Уфы, а потом, даже не заходя в здание аэропорта, спецбортом на военный аэродром Чкаловский возле Звёздного городка.

После размеренной жизни в Советске и крошечном Порто-Франко Москва выглядела гигантским сумасшедшим домом. За почти три года нашего отсутствия интенсивность дорожного движения только выросла. Третье транспортное кольцо, которое усиленно строил Лужков, где-то решило транспортную проблему, а где-то только обострило. Центр просто задыхался от банальной невозможности припарковаться. Благо, в сам город мы наведывались всего пару раз, поскольку поселили нас в уютной квартирке в Щёлково. Здесь более или менее тихо, спокойно. Но отдыхать некогда, поскольку приходится писать, писать и писать. А если не писать, то разговаривать. Прав был Воздвиженский, когда говорил, что доить нас будут досуха!

И опять вылезла «валютная проблема». Кто нам здесь обналичит экю или рубли Советской Республики? А жрать-то надо. Ну да, первые пару дней продукты нам приносили, но и самим хочется что-нибудь выбрать по своему вкусу. Гулять по городку нам не запрещали, но первые два дня нас непременно сопровождал «человек в штатском», а после взрыва возле «Макдональдса» - двое. Пусть ходят! Нам от этого даже спокойнее. Заикнулись о деньгах полковнику, прикреплённому к нам, и тот выдал «в подотчёт» пять тысяч рублей.

Вскоре полковник и вовсе нас озолотил! По его совету мы с Наташей написали заявления о выплате нам зарплаты за период с января 2000 по сентябрь 2002, а также всех полагающихся надбавок, компенсаций и командировочных. Набежала сумма, от которой мы несколько обалдели. Поскольку у нас не было планов оставаться на Старой Земле, а у руководства ФСБ – препятствовать нашему возвращению в Советскую Республику, свалившееся на нас богатство требовалось срочно потратить. Совещались с супругой недолго: в Советске нам будет нужна машина. А поскольку жизнь показала, что дороги в СР немногим лучше, чем на орденском континенте, покупать следует что-нибудь внедорожное.

От иномарок сразу отказались: как бы ни были хороши, например, «Дефендер» или «Бандейранте», хрен на них в Советске запчасти разыщешь. Выбор пал либо на новую «Ниву», недавно получившую гордое имя «Шевроле», либо на огромный, как сарай, УАЗ-«Симбир». А поскольку я никогда не был «жигулистом», «Симбир» победил.

Разумеется, никаких иллюзий относительно качества ульяновской сборки я не питал, но чего ждать от УАЗа тоже знал. Поэтому за покупкой машины последовал визит в автосервис с требованием протянуть, промазать, долить всё необходимое. А разговор по душам (с демонстрацией удостоверения сотрудника ФСБ) гарантировал качество послепродажной подготовки и дал перечень мелочей, которые необходимо прикупить, чтобы пореже пользоваться буксировочным тросом: хомутики, трубочки, тормозные колодки, фильтры... Несколько канистр с двигательными и трансмиссионными маслами, а также батарея баночек с реметаллизантами. Эта новомодная автохимия, как утверждал директор сервиса, позволяла существенно снизить износ трущихся деталей двигателя и трансмиссии. А значит – отнести на более поздние сроки неминуемый ремонтные работы.

Время летело молниеносно, но три дня в конце октября всем было не до нас. Впрочем, трагедия с захватом заложников в «Норд-Осте» потрясла и нас самих.

Закончилось наше пребывание в столичных краях 6 ноября, так что на парламентские выборы в Советской Республике мы ещё успевали. Но перед отъездом состоялся итоговый разговор с Иваном Ивановичем. Договорились мы с ним о выделении нам на путь от Москвы до Межгорья автомобильных номеров, буквы на которых расшифровываются «еду, как хочу», и даже получили, хоть со скрипом, с обещанием не соваться на глаза моим знакомым, разрешение сделать крюк до Миасса.

Но основной темой нашей встречи были вопросы налаживания полноценного сотрудничества. Из этой долгой беседы узнали о тестовых запусках оборудования Перехода и начавшейся вербовке программистов, компьютерщиков и просто электронщиков, которым предлагался переезд в «Юго-Восточную Азию и Китай» для работы в фирмах с никому ни о чём не говорящими названиями. Все готовились к большой работе, но полной ясности, когда она начнётся и даже начнётся ли вообще, до сих пор не существовало.

- Понимаете, мы ещё очень недалеко ушли от ельцинских времён. Изменения в политике только-только запускаются. В правительстве – те же самые люди, что разваливали страну при Ельцине. Посвящать их в тайну Нового Мира – это гарантированно сделать её достоянием гласности ряда людей, о которых… гм… нам не хотелось бы узнать, что они «за ленточкой». Да и сами они начнут воровать так, что только держись, поскольку будут уверены в наличии «запасного аэродрома» в другом мире. Один такой, бывший мэр, уже «скрывался в Париже» от обвинения во взятках. Хотя на самом деле уже давным-давно был то ли в Новой Одессе, то ли в Новой Москве. Тот, про которого говорят, что он от виагры помер. Очень вовремя, нужно сказать, помер: когда мы выяснили, что его искать бесполезно, и сняли с него обвинения.

Я, было, раскрыл рот, чтобы уточнить пришедшую на ум очень известную фамилию, но куратор оборвал меня.

- Вижу, что поняли.

- А кто же тогда от виагры… того? – изобразила пальцем крестообразное движение Наташа. – Если он был уже в Новом Мире.

- Ни малейшего понятия. Но загримирован был неплохо, да и роль прекрасно выучил. Не смотрите на меня так, Наталья Викторовна. Не наших рук дело. Мы и предположить не могли, что для убийства свидетеля воспользуются столь неожиданным препаратом. Так вот, нам совершенно не интересно, чтобы наше государство поразила эпидемия «скоропостижных кончин» бывших высокопоставленных чиновников.

Соответственно, раскрыть этим людям тайну и нынешнее состояние дел в Советской Республике, значит гарантированно убить проект. Поскольку информация о нём в тот же день станет известна «заокеанским друзьям», а от них – руководству Ордена. И нас просто заставят не только всё свернуть, но и взорвать штольни в Межгорье, а сам город сравнять с землёй бульдозерами.

- То есть, с чего начинали в 1996, к тому и вернулись…

- Отнюдь. После нашего с вами первого разговора по радио мы проделали огромную работу. А привезённые вами документы и образцы убедили нас в целесообразности реализации проекта. Поэтому, пользуясь своими связями и… близкими нам коммерческими структурами – назовём это так – мы уже запустили работу. Всё внешне выглядит как обычная коммерческая деятельность, не вызывая подозрений ни у правительства, ни у контролирующих органов. Осталось дождаться, как это говорят молодые люди, «зелёного свистка».